Отдел прозы

Галина Вишнякова-Журба

​

Теодор — Мусульман

​

В но­яб­ре ты­ся­ча де­вять­сот со­рок пер­во­го го­да на не­боль­шой ка­зах­стан­ской же­лез­но­до­рож­ной стан­ции Ак­су Ак­мо­лин­ской об­лас­ти, по­жи­лая стре­лоч­ни­ца, в со­от­вет­ст­вии с долж­ност­ной ин­струк­ци­ей, очис­ти­ла рель­сы от сне­га и пе­ре­ве­ла стрел­ку, чтоб за­дер­жать на за­пас­ном пу­ти длин­ный «то­вар­няк». Да­ла «зе­лё­ный свет» ско­ро­му во­ен­но­му со­ста­ву с гру­зом на плат­фор­мах, кры­тых се­рым бре­зен­том, за­тем от­пра­ви­ла «не сроч­ный» то­вар­ный со­став. Она хо­ро­шо зна­ла, в этих тре­вож­ных ва­го­нах «для ско­та» — семьи де­пор­ти­ро­ван­ных нем­цев из По­волжья. За ме­сяц жен­щи­на на­счи­та­ла око­ло ста та­ких по­ез­дов, по­том сби­лась со сче­та. До при­бы­тия сле­ду­ю­ще­го со­ста­ва оста­лось со­рок ми­нут — мож­но до­бе­жать до буд­ки и не­мно­го со­греть­ся…

Вдруг за спи­ной раз­дал­ся стран­ный звук, она огля­ну­лась и об­мер­ла: по за­сне­жен­ным шпа­лам, вслед уда­ля­ю­ще­му­ся по­ез­ду, съёжив­шись от хо­ло­да, шёл ры­жень­кий маль­чик лет пя­ти, без шап­ки, в сан­да­ли­ках на бо­су но­гу, в длин­ном муж­ском пид­жа­ке и ску­лил, как по­те­ряв­ший­ся ще­нок… Она бро­си­лась к ма­лы­шу, стя­нув с го­ло­вы пу­хо­вую шаль, на­кры­ла им про­дрог­ше­го ре­бён­ка и — бе­гом в буд­ку! Ма­лец так за­мёрз, что ка­за­лось, ве­ли­кий ужас на­всег­да за­стыл в его го­лу­бых гла­зах…

Жен­щи­на со­гре­ла у «бур­жуй­ки» шер­ша­вые мо­зо­ли­с­тые ла­до­ни, ста­ра­тель­но рас­тёр­ла ху­день­кое, дав­но не­мы­тое те­ло ре­бён­ка, до­ста­ла из кар­ма­на фу­фай­ки ку­сок чёр­но­го хле­ба и раз­ло­ми­ла его по­по­лам. Но пой­мав го­лод­ный взгляд най­дё­ны­ша, по­кро­ши­ла всю гор­буш­ку в алю­ми­ни­е­вую круж­ку, до кра­ев за­ли­ла го­ря­чей во­дой из за­коп­чен­но­го чай­ни­ка и ста­ла лож­кой кор­мить за­мо­ры­ша. Он гло­тал как го­лод­ный утёнок, не про­жё­вы­вая…

— Не то­ро­пись, ба­лам, не то­ро­пись! Ре­бе­нок по­ел и, свер­нув­шись ка­ла­чи­ком на топ­ча­не, за­тих под пу­хо­вым плат­ком.
Стре­лоч­ни­ца то и де­ло вы­хо­ди­ла с «зе­лё­ным» фо­на­рем, встре­ча­ла и про­во­жа­ла по­ез­да, по­том хи­ми­чес­ким ка­ран­да­шом де­ла­ла за­пи­си в толс­том жур­на­ле, под­бра­сы­ва­ла дро­виш­ки в бур­жуй­ку.
Она хо­ро­шо по­ни­ма­ла, что же­лез­ная до­ро­га — важ­ный стра­те­ги­чес­кий объ­ект стра­ны. По сталь­ным рель­сам, один за дру­гим, со­ста­вы вез­ли в тыл стра­ны — в эва­ку­а­цию не толь­ко пе­ре­ме­щён­ных лиц, но и обо­ру­до­ва­ние за­во­дов и фаб­рик, спе­ци­а­лис­тов, а ещё из­вест­ных по­этов, ре­жис­се­ров, ар­тис­тов… А так­же семьи бе­жен­цев и, ко­неч­но же, де­тей, чу­дом уце­лев­ших под бом­бёж­ка­ми на длин­ных пе­ре­го­нах Рос­сии.

Же­лез­ная до­ро­га ра­бо­та­ла в ре­жи­ме во­ен­но­го вре­ме­ни. Толь­ко успе­вай по­во­ра­чи­вай­ся! Муж­чин при­зва­ли на вой­ну, весь тя­жёлый труд лёг на пле­чи жен­щин.
Сме­на за­кан­чи­ва­лась, на­до то­ро­пить­ся — сроч­но за­пол­нить свод­ку и бе­жать к на­чаль­ни­ку стан­ции с до­кла­дом. Но… как пра­виль­но от­ра­зить в до­ку­мен­тах най­дё­ны­ша? Ро­ди­те­ли, на­вер­ня­ка, уже под­ня­ли пе­ре­по­лох по пу­ти сле­до­ва­ния. Шут­ка ли, ре­бёнок от­стал от по­ез­да! Ско­рей все­го, не­за­мет­но от взрос­лых, он про­лез меж­ду доска­ми ва­го­на и — «вы­пал из гнез­да».
— Про­сы­пай­ся, ма­лыш! — она под­ня­ла край пу­хо­вой ша­ли и ах­ну­ла — маль­чик по­лы­хал жа­ром! Час от ча­су не лег­че! При­шёл по­жи­лой смен­щик, по­мог «за­пе­ле­нать» ре­бен­ка в шаль, и она, под­го­ня­е­мая по­зём­кой, с но­шей на ру­ках, по­бе­жа­ла к вок­за­лу.

Вда­ле­ке слы­шал­ся оче­ред­ной про­тяж­ный гу­док. За не­сколь­ко ме­ся­цев жен­щи­на на­учи­лась раз­ли­чать во­ен­ные со­ста­вы не толь­ко по гуд­ку, но и по сту­ку ко­лёс. Этот вёз крас­но­ар­мей­цев на фронт…
На­чаль­ник стан­ции Га­зиз — мо­ло­дой лей­те­нант, не­дав­но мо­би­ли­зо­ван­ный по при­чи­не тя­жёлой кон­ту­зии и ра­не­ния в ле­вое пле­чо, толь­ко-толь­ко вжи­вал­ся в но­вую долж­ность. Его му­чи­ли не­вы­но­си­мые го­лов­ные бо­ли, ле­вая ру­ка бол­та­лась плетью вдоль те­ла, не­стер­пи­мо ны­ла и мёр­з­ла. Же­на сде­ла­ла ему по­вяз­ку — «ка­че­лю» на шею, но он по­сто­ян­но за­бы­вал «за­прав­лять» в неё не­по­слуш­ную «ко­неч­ность».

Маль­чи­ка уло­жи­ли на тёп­лую рус­скую печ­ку, на­кры­ли лёг­ким лос­кут­ным оде­я­лом, он да­же глаз не от­крыл, ды­шал тя­же­ло…
Га­зиз по­ру­чил стре­лоч­ни­це по до­ро­ге до­мой зай­ти к фельд­ше­ри­це, пусть та при­бе­жит — по­смот­рит ма­лы­ша! Да чтоб ле­кар­ст­ва не за­бы­ла!
Он пе­ре­дал по те­ле­фо­ну свод­ку о про­сле­до­вав­ших по­ез­дах за сут­ки, по­том, мор­щась от бо­ли в за­тыл­ке, стал со­став­лять до­клад­ную о ре­бён­ке, от­став­шем от «не­мец­ко­го» по­ез­да. По­ду­мал-по­ду­мал и про­дик­то­вал те­ле­фо­но­грам­му в ком­пе­тент­ные ор­га­ны. Уж там-то быст­ро ра­зы­щут ро­ди­те­лей най­дё­ны­ша!

Ма­лыш за­сто­нал… Муж­чи­на дал ему тёп­лой во­ды, тот пил жад­но, за­хлёбы­ва­ясь. Смо­чил по­ло­тен­це и по­ло­жил на го­ря­чий лоб маль­чи­ка. При­сло­нил ухо к ху­день­кой груд­ке, пы­та­ясь рас­слы­шать хри­пы, но услы­шал толь­ко тре­вож­ный стук ма­лень­ко­го серд­ца… Пред­ста­вил сво­е­го пер­вен­ца на его мес­те., и его го­ло­ва пре­да­тель­ски за­тряс­лась…

По­жи­лой док­тор при вы­пис­ке из во­ен­но­го гос­пи­та­ля дал лей­те­нан­ту ре­ко­мен­да­ции: «Ис­клю­чить вся­чес­кие стрес­сы!» От хро­ни­чес­ко­го не­до­сы­па­ния и бес­ко­неч­ных опе­ра­ций под зву­ки бом­бёжек, ста­рик, на­вер­ное, «за­был» что да­же в обыч­ной жиз­ни без вол­не­ний не обой­тись, а тут — вой­на…

На­ко­нец при­мча­лась фельд­ше­ри­ца Асем — в но­вой за­по­ро­шен­ной сне­гом фу­фай­ке за­щит­но­го цве­та. Ру­мя­нец во всю ще­ку, че­рез пле­чо — бре­зен­то­вая сум­ка с крас­ным крес­том… Из­ме­ри­ла маль­чиш­ке тем­пе­ра­ту­ру, по­слу­ша­ла лёг­кие, со­кру­ши­тель­но по­ка­ча­ла го­ло­вой и сде­ла­ла укол. Ре­бе­нок жа­лоб­но за­сто­нал…
— Га­зиз-ага, вот таб­лет­ки… Да­вай­те стро­го че­рез каж­дые три ча­са! И тёп­лое питье! Мно­го во­ды! — Де­вуш­ка то­роп­ли­во по­вя­зы­ва­ла кон­цы ша­ли «крест-на­крест» по­верх фу­фай­ки: — Пнев­мо­нию труд­но ле­чить, а у ме­ня каж­дая таб­лет­ка в «под­от­че­те»! Нор­ма ме­ди­цин­ских пре­па­ра­тов на ме­сяц ми­зер­ная: все­го трид­цать таб­ле­ток, три до­зы ан­ти­бак­те­ри­аль­но­го пре­па­ра­та, по од­но­му фла­кон­чи­ку йо­да и на­ша­ты­ря, да два бин­та… Вот и всё моё бо­гат­ст­во! И это на ты­ся­чу жи­те­лей пя­ти аулов!

Хо­ро­шо бы най­дё­ны­ша сей­час кур­дюч­ным жи­ром рас­те­реть, го­ря­чим ба­рань­им буль­о­ном на­по­ить… Толь­ко где же те­перь это взять? У маль­чи­ка ещё и пе­ди­ку­лёз… Но об этой «бе­де» бу­дем по­том ду­мать, ког­да с прос­ту­дой спра­вим­ся! А сей­час я долж­на бе­жать на ро­ды к Куль­жа­мал-та­те, она уже в схват­ках, шес­то­го ре­бён­ка ждет… Её муж — дя­дя Са­пар, ког­да на вой­ну ухо­дил, на­ка­зал, чтоб она доч­ку ему «по­да­ри­ла» и имя рус­ское ей да­ла — По­бе­да!

Ну, я по­бе­жа­ла… Как осво­бо­жусь — сра­зу к вам!
Га­зиз вы­шел на ули­цу. Ле­дя­ной ве­тер со сне­гом про­би­рал до кос­тей. На стол­бе под ржа­вой ме­тал­ли­чес­кой та­рел­кой ме­та­лась тус­клая лам­поч­ка. Вспом­нил на­род­ную при­ме­ту: «ме­тель в но­яб­ре — быть су­ро­вой зи­ме»!

За­сло­няя здо­ро­вой ру­кой гла­за от кол­ко­го сне­га, он от­пра­вил­ся на кон­троль­ный об­ход участ­ка. Да, вет­ру в ка­зах­стан­ских сте­пях есть где раз­гу­лять­ся! На сот­ни ки­ло­мет­ров во все сто­ро­ны — ши­ро­кий, неогляд­ный, как оке­ан, прос­тор с хол­ма­ми и впа­ди­на­ми, ма­лень­ки­ми ре­чуш­ка­ми и ред­ким кус­тар­ни­ком… Вес­ной и ле­том здесь раз­долье для отар овец и та­бу­нов ло­ша­дей! Мо­ло­дая тра­ва, впе­ре­меж­ку с цве­та­ми, пёст­рым ков­ром сте­лет­ся до са­мо­го го­ри­зон­та, а зи­мой, не дай Ал­лах, ни то что слу­чай­но­му пут­ни­ку, а да­же са­мо­му опыт­но­му пас­ту­ху ока­зать­ся за­стиг­ну­тым бу­ра­ном в сте­пи… Вер­ная по­ги­бель!

Го­во­рят, что зи­ма в сте­пи ра­ду­ет толь­ко охран­ни­ков мно­го­чис­лен­ных ис­пра­ви­тель­ных ла­ге­рей, в ко­то­рых от­бы­ва­ют свой срок «вра­ги на­ро­да», да же­ны «из­мен­ни­ков Ро­ди­ны»… Зи­мой там по­бе­гов ни­ког­да не бы­ва­ет.

«Ка­кой же пу­га­ю­ще-страш­ной ка­жет­ся сей­час степь из ре­шёт­ча­тых окон по­ез­дов, ве­зу­щих в на­ши края де­пор­ти­ро­ван­ных граж­дан из бо­га­тых лес­ных и реч­ных кра­ев с пло­до­род­ной поч­вой… Если бро­сишь се­ме­на в та­кую зем­лю, то осенью не­пре­мен­но жди щед­ро­го уро­жая…
А нам, степ­ня­кам, сто раз на­до каж­до­му ко­лос­ку, каж­до­му де­рев­цу по­кло­нить­ся…
Но при­дет вес­на. И сто­ит „гос­тям по­не­во­ле“ уви­деть эти не­охват­ные прос­то­ры, алые от тре­пет­ной неж­нос­ти ма­ков, сто­ит вдох­нуть в лёг­кие кол­дов­ско­го по­лын­но­го аро­ма­та ди­ко­го вет­ра, та­ко­го же слад­ко­го и вол­ну­ю­ще­го ду­шу, как са­ма сво­бо­да, то они, без со­мне­ния, на­всег­да по­лю­бят на­шу степь, так же силь­но, как лю­бим её мы, ка­за­хи…
Ми­мо стан­ции тя­же­ло про­гро­хо­тал во­ен­ный со­став.

Фа­ши­с­ты уже на под­сту­пах к Моск­ве… Все как один под­ня­лись на борь­бу с вра­гом. В про­ш­лом ме­ся­це по ре­ше­нию об­ко­ма пар­тии жи­те­ли стан­ции — двад­цать семь се­мей — со­би­ра­ли средст­ва на са­мо­лёт — по­да­рок фрон­ту, в этом ме­ся­це — на танк… Жен­щи­ны сни­ма­ли с се­бя об­ру­чаль­ные коль­ца и от­да­ва­ли в об­щую ко­пил­ку По­бе­ды. Сда­ли го­су­дар­ст­ву „из­лиш­ки“ про­дук­то­вых за­па­сов. Семья Га­зи­за пе­ре­да­ла тёл­ку-од­но­лет­ку и це­лый стог се­на. Суп­ру­га, как и все жен­щи­ны стра­ны, го­то­ви­ла по­сыл­ку на фронт с тёп­лы­ми нос­ка­ми и ва­реж­ка­ми.

А как же хо­чет­ся про­снуть­ся ут­ром в „мир­ной жиз­ни“. Опять ба­ло­вать сы­ниш­ку, лю­бить же­ну, ра­бо­тать не на из­нос, ра­до­вать­ся мо­ло­дос­ти, про­с­тым обыч­ным ве­щам, о ко­то­рых до вой­ны да­же и не за­ду­мы­вал­ся всерь­ез…
— Лад­но, — оста­но­вил он се­бя, — Вот разо­бьём Гит­ле­ра, тог­да и за­жи­вём по-люд­ски! А сей­час рас­слаб­лять­ся не­льзя: „Всё для фрон­та! Всё для По­бе­ды!“

На за­ре сно­ва при­бе­жа­ла быст­ро­но­гая фельд­ше­ри­ца: — Га­зиз-ага! Хо­ро­шая но­вость! У дя­ди Са­па­ра ро­дил­ся шес­той маль­чик! На­зва­ли ка­зах­ским име­нем Же­нис — „По­бе­да“ зна­чит! А это., — де­вуш­ка до­ста­ла из бре­зен­то­вой сум­ки ма­лень­кую стек­лян­ную ба­ноч­ку, — топ­лё­ный кур­дюч­ный жир! Ро­же­ни­ца пе­ре­да­ла для най­дё­ны­ша!

Асем по­слу­ша­ла ещё раз ды­ха­ние ре­бён­ка, сде­ла­ла вто­рой укол… На­тёр­ла ему жи­ром груд­ку и спин­ку, плот­но уку­та­ла оде­я­лом, чтоб про­по­тел.
— Таб­лет­ки про­дол­жай­те да­вать! И обиль­ное питьё! — Гла­за крас­ные от бес­сон­ни­цы, а са­ма так и све­тит­ся от ра­дос­ти, что важ­ное де­ло де­ла­ет — лю­дям по­мо­га­ет!

Га­зиз вспом­нил во­ен­ный гос­пи­таль… Там ме­ди­цин­ским сест­рич­кам не­ког­да бы­ло улы­бать­ся, ра­бо­ты — че­рез край. Ра­не­ных ве­зут, не­сут, ве­дут, та­щат во­ло­ком… Взрос­лые му­жи­ки от бо­ли во­ем воют, кри­ком кри­чат, ма­том ру­га­ют­ся… Глав­ное обез­бо­ли­ва­ю­щее средст­во во­ен­ной ме­ди­ци­ны — спирт! Ку­да не сунь­ся — за­пах кро­ви, мо­чи, смер­ти… За ок­ном — пло­хо от­сти­ран­ные бин­ты и про­с­ты­ни по­ло­щут­ся на вет­ру, не успе­ва­ют про­сы­хать на длин­ных ве­рёв­ках во дво­ре быв­шей сель­ской шко­лы. А эта де­воч­ка кур­сы фельд­ше­ров пос­ле се­ми­лет­ки с от­ли­чи­ем за­кон­чи­ла. Са­ма ещё под­рос­ток, а уже пер­вые ро­ды при­ня­ла! Спра­ви­лась! Толь­ко бы на фронт не за­про­си­лась! В ты­лу то­же ра­бо­ты хоть от­бав­ляй!

Скри­пя зу­ба­ми от бо­ли, Га­зиз, ука­чи­вал ра­не­ную ру­ку. По­ду­мал о дру­ге…
— Вот, до­ро­гой Са­пар, как жизнь по­вер­ну­лась… Ты мне жизнь спас — ра­не­но­го с по­ля боя на се­бе вы­нес. Сей­час про­дол­жа­ешь бить фа­шис­тов… Что ду­шой кри­вить, на­ша ар­мия не­сёт боль­шие по­те­ри. Смерть хо­дит за каж­дым сол­да­том по пя­там. Успе­ет ли поч­таль­он до­ста­вить те­бе фрон­то­вой „тре­уголь­ник“ с важ­ной но­востью? По­чувст­вуй! Серд­цем услышь: у те­бя сын ро­дил­ся!

***

Ра­но ут­ром, пе­ре­дав сме­ну сво­е­му за­мес­ти­те­лю, Га­зиз вер­нул­ся до­мой, ус­та­ло опус­тил­ся на та­бу­рет­ку, снял ва­лен­ки, раз­мо­тал пор­тян­ки и стал рас­ска­зы­вать же­не про най­дё­ны­ша.

— Что же те­перь бу­дет?.. — Ал­ма взвол­но­ван­но об­ня­ла свой, чуть за­мет­но округ­лив­ший­ся жи­во­тик.
— Я от­пра­вил те­ле­фо­но­грам­му в рай­он, а мне от­ве­ти­ли, что вре­мя во­ен­ное, не хва­та­ет лю­дей для ре­ше­ния пер­во­оче­ред­ных за­дач… Но при пер­вой же воз­мож­нос­ти за ре­бён­ком при­шлют че­ло­ве­ка из об­ласт­но­го дет­ско­го до­ма. Хо­ро­шо, если бы ро­ди­те­ли маль­ца к то­му вре­ме­ни на­шлись! Фельд­ше­ри­ца таб­лет­ки оста­ви­ла, но ещё по­со­ве­то­ва­ла на­род­ны­ми средст­ва­ми ле­чить…

— По­шли! — ре­ши­тель­но ска­за­ла же­на.

— Ку­да?
— На стан­цию! За­ку­та­ем маль­чи­ка в ту­луп и на са­ноч­ках при­ве­зём до­мой! Я са­ма его вы­ха­жи­вать бу­ду! Как по­пра­вит­ся, с на­шим Арыс­тан­чи­ком по­дру­жит­ся, вмес­те им ве­се­лее бу­дет! А там и ро­ди­те­ли най­дё­ны­ша оты­щут­ся!
Га­зиз в ду­ше не­ска­зан­но об­ра­до­вал­ся ре­ши­тель­нос­ти же­ны, но на сло­вах „по­ос­то­рож­ни­чал“:
— А вдруг… у не­го ин­фек­ция?

— Моя ба­буш­ка сей­час ска­за­ла бы те­бе: „По­мо­ги чу­жо­му ре­бен­ку, по­пав­ше­му в бе­ду, а Все­выш­ний в труд­ный час за­щи­тит тво­их де­тей“!

По­вез­ло Га­ги­зу с суп­ру­гой! Од­наж­ды, ещё до вой­ны, на май­ских празд­ни­ках, в со­сед­нем ау­ле он уви­дел на ка­че­лях кра­са­ви­цу с длин­ны­ми ко­са­ми и за­мер: ОНА! По­до­шёл, по­зна­ко­мил­ся, а на сле­ду­ю­щий день за­слал сва­тов к ро­ди­те­лям де­вуш­ки. И ни ра­зу в жиз­ни не по­жа­лел об этом!
Ал­ма бы­ла млад­ше му­жа поч­ти на де­сять лет. Вро­де ти­хая, сло­ва лиш­не­го не ска­жет, но уж если что-то ре­шит, то спо­рить с ней бес­по­лез­но!
— „При­каз же­ны — глав­нее хан­ско­го ука­за“! — за­сме­ял­ся он и по­тя­нул­ся за ва­лен­ком.
Всю ночь жен­щи­на не со­мкну­ла глаз — об­ти­ра­ла ме­чу­ще­го­ся в го­ря­чеч­ном бре­ду ре­бён­ка влаж­ным по­ло­тен­цем, по­ила во­дой…

К ве­че­ру фельд­ше­ри­ца ещё раз про­ве­ри­ла тем­пе­ра­ту­ру у най­дё­ны­ша. Дро­жа­щи­ми ру­ка­ми на­бра­ла ле­кар­ст­во в шприц:
— По­след­няя ам­пу­ла с пе­ни­цил­ли­ном… Те­перь вся на­деж­да на таб­лет­ки, да на ма­те­рин­скую мо­лит­ву, ко­то­рая „мо­жет под­нять ди­тя со дна са­мо­го глу­бо­ко­го мо­ря“…
— Я мо­люсь, — шё­по­том по­де­ли­лась Ал­ма. — Ког­да муж не слы­шит… Он же у ме­ня ком­му­нист… На фрон­те парт­би­лет по­лу­чил!
— А я бу­ду про­сить Все­выш­не­го, что­бы ни­кто из мо­их по­до­печ­ных не за­бо­лел! Ме­сяц толь­ко на­чал­ся, а моя са­ни­тар­ная сум­ка уже пус­та…

***

Най­дё­ныш бо­лел дол­го и тя­же­ло… Ал­ма вра­че­ва­ла его не толь­ко мо­лит­ва­ми, но и тра­вя­ны­ми на­сто­я­ми, при­пар­ка­ми, рас­ти­ра­ни­я­ми, ста­ви­ла ме­ди­цин­ские бан­ки.

По­жи­лая стре­лоч­ни­ца час­тень­ко за­хо­ди­ла на­вес­тить маль­чи­ка с по­дар­ком — ку­соч­ком „пай­ко­во­го“ са­ха­ра. Фельд­ше­ри­ца при­нес­ла мо­ло­зи­во от оте­лив­шей­ся ко­ро­вы — са­мое пер­вое средст­во для укреп­ле­ния им­му­ни­те­та! А по­том, по­ка ко­ро­ва Ал­мы бы­ла „в за­пус­ке“, каж­дое ут­ро, чуть свет, при­бе­га­ла с круж­кой тёп­ло­го пар­но­го мо­ло­ка. Из аула ста­ри­ки пе­ре­да­ли для най­де­ны­ша три ба­рань­их реб­рыш­ка для буль­о­на…
В ян­ва­ре на­ко­нец ста­ло яс­но: маль­чик идёт на по­прав­ку!
— Но по­че­му он не го­во­рит? — вол­но­ва­лась жен­щи­на.- Смот­рит пе­чаль­но го­лу­бы­ми, как яс­ное не­бо, гла­за­ми, о чём-то ду­ма­ет… Да­же име­ни его не уда­лось узнать… Но он не „нем­тырь“ — это точ­но! Во сне ма­лыш час­то пла­чет, зо­вёт „му­ти“…

***

Од­наж­ды Ал­ма во­шла в дом и уви­де­ла та­кую кар­ти­ну: маль­чи­ки си­дят на кош­ме у печ­ки — рас­смат­ри­ва­ют кар­тин­ки в ста­ром бук­ва­ре. Сын ты­чет паль­цем в ри­су­нок:

— Пов­то­ряй! Это по-ка­зах­ски ло­шадь!

— Ло­шадь…

— Это — дом!

— Дом…

Не­де­ли че­рез две маль­чи­ки уже ще­бе­та­ли, не­по­сти­жи­мым об­ра­зом по­ни­мая друг дру­га.
Га­зиз при каж­дой встре­че до­тош­но до­пы­ты­вал фельд­ше­ри­цу, как мож­но по­мочь ре­бён­ку вспом­нить свое имя? Ведь если в дет­ском до­ме его офор­мят под вы­мыш­лен­ны­ми дан­ны­ми, то маль­чик ли­шит­ся шан­са най­ти сво­их на­сто­я­щих ро­ди­те­лей! Сей­час они, на­вер­ня­ка, уже опре­де­ли­лись с при­ста­ни­щем, на­ча­ли по­ис­ки сы­на…
Асем тер­пе­ли­во объ­яс­ня­ла на­чаль­ни­ку стан­ции, что про­бле­ма с па­мятью бы­ва­ет от стрес­са и вы­со­кой тем­пе­ра­ту­ры. Но на­деж­да есть! По­сте­пен­но па­мять долж­на вос­ста­но­вить­ся! За­бо­та и лю­бовь сде­ла­ют своё де­ло!

***

Как-то раз, в на­ча­ле вес­ны, Га­зиз, вер­нув­шись с об­ласт­но­го пар­тий­но­го со­ве­ща­ния, об­на­ру­жил до­ма на печ­ке жа­лоб­но „ску­ля­щих“ друж­ков, оде­тых в дев­чо­ночьи платья…

За­ви­дев от­ца, Арыс­тан­чик за­ры­дал в го­лос:

— Ата-а-а-а…

— Что слу­чи­лось?

Же­на хло­по­та­ла у сто­ла, не под­ни­мая глаз:
— Твой де­душ­ка из аула при­ез­жал… С мул­лой. Об­ре­за­ние сде­ла­ли…
— Как… с мул­лой? И ты… по­зво­ли­ла? Зна­ешь же, что со мной бу­дет, если это… до рай­ко­ма пар­тии дой­дет?

— Я пы­та­лась… Но де­душ­ка ска­зал, что вы, муж­чи­ны, са­ми раз­бе­ре­тесь… Мя­са не­мно­го при­вёз, кар­тош­ки, по­дар­ки де­тям…

— А най­дё­ныш… по­че­му в платье? — по­хо­ло­дел Га­зиз. — За ком­па­нию… что ли?..
— Так это… Ему то­же… об­ре­за­ние… сде­ла­ли…

— Что?.. — ах­нул гла­ва семьи…- В мо­ем до­ме… мул­ла сде­лал об­ре­за­ние не­мец­ко­му ре­бен­ку?…

Суп­ру­га под­ня­ла гла­за:

— Ты, на­вер­ное, не по­ве­ришь, но он сам мул­лу по­про­сил! Ска­зал, что хо­чет быть му­суль­ма­ни­ном, „как брат Арыс­тан“… Мул­ла спро­сил, как его имя, а он от­ве­тил: „Му­суль­ман“! На­вер­ное, они с Арыс­тан­чи­ком это при­ду­ма­ли… А твой дед очень уди­вил­ся и объ­яс­нил, что это имя озна­ча­ет „не­су­щий свет“… И еще… Най­дё­ныш, со­глас­но тра­ди­ции, на­звал мул­ле имя… от­ца — Га­зиз… И… име­на всех тво­их пред­ков до седь­мо­го ко­ле­на пе­ре­чис­лил!
Хо­зя­ин до­ма от вол­не­ния так и сел ми­мо та­бу­рет­ки…

— Под­го­то­ви­лись., зна­чит? Арыс­тан, твоя ра­бо­та?

— Нам де­душ­ка ска­зал: „Кто не мо­жет от­ве­тить на эти во­про­сы, тот си­ро­та“! Те­перь мой брат Му­суль­ман — не си­ро­та!»
— Что же вы на­де­ла­ли… — у Га­зи­за тряс­лась го­ло­ва. — Я в го­ро­де пос­ле со­ве­ща­ния к ди­рек­то­ру дет­ско­го до­ма за­хо­дил! За ре­бён­ком при­едут сра­зу же, как толь­ко до­ро­ги про­сох­нут! Мед­о­смотр бу­дет… Что я им ска­жу? Маль­чи­ки на печ­ке креп­ко об­ня­лись и при­тих­ли…

Же­на за­пла­ка­ла: «Ты сам зна­ешь, что в „тех“ по­ез­дах слу­ча­ет­ся… Если его ро­ди­те­ли бы­ли бы жи­вы, они дав­но бы уже на­ча­ли ис­кать сы­на!»

Она об­ня­ла му­жа за пле­чи:
— Га­зиз, мой до­ро­гой, да­вай усы­но­вим Му­суль­ма­на? Ко­неч­но, это всё не прос­то… Но за­то с на­ми, в семье, он точ­но не про­па­дёт! Вы­рас­тет до­стой­ным че­ло­ве­ком!

***

Каж­дый день жен­щи­на с ра­достью за­ме­ча­ла: маль­чик ме­ня­ет­ся! Ис­чез ис­пуг в гла­зах, не стес­ня­ет­ся при­лас­кать­ся, на­чал озор­ни­чать…

Од­наж­ды она вя­за­ла но­соч­ки для бу­ду­ще­го ма­лы­ша. Му­суль­ман рас­те­рян­но за­тих, на­блю­дая за быст­рым мель­ка­ни­ем спиц, по­том по­до­шёл к ней, по­гла­дил ла­дош­кой по ще­ке и про­шеп­тал:

— Му­ти… Я вспом­нил! Ты же… моя му­ти!
Она уро­ни­ла вя­за­ние:

— Мой ма­лень­кий ры­жий верб­лю­жо­нок…

Маль­чик схва­тил её ру­ку, при­жал к ли­цу и за­пла­кал…

Ал­ма об­ни­ма­ла его и при­го­ва­ри­ва­ла:

— Все на­ла­дит­ся, сы­но­чек! По­тер­пи не­множ­ко! Всё бу­дет хо­ро­шо!

Жен­щи­на ра­до­ва­лась то­му, что Му­суль­ман тя­нет­ся к жи­вот­ным. Если Арыс­та­ну боль­ше нра­ви­лось рас­смат­ри­вать кар­тин­ки в книж­ках, мас­те­рить пис­то­ле­ты, иг­рать в «вой­ну», то най­дё­ныш, на­обо­рот, охот­но по­мо­гал кор­мить кур, да­вал се­но овеч­кам-яроч­кам и ло­ша­ди… Лю­бил за­рыть­ся в се­но, ню­хать тра­вин­ки. Бе­реж­но не­сёт ма­лень­кую охап­ку из сен­ни­ка до кор­муш­ки, ста­ра­ет­ся изо всех сил! Если да­же кло­чок су­хой тра­вы не­ча­ян­но вы­па­дал из дет­ских рук, то он впри­прыж­ку воз­вра­щал­ся за ним. Вро­де, для ре­бён­ка это прос­то за­ба­ва, а сколь­ко в ней ра­дос­ти! Всё ему лю­бо­пыт­но, всё ин­те­рес­но! Толь­ко успе­вай отве­чать на его смеш­ные во­про­сы: Сколь­ко зу­бов у ко­ня? За­чем ему хвост? О чём ду­ма­ет же­ре­бе­нок? Лег­ко за­пом­нил ог­ром­ное ко­ли­чест­во ка­зах­ских на­зва­ний ло­ша­дей не толь­ко по воз­рас­ту, но по мно­гим дру­гим от­дель­ным по­ня­ти­ям.
Ког­да ко­бы­ла оже­ре­би­лась, он во­все стал про­па­дать на ко­нюш­не.
В обед за сто­лом «не­за­мет­но» спря­чет под ру­баш­ку гор­буш­ку и, чуть Ал­ма отвер­нёт­ся, он уже на ко­нюш­не во­зит­ся с же­ре­бён­ком! Да­же са­хар не ест, не­сёт уго­ще­ние тон­ко­но­го­му ма­лы­шу-«ку­лы­ну».

Най­дё­ны­шу, как «вре­мен­но про­жи­ва­ю­ще­му» в семье, хлеб­ная кар­точ­ка не по­ла­га­лась. Хлеб, ко­неч­но, жал­ко! И не по­то­му, что он его же­ре­бён­ку от­да­ёт, а что сам не ест! Ведь маль­чи­ку на­до хо­ро­шо пи­тать­ся! Вон ка­кой ху­дю­щий, од­ни рёб­ра тор­чат!… Ко­неч­но, и жи­вот­ных жал­ко, они то­же на го­лод­ном пай­ке, це­лую скир­ду се­на ещё осенью за­бра­ли в счет на­ло­га го­су­дар­ст­ву, а до зе­лё­ной тра­вы ещё до­жить на­до… Же­ре­бен­ка этим лом­тем не на­кор­мить! Од­но ба­ловст­во! Но за­пре­тить то­же не­льзя, по­то­му что, по на­род­ным при­ме­там, мож­но на­всег­да от­бить у ре­бён­ка же­ла­ние де­лить­ся с ближ­ним не лиш­ним, а са­мым не­об­хо­ди­мым! Ведь ско­ро вой­на за­кон­чит­ся, со вре­ме­нем при­дут в дом до­ста­ток и сы­тая жизнь, сла­бый окреп­нет и ста­нет силь­ным, ма­лень­кий — боль­шим, зёр­на добро­ты, про­клю­нув­ши­е­ся в дет­ской ду­ше, про­рас­тут и да­дут уро­жай — он ни­ког­да не бу­дет чу­жа­ком сре­ди лю­дей. Не­да­ром го­во­рит­ся: «Добрый че­ло­век в добре про­жи­вёт свой век»!
А вот и но­вая ра­дость: ку­роч­ка на­ча­ла нес­тись, те­перь де­ти каж­дый день мо­гут съедать по пол-яй­ца! Для рас­ту­ще­го ор­га­низ­ма это важ­ная под­держ­ка! Од­наж­ды Ал­ма за­шла в са­рай, чтоб про­ве­рить гнез­до, и услы­ша­ла смех. Ти­хонь­ко при­бли­зи­лась к «стай­ке» и за­та­и­лась. Ко­бы­ла ста­ра­тель­но об­ли­зы­ва­ла же­ре­бён­ка, а по­том вдруг ста­щи­ла шап­ку с го­ло­вы Му­суль­ма­на и при­ня­лась сво­им шер­ша­вым язы­ком ли­зать его ры­жие вих­ры… А он под­став­ля­ет го­ло­ву под её мяг­кие теп­лые гу­бы и хо­хо­чет, за­ли­ва­ет­ся… Услы­шав шо­рох, маль­чик под­нял счаст­ли­вые гла­за:
— Ма­ма, ма­моч­ка, смот­ри! Она ду­ма­ет, что я — её же­ре­бе­нок! Но я же твой сы­но­чек? Да, ма­ма?

Жен­щи­на за­сме­я­лась:

— Ко­неч­но, до­ро­гой! Ты — мой лю­би­мый сы­но­чек!
Ве­че­ром, ус­тав­ший пос­ле ра­бо­ты Га­зиз, мас­те­рил из до­щеч­ки оче­ред­ной пис­то­лет для Арыс­та­на, рас­ска­зы­вал маль­чи­кам о том, как тя­же­ло при­хо­дит­ся сол­да­там на вой­не. Го­во­рил, что по­бе­дить фа­шис­тов мож­но лишь тог­да, ког­да все лю­ди бу­дут и вое­вать, и ра­бо­тать, как на­сто­я­щие ге­рои! Ре­бя­та слу­ша­ли от­ца очень серь­ёз­но.

— И де­ти? — де­ло­ви­то спро­сил Арыс­тан.

— В том чис­ле! Ма­лень­кие ге­рои долж­ны слу­шать­ся ро­ди­те­лей и по­мо­гать ма­ме! По­то­му что здесь — тру­до­вой фронт!

— И ко­ни? — у Му­суль­ма­на те­перь лю­бой раз­го­вор сво­дил­ся к од­ной те­ме.
— И они…

— Ну, тог­да… Мож­но я на­ше­го же­ре­бён­ка на­зо­ву Ге­ро­ем?
— Ду­ша у най­дё­ны­ша чис­тая, серд­це — доброе, от­кры­тое, — на­блю­дая за ре­бен­ком, раз­мыш­ля­ла Ал­ма, — Ког­да он шко­лу за­кон­чит, на­до бу­дет от­прав­лять его в го­род учить­ся на ве­те­ри­на­ра! Или на зоо­тех­ни­ка? Нет, луч­ше — на ве­те­ри­на­ра! Но… тог­да ему при­дёт­ся жить в хо­лод­ном об­ще­жи­тии! А на­ше­му Му­суль­ман­чи­ку прос­ту­жать­ся не­льзя! У не­го лёг­кие сла­бые! Он теп­ло лю­бит! Как же быть?.. — и вдруг рас­хо­хо­та­лась сво­им да­ле­ко иду­щим пла­нам…

***

В ап­ре­ле маль­чиш­ки ста­ли про­сить мать от­пус­тить их на реч­ку — по­смот­реть ле­до­ход. Пол­дня хо­ди­ли за ней «хвос­том» и ка­ню­чи­ли:
— Все уже по­смот­ре­ли, а мы ещё нет! Толь­ко од­ним глаз­ком гля­нем и — до­мой!
— Ма­моч­ка, мы те­бе под­снеж­ни­ков при­не­сём! Там их ви­ди­мо-не­ви­ди­мо!
Ал­ма от­пус­ти­ла ре­бят с усло­ви­ем, что де­ти к бе­ре­гу близ­ко не по­дой­дут.
— Мы толь­ко од­ним гла­зом гля­нем и — на­зад! Кля­нём­ся!

Не про­шло и по­лу­ча­са — при­мча­лась за­пы­хав­ша­я­ся со­сед­ская де­воч­ка Ро­за и со­об­щи­ла, что на дя­дю Са­па­ра по­хо­рон­ку при­нес­ли, и его сы­новья по­бе­жа­ли на реч­ку «уби­вать ма­лень­ко­го фа­шис­та»…

Жен­щи­на, об­ни­мая боль­шой тя­жёлый жи­вот, за­ды­ха­ясь, бе­жа­ла, не чуя ног… До реч­ки при­мер­но ки­ло­метр. Ве­сен­няя свет­ло-си­ре­не­вая от под­снеж­ни­ков степь ка­ча­лась пе­ред гла­за­ми… Толь­ко бы успеть!
Вот она уже ви­дит у ре­ки тол­пу де­ру­щих­ся де­тей… Ста­ла кри­чать, что есть мо­чи. На­ко­нец, ре­бя­тиш­ки за­ме­ти­ли её — бро­си­лись врас­сып­ную…
На си­ре­не­вой зем­ле остал­ся ле­жать один ре­бёнок. Вто­рой сно­ва и сно­ва пы­тал­ся под­нять его, но си­лёнок не хва­та­ло…

Те­ряя по­след­ние си­лы, Ал­ма пе­ре­та­щи­ла Му­суль­ма­на че­рез по­рог сво­е­го до­ма, от­пра­ви­ла Арыс­та­на за фельд­ше­ри­цей…
Слов­но по­чувст­во­вав бе­ду, Га­зиз при­ска­кал до­мой и на­шёл же­ну на по­лу в лу­же во­ды. Ря­дом най­дё­ныш с окро­вав­лен­ной го­ло­вой… Оба без со­зна­ния.
При­бе­жа­ла Асем, мо­мен­таль­но оце­ни­ла об­ста­нов­ку:
— Га­зиз-ага, ставь­те греть во­ду! Два вед­ра! Быст­ро! У ва­шей же­ны во­ды ото­шли, бу­дем ро­жать «на сухую». Ре­бёнок не­до­но­шен­ный… Где у вас ста­рые про­с­ты­ни? А кле­ён­ка? Те­перь да­вай­те пе­ре­дви­нем кро­вать от ок­на и пе­ре­не­сём ро­же­ни­цу! Ещё од­ну лам­пу за­жги­те! Ско­рей! Ско­рей! Ско­рей!
Арыс­тан, бе­ги к мо­ей ма­ме, ска­жи, чтоб она сроч­но при­нес­ла сю­да сум­ку для ро­дов! Пов­то­ри!

— Сум­ка для… ро­да!

— Дуй, быст­рее вет­ра! На­зад не воз­вра­щай­ся! Се­год­ня в на­шем до­ме но­че­вать бу­дешь!

Де­вуш­ка смо­чи­ла ват­ку на­ша­тыр­ным спир­том, под­нес­ла к но­су Му­суль­ма­на. Он от­крыл гла­за и за­сто­нал…

— Из­вер­ги… Кам­нем го­ло­ву про­би­ли… Бук­валь­но в не­сколь­ких мил­ли­мет­рах от ви­соч­ной ве­ны! Га­зиз-ага, за­би­рай­те маль­чи­ка и не­си­те к нам, там о вас по­за­бо­тят­ся!

Ро­же­ни­ца вдруг оч­ну­лась, за­кри­ча­ла ди­ким, со­вер­шен­но не­вы­но­си­мым во­плем… Фельд­ше­ри­ца бро­си­лась к ней:

— Ре­бёно­чек по­шёл! — по­вер­ну­лась к хо­зя­и­ну до­ма, — Ухо­ди­те же, ага! Быст­рее!

***

Смер­ка­лось… На ули­це шёл пер­вый лас­ко­вый ве­сен­ний до­ждь.
Га­зиз сто­ял во дво­ре у за­на­ве­шен­но­го ок­на, и его би­ла дрожь. Кри­ки же­ны рва­ли его серд­це. Со­вер­шен­но не чувст­вуя но­ши, здо­ро­вой ру­кой он изо всех сил он при­жи­мал к се­бе Му­суль­ма­на… У ма­лы­ша но­сом шла кровь и рас­плы­ва­лась на его гим­нас­тёр­ке тём­ным теп­лым пят­ном… Муж­чи­на чувст­во­вал, что он дол­жен сде­лать что-то очень важ­ное! Но го­ло­ва так пре­да­тель­ски дро­жа­ла, что ни­как не по­лу­ча­лось сос­ре­до­то­чить­ся…
— Бед­ный мой маль­чик, сколь­ко же ис­пы­та­ний вы­па­ло на твою ма­лень­кую жизнь! Если я, взрос­лый че­ло­век, сей­час не смо­гу за­щи­тить те­бя, то сы­новья дру­гих по­гиб­ших од­но­сель­чан, ослеп­лен­ные го­рем, по дет­ской глу­пос­ти сво­ей мо­гут за­бить те­бя кам­ня­ми… С них ста­нет­ся!

Га­зиз шаг­нул к до­му на­про­тив…

На­чаль­ник стан­ции от­крыл гла­за: он си­дел на кош­ме, при­сло­нив­шись спи­ной к бе­ле­ной сте­не. При све­те ке­ро­си­но­вой лам­пы раз­гля­дел пе­ред со­бой пять не­чёт­ких си­лу­э­тов… На­смерть пе­ре­пу­ган­ные бо­со­но­гие па­ца­ны сто­я­ли, по­стро­ив­шись «по рос­ту» и не сво­ди­ли с не­го уз­ких чёр­ных глаз.
У сте­ны не­боль­шой ком­на­ты, под порт­ре­том Ста­ли­на, в ко­лы­бель­ке за­ли­вал­ся пла­чем мла­де­нец.
Вдо­ва Са­па­ра пы­та­лась на­по­ить Га­зи­за, но зу­бы вы­би­ва­ли та­кую дробь, что вся во­да из круж­ки про­ли­ва­лась за во­рот гим­нас­тер­ки…

— Где… Му-суль-ман?
Под­рост­ки от­пря­ну­ли, те­ни мет­ну­лись по сте­нам ком­на­ты…
— Я сде­ла­ла ему пе­ре­вяз­ку и уло­жи­ла в свою кро­вать. Да­ла слад­ко­го чаю. Маль­чик уснул., — хо­зяй­ка до­ма при­дви­ну­ла к гос­тю низ­кий круг­лый сто­лик и при­ня­лась на­кры­вать его. За­пах­ло жа­ре­ны­ми ле­пеш­ка­ми…
— Вот… по­жа­луй­ста., — она по­ста­ви­ла пе­ред гос­тем пи­а­лу, по­дви­ну­ла та­рел­ку со стоп­кой то­нень­ких пу­зыр­ча­тых мас­ля­ни­с­тых шер­пе­ков.
— Му­ка ещё из до­во­ен­ных за­па­сов… Вот… при­го­ди­лась…
— Куль­жа­мал, я хо­чу по­го­во­рить с деть­ми… По-муж­ски!
— Тог­да я вый­ду — по­смот­рю, как де­ла в ва­шем до­ме…
Он стро­го смот­рел на ре­бят: по­сте­пен­но его гла­за на­ча­ли раз­ли­чать смуг­лые ли­ца сы­но­вей Са­па­ра…

— Зна­е­те ка­зах­скую по­го­вор­ку: «Два ум­ных сой­дут­ся — до смер­ти дру­жат, два ду­ра­ка встре­тят­ся — до смер­ти враж­ду­ют»?
Маль­чи­ки, с пе­лёнок вос­пи­тан­ные в по­чте­нии к стар­шим, не сме­ли под­нять гла­за, пе­ре­ми­на­лись с но­ги на но­гу…

— Я хо­чу рас­ска­зать вам ис­то­рию о том, как на­чи­на­лась друж­ба меж­ду на­ши­ми семь­я­ми… Эту ис­то­рию ещё ре­бен­ком я слы­шал от сво­е­го де­душ­ки… Ко­неч­но же, Га­зиз знал, что па­ца­нам хо­ро­шо из­вест­но это се­мей­ное пре­да­ние, но для не­го бы­ло важ­но, что­бы они услы­ша­ли из его уст!
— Ста­ри­ки го­во­рят, что для ко­чев­ни­ка страш­нее джу­та бе­ды нет., — на­чал он свой рас­сказ, — Мас­со­вый па­дёж ско­та слу­ча­ет­ся пос­ле сне­го­па­да, ко­то­рый про­дол­жа­ет­ся не­сколь­ко дней, по­кры­вая паст­би­ща та­ким тол­с­тым сло­ем сне­га, что ов­цы не мо­гут про­бить­ся к кор­му… Ча­ще джут при­хо­дит тог­да, ког­да сре­ди зи­мы вдруг на­ста­ют тёп­лые день­ки, снег под­та­ива­ет, а вдруг не­ждан­но гря­нет та­кой лю­тый мо­роз, что за не­сколь­ко ча­сов степь на сот­ни ки­ло­мет­ров по­кры­ва­ет­ся сплош­ным ле­дя­ным пан­ци­рем. Жи­вот­ные не мо­гут раз­бить хруп­ки­ми ко­пыт­ца­ми тол­с­тый лёд, оста­ют­ся без кор­ма не­де­лю- дру­гую и по­ги­ба­ют от го­ло­да…
Иног­да ле­дя­ная кор­ка бы­ва­ет та­кой тол­щи­ны, что да­же ло­ша­ди, раз­би­вая в кровь ко­пы­та, не мо­гут до­брать­ся до су­хой тра­вы.

Если при­шёл джут, то по не­пи­са­ным за­ко­нам сте­пи гла­ва семьи, вы­брав из ота­ры де­ся­ток са­мых креп­ких пле­мен­ных овец и ло­ша­дей, по­гру­зив на по­воз­ку де­тей и ста­ри­ков, дол­жен про­би­вать­ся к лю­дям! Сквозь мо­ро­зы, пур­гу и ме­те­ли…

Каж­дый ка­зах был уве­рен, что в пер­вой же, встре­тив­шей­ся на пу­ти юр­те, его не оста­вят в бе­де, не бро­сят на про­из­вол судь­бы…
Ког­да ваш со­вер­шен­но обес­си­лен­ный дед по­сту­чал в дом мо­е­го де­да, в жи­вых в по­воз­ке оста­вал­ся толь­ко один ре­бёнок — Са­пар… Ро­ди­те­ли и дру­гие де­ти за­мер­з­ли. Скот пал по до­ро­ге…

Мои родст­вен­ни­ки в ту су­ро­вую зи­му не толь­ко да­ли при­ют по­стра­дав­шим, но и по­де­ли­лись всем, что име­ли: едой, одеж­дой, ско­том, — Га­зиз го­во­рит ти­хо… Маль­чиш­ки ло­ви­ли каж­дое его сло­во.

— Мы с Са­па­ром рос­ли вмес­те, па­ца­на­ми пас­ли ло­ша­дей, учи­лись в шко­ле, а по­том по­шли в ФЗО — по­лу­чи­ли про­фес­сию же­лез­но­до­рож­ни­ка. Ра­бо­тать на­ча­ли. Са­пар встре­тил ва­шу ма­му, они по­лю­би­ли друг дру­га и по­же­ни­лись. На свет по­яви­лись вы…
Я в ин­сти­тут по­сту­пил, по­том то­же за­вёл семью. Ка­за­лось бы: жи­ви и ра­дуй­ся! Но на­ча­лась вой­на — и мы вмес­те с мо­им дру­гом добро­воль­ца­ми по­шли на фронт. В бою ме­ня ра­ни­ло и за­сы­па­ло зем­лёй, Са­пар от­ко­пал ме­ня и под пу­ля­ми на ру­ках вы­нес с по­ля боя.
Его ги­бель для ме­ня — та­кая же боль­шая утра­та, как и для вас. Вы по­те­ря­ли от­ца, я — бра­та. Уве­рен, он по­гиб как ге­рой! Те­перь мой долг — за­бо­тить­ся о ва­шей семье. Обе­щаю, что сде­лаю всё, что­бы вы вы­рос­ли ува­жа­е­мы­ми людь­ми, до­стой­ны­ми па­мя­ти сво­е­го от­ца!
Вой­на страш­нее джу­та, вся стра­на, весь на­род от неё стра­да­ет… Мы долж­ны по­мо­гать друг дру­гу, что­бы вы­жить! Толь­ко так мы смо­жем по­бе­дить!
Слу­чи­лось так, что по за­ко­нам сте­пи моя семья да­ла при­ют ма­лень­ко­му боль­но­му не­мец­ко­му маль­чи­ку, от­став­ше­му от по­ез­да… Без на­шей по­мо­щи он мог по­гиб­нуть. Ваш отец, я уве­рен, по­сту­пил бы точ­но так же! Вы долж­ны по­ни­мать: най­дё­ныш — не­мец, но не фа­шист! Его па­па и ма­ма ро­ди­лись и жи­ли в Рос­сии, на бе­ре­гу ре­ки Вол­ги. Они та­кие же со­вет­ские лю­ди, как и мы. И ещё за­пом­ни­те: со­вет­ские сол­да­ты за­щи­ща­ют всех де­тей, не­за­ви­си­мо от их на­цио­наль­нос­ти!

Ро­ди­те­лей маль­чи­ка нам не уда­лось най­ти… Те­перь мой долг — за­бо­тить­ся и за­щи­щать его, как род­но­го! За­пом­ни­те это!
Братья с по­ник­ши­ми го­ло­ва­ми сто­я­ли у сто­ли­ка, шмы­гая но­са­ми:
— Га­зиз-ата, прос­ти­те нас! Мы ду­ма­ли, что все нем­цы — фа­ши­с­ты… Боль­ше ни­ког­да не оби­дим Му­суль­ма­на! Те­перь мы то­же бу­дем за­щи­щать его! Обе­ща­ем!

— Пом­ни­те, вы да­ли мне сло­во!

Из со­сед­ней ком­на­ты вы­шел Му­суль­ман с по­вяз­кой на го­ло­ве, при­стро­ил­ся на кош­му ря­дом с Га­зи­зом, при­сло­нил­ся го­ло­вой к его пле­чу.
— Са­ди­тесь все за стол! — ска­зал гость под­рост­кам, — Пре­ло­мим по­ми­наль­ный хлеб в па­мять о ва­шем от­це Са­па­ре…

Вско­ре вер­ну­лась Куль­жа­мал:

— Га­зиз-ага, поздрав­ляю вас! Ал­ма ро­ди­ла сы­ноч­ка! Те­перь на­до при­ду­мать имя но­во­рож­ден­но­му!
— Его имя — Са­пар!
 

***

Все ле­то на­чаль­ник стан­ции про­па­дал в ко­ман­ди­ров­ках — ру­ко­во­дил ре­монт­ны­ми ра­бо­та­ми же­лез­но­до­рож­но­го пу­ти на от­да­лён­ных участ­ках. Ра­бо­чих рук не хва­та­ло. Ре­монт­ная бри­га­да — жен­щи­ны и под­рост­ки — тас­ка­ли не­подъ­ём­ные шпа­лы, но­сил­ки с гра­ви­ем, «ма­ха­ли» тя­жёлы­ми ку­вал­да­ми, за­би­вая ко­с­ты­ли… Он, как мог, по­мо­гал им во всём. До­мой при­ез­жал ред­ко, толь­ко что­бы по­мыть­ся и пе­ре­одеть­ся, об­нять же­ну и сы­но­вей. Ре­монт стра­те­ги­чес­ки важ­но­го объ­ек­та дол­жен быть за­вер­шён до осен­ней рас­пу­ти­цы…
В один из та­ких при­ез­дов Му­суль­ман при­сталь­но на­блю­дал за от­цом, по­том шеп­нул бра­ту:

— Арыс­тан, смот­ри, у па­пы на боль­ной ру­ке паль­цы ше­ве­лят­ся…

Ста­ли при­смат­ри­вать­ся вмес­те.

— И прав­да!!!

Все­об­щей ра­дос­ти не бы­ло пре­де­ла!

***

Быст­рее са­мо­го рез­во­го ска­ку­на жи­те­лей стан­ции Ак­су об­ле­те­ла но­вость о при­ез­де упол­но­мо­чен­но­го пред­ста­ви­те­ля из об­лас­ти.

Ал­ма рас­те­ря­лась… Столь­ко жда­ли, а ког­да ждать пе­ре­ста­ли — вот он, вер­нее — она, яви­лась на ночь гля­дя! Как от­да­вать в си­рот­ский дом ре­бён­ка, с ко­то­рым уже столь­ко пе­ре­жи­то, ко­то­рый стал сво­им, близ­ким, род­ным?..

Во двор во­шла жен­щи­на гре­на­дер­ско­го рос­та, в брю­ках-га­ли­фе, сбо­ку на ко­жа­ном рем­не ко­бу­ра. Сво­им бо­га­тыр­ским ви­дом и гром­ким го­ло­сом она вну­ша­ла тре­пет и па­ни­чес­кий страх.

— «Грос Тан­тэ»., — с ужа­сом шеп­нул ры­жий брат сво­е­му чер­но­го­ло­во­му бра­ту, — Ска­жи ма­ме, нам… на­до убе­гать! Пря­тать­ся! Она хо­чет по­са­дить нас в хо­лод­ный по­езд!

Маль­чик за­ме­тал­ся по дво­ру как яг­нёнок, вы­бран­ный на за­кла­ние, по­том со всех ног бро­сил­ся в дом и за­бил­ся под ро­ди­тель­скую кро­вать.
Упол­но­мо­чен­ная по­ка­за­ла Ал­ме бу­ма­гу с под­писью и пе­чатью — пред­пи­са­ние на «изъ­я­тие и до­став­ку в об­ласт­ной дет­ский дом маль­чи­ка не­мец­кой на­цио­наль­нос­ти, при­мер­но пя­ти лет, имя и фа­ми­лия не­из­вест­ны»…
По­ка хо­зяй­ка до­ма, то и де­ло ро­няя всё из рук, рас­тап­ли­ва­ла бань­ку и со­би­ра­ла на стол, «Гросс Тан­тэ» вмес­те с Арыс­та­ном рас­пряг­ли ус­та­лую ко­бы­лу, на­по­и­ли её, да­ли све­же­го се­на…
— Где не­мец? — жен­щи­на быст­ро «вы­чис­ли­ла» пе­ре­пу­ган­но­го ре­бён­ка и за но­гу вы­та­щи­ла его из-под кро­ва­ти. — Не взду­май бе­жать, по­га­нец! — она по­гро­зи­ла тол­с­тым ука­за­тель­ным паль­цем пе­ред его но­сом. — Ина­че я арес­тую всю ва­шу семью! По­нял? Что мол­чишь? По­нял? Я те­бя спра­ши­ваю!
— По­жа­луй­ста, не кри­чи­те на маль­чи­ка, он и так вас бо….

Тёт­ка пе­ре­би­ла хо­зяй­ку до­ма:

— Со­бе­ри­те в узе­лок са­мые не­об­хо­ди­мые ве­щи и про­дук­ты на один день! От­прав­ле­ние — в пять ут­ра! И про во­ду не за­будь­те!

Братья, не сго­ва­ри­ва­ясь, бро­си­лись к до­му дя­ди Са­па­ра.
В на­деж­де, что пос­ле бань­ки и ужи­на серд­це гостьи смяг­чит­ся, Ал­ма, под­ли­ва­ла чай в пи­а­лу не­зва­ной гостьи, сно­ва и сно­ва уго­ва­ри­ва­ла рас­крас­нев­шу­ю­ся жен­щи­ну:

— Мы с му­жем ре­ши­ли оста­вить маль­чи­ка в семье… Он уже при­вык к нам! Ме­ня ма­мой на­зы­ва­ет, Га­зи­за — от­цом!

— Это не­воз­мож­но, — разо­млев­шая на­чаль­ни­ца, сма­куя ку­со­чек са­ха­ра, по при­чи­не вред­нос­ти сво­е­го ха­рак­те­ра, про­дол­жа­ла на­го­нять стра­ху:
— Пред­пи­са­ние по­лу­че­но? По­лу­че­но! Са­ми зна­е­те, что бы­ва­ет в во­ен­ное вре­мя за не­ис­пол­не­ние! При­чем, без су­да и следст­вия!
— Но… маль­чик од­наж­ды уже по­те­рял род­ных… Он очень тя­же­ло это пе­ре­жил — мол­чал не­сколь­ко ме­ся­цев!

— Ой, толь­ко не на­до мне тут жа­лост­ли­вые бас­ни рас­ска­зы­вать! Я всё са­ма ви­жу! Со­всем за­тю­ка­ли па­ца­на! В ди­ка­ря пре­вра­ти­ли! Тря­сёт­ся как при­па­доч­ный! И по­том., — она мно­го­зна­чи­тель­но под­ня­ла вверх па­лец, — Ин­фор­ма­ция в об­ком пар­тии по­сту­па­ла, что ауль­ные де­ти чуть не уби­ли «ма­лень­ко­го фа­шис­тён­ка»…
— Он дро­жит, по­то­му что… вас ис­пу­гал­ся! А с со­сед­ски­ми деть­ми муж уже по­бе­се­до­вал! Маль­чи­ки дав­но иг­ра­ют вмес­те!
— Зна­ем мы та­ких «дру­зей»! Се­год­ня дру­жат, а зав­тра опять ки­нут­ся на нем­ца с кам­ня­ми и пал­ка­ми! — тёт­ка про­тяж­но зев­ну­ла. — Убьют па­ца­на, а на­ши вра­ги толь­ко это­го и до­жи­да­ют­ся! «Крас­ный крест» тут же под­ни­мет шум на весь мир, что в со­вет­ской стра­не де­ти уби­ва­ют друг дру­га…

— Муж вер­нёт­ся, что я ему ска­жу?

— На­до бы­ло рань­ше ду­мать! Если бы вы, дейст­ви­тель­но, хо­те­ли его усы­но­вить, то дав­но бы уже всё офор­ми­ли!

— Мы жда­ли, что най­дут­ся его ро­ди­те­ли… По­том у ме­ня ро­ды тя­жёлые слу­чи­лись, ре­бёно­чек ро­дил­ся не­до­но­шен­ный… Га­зиз днем и ночью на ра­бо­те. Я од­на с тре­мя деть­ми… К зи­ме муж бу­дет по­сво­бод­ней — сра­зу по­едет в рай­он и все бу­ма­ги офор­мит!

— Не знаю… Не знаю., — «Грос Тан­те» про­тяж­но зев­ну­ла. — За­чем вам эта ка­ни­тель и обу­за? А-а-а!!! Из-за хлеб­ной кар­точ­ки? Так что… вот вам мой от­вет: «Нет! Нет! И ещё раз — нет!» — да­же в рас­слаб­лен­ном со­сто­я­нии она оста­ва­лась не­пре­клон­ной. — В пять ут­ра вы­ез­жа­ем! Чёрт возь­ми, эти грун­то­вые до­ро­ги… та­кие тряс­кие…
Жен­щи­на при­сло­ни­ла го­ло­ву к ма­лень­кой по­душ­ке и тут же, на кош­ме, по-бо­га­тыр­ски за­хра­пе­ла.
Под ут­ро за­пла­кал мла­де­нец, и Ал­ма, не в си­лах от­крыть глаз, при­под­ня­лась на лок­те, ста­ла кор­мить его гру­дью… Ма­лыш, на­ко­нец, на­сы­тил­ся, за­со­пел. Жен­щи­на на ощупь при­ня­лась пе­ре­кла­ды­вать его в ко­лы­бель­ку. Услы­ша­ла шо­рох… От­кры­ла гла­за: на кош­ме спит упол­но­мо­чен­ная. Гром­ко ти­ка­ют ча­сы на сте­не. То­пит­ся печ­ка, на пли­те каст­рю­ля… У печ­ки на двух та­бу­рет­ках пле­чом к пле­чу си­дят Арыс­тан и Му­суль­ман…
— Эй, маль­чи­ки, вы че­го? — у жен­щи­ны сон как ру­кой сня­ло. — А ну-ка марш спать!

— Ско­ро пять ча­сов., — Арыс­тан по­ло­жил ру­ку на пле­чо Му­суль­ма­на, — Мы с бра­том в дет­ский дом вмес­те по­едем!

— Как это… вмес­те?

— Ма­ма, мой брат там ни­ко­го не зна­ет! Без ме­ня его мо­гут оби­деть…
Жен­щи­на рас­те­ря­лась, не на­шла, что от­ве­тить сы­ниш­ке… Вот те­бе и ма­лы­ши -не­смыш­лё­ны­ши! По­ка она, взрос­лая жен­щи­на, ис­пу­гав­шись су­ро­вой на­чаль­ни­цы и бу­маж­ки с круг­лой фи­о­ле­то­вой пе­чатью, ис­ка­ла вы­ход из сло­жив­шей­ся си­ту­а­ции, её сы­новья уже всё ре­ши­ли! Не каж­дый взрос­лый муж­чи­на из-за на­зван­но­го бра­та отва­жит­ся на та­кой шаг…

Она вста­ла, по­до­шла к пли­те:

— А в каст­рю­ле что?

— Да так… Ва­рим… В до­ро­гу…
 

***

На за­ре у до­ма на­чаль­ни­ка стан­ции со­бра­лась тол­па од­но­сель­чан. Лю­ди, от ма­ла до ве­ли­ка, мол­ча сто­я­ли у ка­лит­ки…

«Грос Тан­те» са­ма от­кры­ла во­ро­та, вы­ве­ла со дво­ра за­пря­жён­ную ло­шадь. Слов­но чуя бе­ду, в ко­нюш­не би­лась и гром­ко ржа­ла чёр­ная ко­бы­ла, ей вто­рил же­ре­бе­нок по клич­ке Ге­рой. В са­рае рас­ку­дах­та­лись ку­ры…
— Убе­ди­тель­но про­шу вас! — в от­ча­я­нии мо­ли­ла Ал­ма, — Оставь­те ре­бён­ка! Муж сам всё ре­шит с усы­нов­ле­ни­ем!
— Зна­чит, по­лу­ча­ет­ся, я зря це­лый день еха­ла, тряс­лась в те­ле­ге?
Мор­щась как от зуб­ной бо­ли, упол­но­мо­чен­ная бес­це­ре­мон­но ото­дви­ну­ла ху­день­кую Ал­му, пы­тав­шу­ю­ся за­го­ро­дить со­бой маль­чи­ков, сце­пив­ших­ся в креп­ких объ­я­ти­ях слов­но си­ам­ские близ­не­цы.

«Гросс Тан­те» лег­ко под­хва­ти­ла «близ­не­цов» и за­ки­ну­ла в те­ле­гу на се­но.
Тол­па ко­лых­ну­лась…

Ал­ма вста­ла пе­ред ло­ша­дью, рас­ки­нув ру­ки. По­жи­лые лю­ди, жен­щи­ны и де­ти в еди­ном по­ры­ве спло­ти­лись за ней, пе­ре­го­ро­див до­ро­гу…
Упол­но­мо­чен­ная взя­ла в ру­ки кнут:

— Отой­ди! Устро­и­ла тут…

— Нет!-

Раз­дал­ся свист кам­чи…
От не­вы­но­си­мой бо­ли Ал­ма упа­ла на ко­ле­ни, за­сты­ла не в си­лах сде­лать вдох. И… вдруг, сквозь слёзы, уви­де­ла, как по ули­це не­сёт­ся всад­ник в гим­нас­тёр­ке, с не­по­кры­той го­ло­вой, в од­ной ру­ке — по­водья, дру­гая от­ки­ну­та на­зад, слов­но в по­ле­те… Мор­да ло­ша­ди в пе­не. Сле­дом, на ска­ку­не, — стар­ший сын Са­па­ра…
— Успел!!! — вы­дох­ну­ла тол­па.
Га­зиз быст­ро спе­шил­ся. Од­но­го за дру­гим снял с по­воз­ки пе­ре­пу­ган­ных сы­но­вей.
Тёт­ка гроз­но дви­ну­лась на не­го, рас­стёги­вая ко­бу­ру…
— Опом­нись, жен­щи­на! — на­чаль­ник стан­ции оста­но­вил её дви­же­ни­ем ру­ки. — Пе­ред то­бой ин­ва­лид вой­ны! Ты от­ве­тишь, что сей­час, на гла­зах у все­го аула уда­ри­ла плёт­кой мою без­за­щит­ную же­ну! Уез­жай по-хо­ро­ше­му., — его го­ло­ва дро­жа­ла, в угол­ках рта бе­ле­ла пе­на. — Я осенью при­еду — усы­нов­лю ре­бен­ка!
На­вер­ное, до упол­но­мо­чен­ной, на­ко­нец, до­шло, что она силь­но пе­ре­бор­щи­ла со сво­и­ми «пол­но­мо­чи­я­ми»…
Тя­же­ло пых­тя, «Грандт Тан­те» за­бра­лась на те­ле­гу и с бо­га­тыр­ско­го раз­ма­ху стег­ну­ла жи­вот­ное… Ло­шадь мгно­вен­но взды­би­лась и, рва­нув с ме­с­та, по­нес­лась га­ло­пом…

Га­зиз об­ни­мал пла­чу­щую же­ну и сы­но­вей.
Вдруг… маль­чи­ки пе­ре­гля­ну­лись и, вы­рвав­шись из от­цов­ских объ­я­тий, бро­си­лись вдо­гон­ку уда­ля­ю­щей­ся по­воз­ки. По­тря­сён­ный Га­гиз еле пой­мал их:
— Вы ку­да? Не по­нял…

— Яй­ца уеха­ли…

— Ка­кие… ещё яй­ца?..

— Пять штук!!! В до­ро­гу… Мы ночью сва­ри­ли…
Муж­чи­на сел на зем­лю, об­нял сы­но­вей и ве­се­ло за­хо­хо­тал. Сквозь слёзы, вслед за ним, за­сме­я­лась и Ал­ма. По­том вна­ча­ле ти­хо, а по­том всё гром­че и гром­че ста­ли за­ли­вать­ся сме­хом од­но­сель­ча­не.

На­су­пив­ши­е­ся братья не­до­умен­но пе­ре­гля­ды­ва­лись…
 

***

Про­шло три­над­цать лет…

Од­наж­ды во двор Га­зи­за во­шли двое: по­жи­лой ры­жий муж­чи­на и се­дая жен­щи­на. Он вы­гля­нул в ок­но и об­мер. Цель при­ез­да не­зна­ком­цев по­ка­за­лась ему пре­дель­но оче­вид­ной…
Не в си­лах спра­вить­ся с вне­зап­ной дрожью го­ло­вы, он вы­шел на­встре­чу.
Гос­ти бро­си­лись об­ни­мать его…

— За­хо­ди­те в дом! Суп­ру­га и де­ти уеха­ли в аул се­на на­ко­сить ста­ри­кам. Я на хо­зяйст­ве. Они вот-вот вер­нут­ся! А по­ка… мы мо­жем по­го­во­рить! Ведь нам так мно­го нуж­но ска­зать друг дру­гу… Прав­да?

Уди­ви­тель­ная но­вость мо­мен­таль­но об­ле­те­ла жи­те­лей стан­ции Ак­су.
Во дво­ре Га­зи­за ста­ли со­би­рать­ся лю­ди…

И тут же за­ки­пе­ла ра­бо­та! Со­се­ди не­сли из сво­их до­мов не­при­кос­но­вен­ные за­па­сы для «осо­бо­го слу­чая». Тут же ус­та­нав­ли­ва­ли сто­лы, сте­ли­ли на­ряд­ные ска­тер­ти, рас­став­ля­ли по­су­ду… Как на вол­шеб­ной са­мо­бран­ке, на сто­ле по­яв­ля­лись ба­ур­са­ки, ле­пеш­ки, зе­лень, курт, сме­та­на, ку­мыс…

Мо­ло­дые муж­чи­ны — сы­новья Са­па­ра — све­же­ва­ли ту­шу мо­ло­до­го ба­раш­ка, раз­жи­га­ли огонь под боль­шим кот­лом, ре­за­ли лук…
Жен­щи­ны под ру­ко­водст­вом фельд­ше­ри­цы Асем ме­си­ли тес­то, длин­ны­ми скал­ка­ми рас­ка­ты­ва­ли тон­чай­шие соч­ни… Ста­руш­ка в бе­лом плат­ке — быв­шая стре­лоч­ни­ца — то и де­ло за­кры­ва­ясь от ды­ма ши­ро­ким ру­ка­вом на­ряд­но­го платья, раз­ду­ва­ла огонь под ог­ром­ным трёх­ве­дёр­ным са­мо­ва­ром…
Со­сед­ская дев­чон­ка Ро­за, свя­зав за спи­ной длин­ные тол­с­тые ко­сы, про­мы­ва­ла в мис­ках изюм и ку­ра­гу, вы­кла­ды­ва­ла су­хо­фрук­ты для про­суш­ки на длин­ные льня­ные по­ло­тен­ца.

***

Ког­да Ал­ма с деть­ми во­шла в дом, гостья упа­ла к её но­гам:
— Низ­кий по­клон те­бе, мать, за на­ше­го Тео­до­ра!
Ху­день­кая, по­ста­рев­шая рань­ше вре­ме­ни жен­щи­на об­ни­ма­ла рас­те­ряв­ше­го­ся сы­ноч­ка. Сби­ва­ясь и пе­ре­ска­ки­вая с од­но­го на дру­гое, она то на­чи­на­ла рас­спра­ши­вать его о чём-то, то вдруг, не до­слу­шав, при­ни­ма­лась рас­ска­зы­вать са­ма…
…А пом­нишь, — она за­гля­ды­ва­ла в го­лу­бые, как яс­ное не­бо, гла­за сы­на, — ты лю­бил смот­реть, как я вя­за­ла те­бе нос­ки из кра­ше­ной овечь­ей шерс­ти? Ты гла­дил сво­ей ма­лень­кой ла­дош­кой ме­ня по ще­ке и при­го­ва­ри­вал: «Моя му­ти»… Не­уже­ли за­был?..

Пос­ле то­го, как ты по­те­рял­ся, я, чтоб не сой­ти с ума, бес­сон­ны­ми но­ча­ми при­ни­ма­лась вя­зать… Сто­и­ло пре­кло­нить го­ло­ву к по­душ­ке — мне снил­ся один и тот же сон: я при­ме­ряю на твою нож­ку об­но­ву, а она не под­хо­дит по раз­ме­ру — ма­ло­ва­та… Я сно­ва за спи­цы! И опять снит­ся при­мер­ка! И опять нож­ка длин­нее… Семья ду­ма­ла, что я уже ни­ког­да не вы­ка­раб­ка­юсь из это­го со­сто­я­ния…

Но од­наж­ды за­кон­чи­лась шерсть… Я раз­ло­жи­ла все нос­ки по па­рам, и вдруг… Ме­ня буд­то со дна чер­но­го ому­та вы­толк­ну­ло! Я по­ня­ла: ТЫ — ЖИ­ВОЙ!

— Как же ты… это по­ня­ла, му­ти?

— А каж­дая но­вая па­ра бы­ла… чуть боль­ше пре­ды­ду­щей! Ста­ло быть, твоя нож­ка рас­тёт! Это зна­чит — рас­тёшь и ты!!!

Каж­дый день всей семь­ёй мы мо­ли­лись, чтоб бог хра­нил те­бя и по­мо­гал лю­дям, ко­то­рые за­бо­тят­ся о те­бе!
Бо­же мой, бо­же мой… Мой ми­лый сы­но­чек, как же ты по­хож на от­ца! — она рас­смат­ри­ва­ла каж­дую вес­нуш­ку на ли­це сы­на, каж­дую тре­щин­ку и ца­ра­пи­ну на его боль­ших мо­зо­ли­с­тых ру­ках… Пла­ка­ла и го­во­ри­ла… Го­во­ри­ла и сно­ва пла­ка­ла…

Ока­зав­шись в цент­ре вни­ма­ния, Му­суль­ман изо всех сил на­пря­гал па­мять, мор­ща лоб и еро­ша свои ры­жие во­ло­сы, ста­рал­ся вспом­нить хоть что-то… Но, увы, па­мять мол­ча­ла… Он не знал, ку­да деть се­бя от сму­ще­ния и бес­по­мощ­но огля­ды­вал­ся на Ал­му… В его гла­зах бы­ло столь­ко смя­те­ния и бо­ли, столь­ко не­до­уме­ния, ра­дос­ти и… не­ве­ро­ят­ной му­ки. Умом он по­ни­мал, что при­еха­ли его кров­ные ро­ди­те­ли, но по­че­му так тре­вож­но на серд­це? И он в от­ча­я­нии за­пла­кал…
— Мы на­пи­са­ли сот­ни за­про­сов в раз­ные ин­стан­ции! — отец Тео­до­ра то­же не стес­нял­ся сво­их слез. — Раз­ве же мы мог­ли пред­по­ло­жить та­кое, что наш Тео­дор­чик… за­был своё имя?

— А мы, — отве­чал ему Га­зиз, — то­же по­сы­ла­ли за­яв­ки на по­ис­ки родст­вен­ни­ков ры­же­го не­мец­ко­го маль­чи­ка, най­ден­но­го на же­лез­но­до­рож­ной стан­ции Ак­су и оде­то­го во взрос­лый клет­ча­тый пид­жак…
Ал­ма вос­клик­ну­ла:

— Ой… Пид­жак! Я же сбе­рег­ла его!
Она до­ста­ла из ко­ва­но­го сун­ду­ка и по­да­ла ро­ди­те­лям Тео­до­ра- Му­суль­ма­на па­мят­ную вещь… По­жи­лой муж­чи­на ах­нул. Тём­ны­ми за­ско­руз­лы­ми паль­ца­ми он раз­гла­жи­вал тви­до­вую ткань, ощу­пы­вал про­клад­ку, кар­ма­ны, рас­смат­ри­вал пу­го­ви­цы и шеп­тал:
— Да! Да! Это он! Он! Мой сва­деб­ный пид­жак! Ошиб­ки быть не мо­жет…

…В на­ше се­ло при­шли во­ен­ные и ска­за­ли, что ско­ро здесь нач­нут­ся бом­бёж­ки, и по­это­му нам нуж­но взять с со­бой толь­ко са­мое не­об­хо­ди­мое — нас от­пра­вят в эва­ку­а­цию на два-три ме­ся­ца… Мы, про­с­тые лю­ди, по­ве­ри­ли им! По­то­му что всю жизнь чест­но ра­бо­та­ли, жи­ли сво­им тру­дом, ни­че­го не на­ру­ши­ли, ни­ко­го не оби­де­ли, на­ме­ре­ний чёр­ных не име­ли… Ви­ны за на­ми ни­ка­кой не бы­ло! Нас при­вез­ли на стан­цию и ста­ли ору­жи­ем за­го­нять в ва­го­ны для ско­та… Как пре­ступ­ни­ков! За что? Мы по­ня­ли — нас от­прав­ля­ют в ссыл­ку!
В по­ез­де все го­во­ри­ли, что Ка­зах­стан — ди­кий край, верб­лю­ды, степь, юр­ты и ко­чев­ни­ки… На­ша еда быст­ро за­кон­чи­лась. Лю­ди ста­ли бо­леть и уми­рать. Тру­пы ле­жа­ли тут же, в ва­го­не, их ни­кто не уби­рал. Туа­ле­та не бы­ло. От­го­ро­ди­ли угол тряп­кой. Во­ню­чая жи­жа тек­ла по по­лу. С каж­дым днём ста­но­ви­лось всё хо­лод­нее…
Сна­ча­ла за­бо­ле­ли де­ти, по­том слег­ли и мы с же­ной…
По при­бы­тии на­шу семью по­се­ли­ли в ма­лень­кий до­миш­ко из двух ком­нат, на кры­ше ко­то­ро­го рос бурь­ян. Семья хо­зя­ев с пятью деть­ми юти­лась в од­ной ком­на­те, мы с шестью сы­новь­я­ми — в дру­гой…

Все­го не рас­ска­жешь… Но эта прос­тая ка­зах­ская семья, са­ма на­хо­дясь на гра­ни вы­жи­ва­ния, спас­ла нас от не­ми­ну­е­мой смер­ти…

— Но… как же вам уда­лось нас ра­зыс­кать? — удив­лен­но по­ин­те­ре­со­вал­ся Арыс­тан. Дру­гие де­ти еще пре­бы­ва­ли в столб­ня­ке от все­го уви­ден­но­го и услы­шан­но­го, ведь они да­же не до­га­ды­ва­лись, что Му­суль­ман — не род­ной брат!
Ока­за­лось, бук­валь­но вче­ра ро­ди­те­ли Тео­до­ра, со­вер­шен­но слу­чай­но, на свадьбе со­се­дей ока­за­лись за од­ним сто­лом с гос­тем из со­сед­не­го рай­о­на. Сло­во за сло­вом, как это обыч­но бы­ва­ет на празд­ни­ке, раз­го­во­ри­лись… По­жи­лая не­мец­кая па­ра по­ве­да­ла о сво­ей не­за­жи­ва­ю­щей ду­шев­ной ра­не: во вре­мя де­пор­та­ции, на ка­кой-то не­боль­шой стан­ции, их пя­ти­лет­ний сы­ниш­ка не­за­мет­но вы­брал­ся из ва­го­на и от­стал от по­ез­да. Ло­мая ног­ти и сди­рая с рук ко­жу, они пы­та­лись ото­рвать доски… Кри­ча­ли, зва­ли на по­мощь охран­ни­ков… Но их ни­кто их не услы­шал…
Оше­лом­лен­ный стран­ным со­впа­де­ни­ем, гость рас­ска­зал им, что в семье на­чаль­ни­ка стан­ции Ак­су жи­вёт маль­чик, ко­то­ро­го на­шли на же­лез­но­до­рож­ных пу­тях в на­ча­ле вой­ны… И во­ло­сы у не­го ры­же­го цве­та!
В этот же ве­чер ро­ди­те­ли Тео­до­ра се­ли на по­езд и че­рез один­над­цать ча­сов бы­ли у це­ли. Най­ти дом на­чаль­ни­ка стан­ции не со­ста­ви­ло ни­ка­ко­го тру­да…

***

Всех при­гла­си­ли к сто­лу.
Гос­ти вы­шли во двор и ах­ну­ли: со сто­ро­ны всё вы­гля­де­ло так, буд­то в этом ау­ле ни­ког­да не бы­ло го­лод­ных во­ен­ных и пос­ле­во­ен­ных лет… Слов­но не толь­ко семья Га­зи­за, но и каж­дый жи­тель стан­ции за­дол­го го­то­вил­ся к это­му уди­ви­тель­но­му празд­ни­ку!

Все ис­крен­не ра­до­ва­лись счастью, при­шед­ше­му в дом Га­зи­за и Ал­мы.
Раз­го­во­ры за сто­лом про­дол­жа­лись до са­мо­го ут­ра. Сколь­ко пре­крас­ных ду­шев­ных слов за тем сто­лом бы­ло ска­за­но, сколь­ко го­ря­чих слёз про­ли­то! Сколь­ко сер­деч­ных объ­я­тий за­клю­че­но!
Ка­ким по­тря­са­ю­ще вкус­ным бы­ло на­цио­наль­ное блю­до — бес­пар­мак, при­го­тов­лен­ный по добро­му счаст­ли­во­му по­во­ду! Ка­ким вкус­ным был чай с мо­ло­ком по-ка­зах­ски!

К обе­ду гос­ти за­со­би­ра­лись в об­рат­ную до­ро­гу…
— Это был… са­мый счаст­ли­вый день в на­шей жиз­ни! Мы бы с ра­достью оста­лись ещё на де­нёк-дру­гой! — ти­хо, чтоб ни­кто не услы­шал, оправ­ды­ва­лись пе­ред хо­зя­е­ва­ми до­ма «но­вые родст­вен­ни­ки». — Но мы лю­ди под­не­воль­ные, жи­вём в спец­по­се­ле­нии… До сих пор под ко­мен­да­ту­рой хо­дим. Нас мо­гут при­влечь… за по­бег…

Га­зиз и Ал­ма, со­чувст­вуя всем серд­цем, клят­вен­но по­обе­ща­ли ро­ди­те­лям Му­суль­ма­на на­вес­тить их к Но­во­му го­ду.
Не­раз­луч­ные братья от­пра­ви­лись в путь вмес­те с гос­тя­ми…

Че­рез две не­де­ли пар­ни вер­ну­лись до­мой.

Му­суль­ма­ну при­шла по­вест­ка в ар­мию, а у Арыс­та­на че­рез не­сколь­ко дней на­чи­на­лись за­ня­тия в во­ен­ном учи­ли­ще в Моск­ве. Кро­ме то­го, Га­зиз по­лу­чил по­вы­ше­ние — пе­ре­вод на ра­бо­ту в об­ласт­ной центр.
Счастье в гос­ти не хо­дит в оди­ноч­ку… Вот сколь­ко важ­ных и добрых со­бы­тий сра­зу сва­ли­лось на семью!
… Ду­хо­вой ор­кестр у во­ен­ко­ма­та иг­рал марш «Про­ща­ние сла­вян­ки». Мед­ные тру­бы празд­нич­но зо­ло­ти­лись на солн­це. Лю­ди в об­ним­ку сто­я­ли тес­ны­ми груп­па­ми — жда­ли по­стро­е­ния при­зыв­ни­ков. Ал­ма украд­кой вы­ти­ра­ла слёзы, а Га­зил уте­шал же­ну:

— Не плачь, мать, вой­на дав­но за­кон­чи­лась! Че­рез три го­да вер­нёт­ся наш сы­но­чек жи­вым и не­вре­ди­мым!

— А к ко­му он вер­нёт­ся? К нам? Или… к тем ро­ди­те­лям?

Га­зиз об­нял же­ну, и шеп­нул ей на ухо:
— Ты же зна­ешь по­го­вор­ку: «Дом муж­чи­ны там, где его серд­це»! По­смот­ри! Ско­рей все­го, он вер­нет­ся к…

Сквозь тол­пу про­би­рал­ся Му­суль­ман, дер­жа за ру­ку со­сед­скую дев­чон­ку с длин­ны­ми ко­са­ми:

— Па­па, ма­ма, это моя не­ве­с­та! Ро­за бу­дет ждать ме­ня из ар­мии!

***

Всё даль­ше от нас вой­на.

Ухо­дит по­ко­ле­ние, на чьи пле­чи лег не­со­из­ме­ри­мо тя­же­лый груз ис­пы­та­ний во­ен­ных и пос­ле­во­ен­ных лет. Но па­мять не име­ет сро­ка дав­нос­ти. Вой­на про­дол­жа­ет на­по­ми­нать нам о том, что де­лу Ве­ли­кой По­бе­ды слу­жи­ли не толь­ко бое­вые и тру­до­вые по­дви­ги со­вет­ско­го на­ро­да, но и воз­вы­ша­ю­щие ду­шу по­ступ­ки про­с­тых лю­дей в глу­бо­ком ты­лу…
По­ступ­ки, за ко­то­рые го­су­дар­ст­вен­ных на­град не вру­ча­ли, и в прес­се о них не пи­са­ли…

Но если за­гля­нуть в их глу­бин­ную суть, то уви­дишь там и гу­ма­низм, и ин­тер­на­ци­о­на­лизм, и та­кие вы­со­кие че­ло­ве­чес­кие ка­чест­ва, ко­то­рые в су­ро­вые вре­ме­на ис­пы­та­ний яв­ля­лись глав­ным стер­ж­нем, объ­еди­ня­ю­щим мно­го­на­ци­о­наль­ную со­вет­скую стра­ну. Они по­мо­га­ли на­ро­ду не толь­ко вы­жить и вы­сто­ять, но и по­бе­дить!

…Не­мец­кий пи­са­тель Эрих Фромм в сво­ей кни­ге «Ис­кус­ст­во лю­бить» ска­зал: «Кто со­хра­нит од­ну жизнь, это всё рав­но как если бы он спас весь мир…»
На не­боль­шой ка­зах­стан­ской стан­ции Ак­су в го­ды Ве­ли­кой Оте­чест­вен­ной вой­ны бы­ла спа­се­на од­на ма­лень­кая жизнь — и… спа­сен «весь мир».
Но об этом зна­ют не­мно­гие…

Рассказ участвует в международном конкурсе короткого семейного рассказа «Мы и наши маленькие волшебники».