Его негромкий, почти тихий, голос, мягкая интонация, как будто тебя никто не собирается ни в чём убеждать или переубеждать, а просто ведёт неторопливый и задушевный разговор:
С моим Серегой мы шагаем по Петровке
По самой бровке, по самой бровке.
Жуем мороженое мы без остановки.
В тайге мороженого нам не подадут…
Разговор о геологах, палатках, о том, как «над рекой встает рассвет», лётчиках, друзьях, Серёге Санине, который чуть-чуть не дотянул до взлётной полосы, о сержантах, маленьких радистах, людях, их буднях, и ни грамма политики. 60-е годы, романтическая пора, когда казалось, что счастье близко, счастье около.
Булат Окуджава сказал о Визборе: «Его лирический герой, склонный к самоиронии, как нельзя лучше соответствовал сердечной музыке, потребности в натуральном слушателе, не падком на пустую развлекательность, жаждущем духовной сплоченности и тепла».
Тепла в песнях Визбора хоть отбавляй. Заезженные до дыр, превратившиеся в штамп бардовской песни, слова, которые нынче поют хором:
Милая моя,
Солнышко лесное,
Где, в каким краях
Встретимся с тобою?
А ведь хором такие песни не поют, эти слова обращены к одной, единственной, и многоголосый хор тут совсем не причём.
Откуда столько тепла? Вроде бы время суровое, предвоенное: «Я родился по недосмотру 20 июня 1934 года, в Москве, в родильном доме им. Крупской, что на Миуссах».
Двадцатилетнюю матушку будущего поэта, Марию Шевченко, привез в Москву из Краснодара «молодой, вспыльчивый и ревнивый командир, бывший моряк Юзеф Визборас». В 1937 Визбораса, который распростился с «ас"ом и стал Визбором, отправили в края не столь отдаленные.
Первое стихотворение Юра написал в четырнадцать лет «под влиянием „большой принципиальной любви“ в пионерском лагере». Однако тетрадку с виршами вожатого обнаружила матушка и провела тщательное расследование по поводу «прежних дней». На утро юный поэт на своем столе обнаружил брошюру «Что нужно знать о сифилисе».
Вообще Визбор хотел стать футболистом или лётчиком. Но поступил на филфак МГПИ имени Ленина. Причем, тоже, как это явствует из его биографии, почти случайно: «Мы приехали на Пироговку и я действительно был очарован домом, колоннами, светом с высоченного стеклянного потолка».
Визбор не был одинок в своей любви к зданию бывшего института благородных девиц. Этим домом в свое время очаровывались Юрий Ряшенцев, Юлий Ким, Ада Якушева, Пётр Фоменко, Юрий Коваль.
Филфак МГПИ имени Ленина — самый певучий факультет Москвы. МГПИ — колыбель поэтов, прозаиков, журналистов, кого угодно, только не учителей. Вот и Визбор по окончании учебы и службы в армии стал журналистом.
Но пока первокурсник Визбор сочиняет свою первую песню — «Мадагаскар».
Чутко горы спят,
Южный Крест залез на небо,
Спустились вниз в долины облака,
Осторожней, друг,
Ведь никто из нас здесь не был,
В таинственной стране Мадагаскар…
Романтика, молодость, летящая на крыльях мечты, позволили совместить журналистику, альпинизм, горные лыжи, кино, любовь, песни.
Впрочем, в кино он снимался до обидного мало. Хотя его послужной список довольно внушителен: «Июльский дождь», «Красная палатка», «Начало», «Семнадцать мгновений весны» и т. д. Но ни одной главной роли, только эпизоды.
Можно с полной уверенностью сказать, что в кино он снимался в роли самого себя, Визбора, даже сквозь угрюмую ворчливость Бормана проскальзывает автор известных строк:
Зато, я говорю, мы делаем ракеты,
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, говорю, планеты всей…
Эти строки кому только ни приписывают — и Высоцкому, и Галичу. Визбор написал эту юмористическую песню, шутя, но после того, как она перекочевала на «Голос Америки», ее автору пришлось не сладко. Вот поэтому он мелькал только в эпизодах, хотя никогда в диссидентах не значился. Но пора романтизма, как и молодость, прошла довольно быстро.
Но и тут Визбор не унывал, он ушел в горы, причем в буквальном смысле:
Лыжи у печки стоят,
Гаснет закат за горой.
Месяц кончается март,
Скоро нам ехать домой.
Здравствуйте, хмурые дни,
Горное солнце, прощай!
Мы навсегда сохраним
В сердце своем этот край.
Прожил он мало: 50 лет. Впрочем, трудно себе представить, как бы он вписался в сумасшедший перестроечный темп.
Бардовская песня отошла в прошлое, кино тихо в конвульсиях скончалось, журналистика стала второй древнейшей…
Визбор ушел вовремя, но с нами остались его 300 песен. С нами осталось тепло его большого сердца.
Его задушевный голос, который никого не собирается ни в чем убеждать, а, словно успокаивает:
Спокойно, дружище, спокойно,
У нас ещё всё впереди…
