«Леонардо никогда не подавлял окружающих превосходством ума, охотно делился опытом и знаниями, будучи по натуре щедрым и великодушным». – Всякий раз, когда известный русский итальянист Александр Борисович Махов пишет о каком-нибудь из титанов итальянского Возрождения, то кажется о себе.
Александр Махов – человек потрясающе одаренный. Правда, сдается, что об этом в Италии знают больше, чем на его родине. На Апеннинах в 2004 году президент Италии Чампи вручил ему золотую медаль за вклад в культуру Италии, а у нас прославленного к тому же коренного москвича на 80-летие даже не удостоили грамоткой.
С полным на то основанием можно сказать, что он разделил судьбу многих великих итальянцев, о которых пишет: Леонардо да Винчи, Микеланджело, Вивальди, Тициана, Рафаэля, Караваджо и других.
Его стиль довольно возвышен и старомоден, словно бетховенская соната. Так уже сейчас никто не пишет и не напишет: «Старый орел давно потерял счет годам, живя в гордом одиночестве среди неприступных скал. Но силы стали ему изменять, и он почувствовал, что конец его близок». Но с тех пор, как гордый флорентиец говорит языком коренного москвича, иначе кажется бессмысленной праздностью. К тому же Александр Борисович в свое время серьезно учился музыке, потом окончил институт иностранных языков, но дипломатическая миссия не заслонила от него любовь к итальянской культуре. Слух и зрение у него абсолютные. Особенно в постижении прекрасного.
Его перу принадлежит не только перевод мудрых сказок и легенд Леонардо, любимый многими «Джельсомино в стране лжецов» Джанни Родари, «Дневник Микеланджело Неистового» Кричто Фанелли с предисловием Ренато Гуттузо и многое другое.
В переводе Александра Махова вышла впервые на русском языке вся лирика Микеланджело Буонаротти с необыкновенными по изяществу сонетами и глубочайшей мудрости поэтическими размышлениями о природе человека, творчестве, бытии.
Талант, как известно, вещь разностороння и многогранная. В высших технических заведениях Италии уже много лет очень ценятся переводы с русского на итальянский более 50-ти учебников и монографий, среди которых десятитомник «Теоретической физики» Ландау и Лифшица, пятитомник «Курса высшей математики» Смирнова, «Квантовая механика» Давыдова и многое другое.
Маятник времени неумолим. Но не для Александра Борисовича. Его переход из математики в лирику столь же органичен, как и у великих итальянцев.
Надо ли говорить, что итальянский он знает едва ли не лучше самих итальянцев, уже не говорящих на диалектах, которыми свободно владеет Махов. В Венеции, возле Сан-Марко его принимают за своего венецианцы, в Риме на площади Венеции – римляне.
Махов – полная и живая энциклопедия средневековой, ренессансной и современной Италии, в которой умещаются венецианская школа живописи, Антонио Грамши, Альберто Сорди, Федерико Феллини etc.
Несколько лет тому назад на свет появился двуязычный двухтомник лирики Джакомо Леопарди – такого полного собрания опять-таки в России еще не было, его дневники и по сей день одного из любимейших и значимых поэтов Италии. К этому списку следует добавить переводы Торкватто Тассо «Освобожденный Иерусалим», поэзию папы Римского Иоанна Павла Второго (Кароля Войтылы) и многочисленные более мелкие работы.
Талантливый искусствовед он в свое время взял на себя труд составить для издания в России историю итальянского искусства от художников XIII до современных мастеров. А последние годы он работает над книгами из серии «Жизнь замечательных людей», среди которых только один перевод – книга о Вивальди, а остальные - авторские труды о Тициане, Караваджо и Рафаэле. Каждый из них способен представить собой полную энциклопедию не только касательно биографии этих великих мастеров, но и разностороннюю и живую, яркую картину эпохи.
Итальянцы высоко оценили вклад Александра Борисовича Махова в культурное развития своей страны, а «мы ленивы и нелюбопытны».
Флорентийцы и по сей день жалеют, что отпустили Леонардо из Флоренции. Он сделался гордостью всей Италии, ни разу никого не попрекнув своих соотечественников: «Он был тактичен и мягок в обращении, терпим к недостаткам и умел прощать обиды, хотя порой страдал от них».
Что же орел заслужил право быть великодушным по отношению к малым сим…