Букинист

Наталья Новохатняя

​

Белый вход Валерия Былинского

​

Про­за Ва­ле­рия Бы­лин­ско­го су­щест­ву­ет на сты­ке не­сколь­ких ли­те­ра­тур. До­сто­ев­ский, Хе­мин­гу­эй, Сартр, Уэль­бек, Лит­телл — вот не­сколь­ко имён, ко­то­рые при­хо­дят на ум, ког­да чи­та­ешь Бы­лин­ско­го. Но это во­все не зна­чит, что его про­из­ве­де­ния вто­рич­ны — на­про­тив, по­черк Ва­ле­рия хо­ро­шо узна­ва­ем. В его про­зе лег­ко ужи­ва­ют­ся тон­кий пси­хо­ло­гизм, фи­ло­со­фич­ность и слег­ка на­ро­чи­тая муж­ская бру­таль­ность, ко­то­рая раз­дра­жа­ет и при­тя­ги­ва­ет од­нов­ре­мен­но.

Бы­лин­ский пи­шет по-рус­ски, но он, без­ус­лов­но, че­ло­век ми­ра. Для его ге­ро­ев нет тер­ри­то­ри­аль­ных гра­ниц. Если это рас­сказ «Риф», став­ший в своё вре­мя ви­зит­ной кар­точ­кой ав­то­ра, то дейст­вие про­ис­хо­дит на Ку­бе. В мо­ём лю­би­мом от­ча­ян­но-страст­ном рас­ска­зе «Без ге­роя» сю­жет раз­во­ра­чи­ва­ет­ся в Бол­га­рии, на Бо­гом за­бы­той же­лез­но­до­рож­ной стан­ции. Даль­ше гео­гра­фия всё рас­ши­ря­ет­ся и рас­ши­ря­ет­ся. Апо­фе­о­зом в этом смыс­ле стал по­след­ний ро­ман Ва­ле­рия «Всё ис­клю­че­но». Там глав­ный ге­рой, не­при­ка­ян­ный в сво­ём то­таль­ном оди­но­чест­ве, во­об­ще ме­чет­ся по стра­нам. И на дру­гую пла­не­ту уле­тел бы, да толь­ко, как ока­за­лось, слиш­ком лю­бит Зем­лю.

Моё зна­ком­ст­во с про­зой Бы­лин­ско­го на­ча­лось с со­вер­шен­но чуд­но­го рас­ска­за «Риф». Ат­мо­сфе­ра юнос­ти, влюб­лён­нос­ти, сво­бо­ды, и всё это под не­смол­ка­ю­щий гул оке­а­на, сра­жа­ет на­по­вал. Но ста­ла бы я чи­тать вто­рой та­кой же «Риф»? По­жа­луй, нет. Толь­ко ра­ду­ет, что каж­дое но­вое про­из­ве­де­ние Ва­ле­рия, будь то рас­сказ, по­весть или ро­ман, зву­чит по-дру­го­му — от­ча­ян­ней, неж­нее, безыс­ход­нее, — не­важ­но: по-дру­го­му! Од­на­ко глав­ное ос­та­ёт­ся не­из­мен­ным: его ге­рои всег­да чест­ны, пусть и во вред са­мим се­бе. Есть и дру­гие об­щие чер­ты: во мно­гих рас­ска­зах-ро­ма­нах Ва­ле­рия слы­шен за­во­ра­жи­ва­ю­щий плеск волн. А ры­бы-ша­ры, что плав­но пе­ре­плы­ва­ют из од­но­го про­из­ве­де­ния в сле­ду­ю­щее? Они так муд­ры, что от их на­став­ле­ний (ры­бы у Бы­лин­ско­го раз­го­ва­ри­ва­ют!) не­воль­но бро­са­ет в дрожь.

«И еще, че­рез се­кун­ду, я услы­шал сло­ва ко­го-то треть­е­го, и это бы­ла ры­ба, и она ска­за­ла: “Мы”», — го­во­рит Алек­сей Гар­шин, глав­ный ге­рой ро­ма­на «Всё ис­клю­че­но».

Ни­че­го не на­по­ми­на­ет? Вто­рая по­ло­ви­на фра­зы, её ритм, ме­ло­ди­ка… Фра­за фра­зой, но в ге­ро­ях Бы­лин­ско­го, впол­не со­вре­мен­ных лю­дях, всег­да при­сут­ст­ву­ет что-то биб­лей­ское. А его по­весть «Июль­ское ут­ро» — во­об­ще со­вре­мен­ное пе­ре­ло­же­ние ис­то­рии Ка­и­на и Аве­ля. Хо­тя этот смысл был за­ло­жен в текст из­на­чаль­но, ме­ня, чи­та­те­ля, на про­тя­же­нии всей по­вес­ти не по­ки­да­ло ощу­ще­ние, что ав­тор­ской ру­кой во­ди­ли иные си­лы, на­мно­го про­зор­ли­вее че­ло­ве­чес­ких.

Воз­вра­ща­ясь к по­след­не­му про­из­ве­де­нию Бы­лин­ско­го. Апо­ка­лип­ти­чес­кий ро­ман «Всё ис­клю­че­но» — это про че­ло­ве­ка, ко­то­рый так ус­тал от лю­дей, что вы­брал се­бе в ка­чест­ве ту­рис­ти­чес­кой по­езд­ки мир без них. На це­лой пла­не­те ни од­но­го че­ло­ве­ка! Как ско­ро Алек­сей Гар­шин ста­нет тос­ко­вать по то­му, что преж­де бы­ло не­на­вист­но? Про­зре­ние, без­ус­лов­но, на­сту­пит, и он бро­сит­ся на по­ис­ки че­ло­ве­ка, он бу­дет ис­кать его, блуж­дая по стра­нам, го­дам, да­же ве­кам. «Ищу че­ло­ве­ка…» — го­во­рил Дио­ген. Фра­за древ­нег­ре­чес­ко­го фи­ло­со­фа не рас­счи­та­на на то, что­бы её вос­при­ни­ма­ли бук­валь­но. Од­на­ко по срав­не­нию с тра­ге­ди­ей, что раз­во­ра­чи­ва­ет­ся в ро­ма­не Бы­лин­ско­го, вся эта ис­то­рия с фо­на­рём ско­рее на­по­ми­на­ет крив­лянье, не­ле­пый фарс.

Преж­ние ге­рои Бы­лин­ско­го, до Гар­ши­на, в сво­их по­ступ­ках, по­доб­но древ­ним лю­дям, боль­ше ру­ко­водст­во­ва­лись ин­стинк­та­ми, не­же­ли ра­зу­мом. Их не­бре­же­ние — в си­лу всё той же страст­нос­ти — мо­раль­ны­ми нор­ма­ми по­рой да­же пу­га­ет. Но вот маль­чик из «Ри­фа» вы­рос, воз­му­жал. Те­перь из его уст зву­чит про­нзи­тель­ное:

«Че­ло­ве­ку ну­жен че­ло­век…»

«Ког­да-то, ещё до все­го, что сей­час, всё бы­ло под­лин­ным. А по­том вы­ду­ма­лось, из­вра­ти­лось. Ста­ло на­зы­вать­ся на­сто­я­щим. Ре­аль­ностью. Ко­то­рая — ложь».

«Рань­ше я ду­мал, что вот я, че­ло­век, все мы та­кие раз­ви­тые, уме­ем го­во­рить, а жи­вот­ные не уме­ют, а пе­сок во­об­ще мёрт­вый. Но ви­дишь, ока­за­лось, мы прос­то за­бы­ли то, что зна­ли ког­да-то. Зна­ли, кто мы, от­ку­да, ку­да нам ид­ти, за­чем. По­че­му рож­да­ем­ся и уми­ра­ем. Мы зна­ли, как и эта муш­ка всё зна­ет, ви­дишь, вон она си­дит? И ры­ба всё зна­ла, вот в чём де­ло. Ей не на­до бы­ло го­во­рить. Ког­да зна­ешь — сло­ва ни к че­му».

Да, сло­ва ни к че­му. Но они — путь, ко­то­рым мож­но прий­ти к са­мо­му се­бе, прав­да, Алек­сей? Или Ва­ле­рий…

Чи­тая ро­ман, не­льзя не об­ра­тить вни­ма­ние на вы­ра­зи­тель­ные име­на пер­со­на­жей:

Гар­шин — при­вет от рус­ской клас­си­чес­кой ли­те­ра­ту­ры,
Ве­ра — тут и так всё по­нят­но,
Ели­сей — про­рок?..
Хрис­то,
Ан­гел.

Кста­ти, имен­но Ан­ге­лу при­над­ле­жат сло­ва про Бе­лый вход. Нам, чи­та­те­лям, рас­ска­жет об этом млад­ший брат Ан­ге­ла по име­ни Хрис­то. Про чёр­ный и па­рад­ный вхо­ды из­вест­но всем, но «…у лю­бо­го яв­ле­ния име­ет­ся ещё и тре­тий вход — бе­лый. Мо­жет быть, го­во­рил Ан­гел, это во­об­ще са­мый глав­ный вход в сущ­ность ве­щей, две­ри ко­то­рых от­кры­ва­ют ху­дож­ни­ки, му­зы­кан­ты, учё­ные сво­и­ми но­вы­ми иде­я­ми, про­из­ве­де­ни­я­ми, ре­во­лю­ци­он­ны­ми от­кры­ти­я­ми. Но этот тре­тий вход не так-то прос­то най­ти — вой­ти в его бе­лые две­ри мо­гут не­мно­гие».

«Бе­лый вход во­об­ще ког­да-то был единст­вен­ным на зем­ле, прос­то мы пе­ре­ста­ли его ви­деть, за­бы­ли, где он на­хо­дит­ся. И для нас, что­бы мы не оста­лись на ули­це и не ста­ли без­дом­ны­ми, про­ру­би­ли все эти па­рад­ные и чёр­ные вхо­ды-вы­хо­ды…»

Глав­ная пре­тен­зия, ко­то­рую предъ­яв­ля­ют Бы­лин­ско­му, что в его ро­ма­не «Всё ис­клю­че­но» про­ви­са­ет сю­жет. Нет ди­на­ми­ки. Как по мне, сю­жет так ли­хо за­кру­чен, чи­та­ешь и толь­ко аха­ешь. А вот кон­цов­ка мне не при­гля­ну­лась. Весь ро­ман — кста­ти, див­но му­зы­каль­ный — зву­чит как ор­ган­ная му­зы­ка. По­след­не­го ак­кор­да, очи­ща­ю­ще-мощ­но­го, пос­ле ко­то­ро­го прост­ранст­во ещё дол­го виб­ри­ру­ет, мне и не хва­ти­ло. Или это я не услы­ша­ла, что то­же мо­жет быть. Как бы то ни бы­ло, это аб­со­лют­но не ума­ля­ет кра­со­ты все­го про­из­ве­де­ния, очень силь­но­го, цель­но­го, чи­тая ко­то­рое пе­ре­ос­мыс­ли­ва­ешь всю свою жизнь.

Для тех, ко­му ро­ман всё-та­ки не по­нра­вил­ся, пи­са­тель Бы­лин­ский при­го­то­вил очень мяг­кое то ли нра­во­уче­ние, то ли оправ­да­ние:

«Если ты не чувст­ву­ешь кра­со­ту ка­кой-ли­бо сто­я­щей ве­щи, зна­чит, эта вещь прос­то на­хо­дит­ся в од­ном ми­ре — а ты в дру­гом. Ты толь­ко иног­да ощу­ща­ешь аро­мат её стран­нос­ти…»
 

Справ­ка: Ва­ле­рий Бы­лин­ский — рус­ский пи­са­тель, пуб­ли­цист. По­весть «Июль­ское ут­ро» по­лу­чи­ла пер­вую пре­мию в рос­сий­ско-италь­ян­ском ли­те­ра­тур­ном кон­кур­се «Моск­ва — Пен­не» (1997). Ла­у­ре­ат ли­те­ра­тур­ной пре­мии «Яс­ная По­ля­на» в но­ми­на­ции «Дет­ст­во. От­ро­чест­во. Юность» за кни­гу «Риф: По­вес­ти и рас­ска­зы» (2015). По по­вес­ти «Июль­ское ут­ро» вы­шел фильм «Кровь» (2018), в ко­то­ром Бы­лин­ский стал од­ним из ав­то­ров сце­на­рия.