Есть у Надежды Тэффи рассказ – «Нигде»: взрослому человеку снится, что он – мальчик. И во сне он «часто качается на верхушке огромной мачты и чувствует, как ветер треплет ему волосы и несет его корабль в страну «Нигде», о которой он будто бы и наяву тоскует, но только наяву не понимает, что тоскует именно о ней, а всегда думает, что о чем-то другом».
Русская классика – это и есть страна «Нигде».
Книжный магазин на Новом Арбате. Барахолка. Литература, - писал Шкловский, - действительность, освобожденная от случайности. Случайность на полках книжного магазина – действительность, освобожденная от литературы.
Странное ощущение – несовместимости текстов 2/3 этого магазина со словом литература, когда на одних весах Куприн, а на других – все остальное…эксмо.
Также вот и Александр Иванович Куприн не совпадал и со своими временем, физически и метафизически.
Собравшись вернуться в СССР, он забыл, что там большевики.
Существует забавный эпизод, рассказанный А. Седых со слов лечащего врача Куприна на страницах “Иллюстрированной России”: “Куприн однажды сказал, что хочет ехать в Россию.
- Как же вы поедете, Александр Иванович? Ведь там же большевики.
Куприн очень удивился и растерянно спросил:
- Разве?”
Ну а, вернувшись в СССР, он на вокзале не мог никого узнать. К нему с приветствиями подошел тогдашний литературный функционер Александр Фадеев, но был встречен вопросом: “А Вы кто такой?”.
Через год Куприна не стало, как за двадцать лет до этого ушла в никуда его Россия.
Все тоже самое, "а вы кто такой" и "разве" случалось и с его произведениями.
За публикацию в печати своего первого рассказа “Последний дебют” Александр Иванович Куприн, тогдашний кадет, был наказан двумя сутками карцера.
Дебют писателя, можно сказать, состоялся. И предопределил дальнейшую судьбу. Почти всякий раз выходу его произведений в свет сопутствовал какой-нибудь скандал.
Так супруга писателя М. Куприна-Иорданская вспоминала, как однажды с изумлением опознала в монологе одного из героев “Поединка” раскавыченный фрагмент известного монолога Вершинина из чеховских “Трех сестер”. А при появлении “Поединка” в печати свои претензии к его автору по поводу “плагиата” предъявил Михаил Арцыбашев.
Иван Бунин не верил не единому слову всего тоже злосчастного "Поединка".
Но Куприн был верен себя, он окунался с головой во все жизненные передряги, жил среди воров, проституток, рыбаков, нищих и обездоленных, пил и дрался с ними, все это живо слушал, записывал и запоминал.
Вот один из героев его цикла "Листригоны", главка "Макрель":
"Юра Паратино вот каков: это невысокий, крепкий, просоленный и просмоленный грек, лет сорока. У него бычачья шея, темный цвет лица, курчавые черные волосы, усы, бритый подбородок квадратной формы, с животным угибом посредине, — подбородок, говорящий о страшной воле и большой жестокости, тонкие, твердые, энергично опускающиеся углами вниз губы. Нет ни одного человека среди рыбаков ловчее, хитрее, сильнее и смелее Юры Паратино".
После публикации его рассказов рыбаки частенько говорили ему, что писатель привирает, такой рыбы и такой величины раков не существует ("Господня рыба").
Ну да, не существует. Но вымысел порой гораздо важнее и правдоподобней правды. Это уже другая действительность, с другими раками и рыбаками.
Книжные полки с книгами, которые напоминают улицу "Красных фонарей", не выдумки ли это больного воображения?
В знаменитом "Гранатовом браслете" звучит Бетховенская Largo appassionato.
Создается ощущение, что Куприн знал и любил классику. Но в примечаниях к пятому тому собрания сочинений Куприна можно найти свидетельство самого автора о том, что работа над рассказом шла трудно: главная причина, как уточнил сам писатель, — его “невежество в музыке” (из письма Ф. Д. Батюшкову 21 ноября 1910 г.; цит. по: Куприн А. И. Собр. соч.: В 9 т. М.: Правда, 1964. Т. 5. С. 412).
Или вот замечание о том, что Вторую сонату Бетховена Куприн часто слушал в семье одесского врача Л. Я. Майзельса; в дарственной надписи на книге «Гранатовый браслет» писатель благодарил жену Майзельса за то, что она “растолковала ему шесть тактов сонаты Бетховена”.
Музыковеды отмечают, что выбор писателем медленной части именно Второй сонаты в известной мере можно считать случайным — точнее, обусловленным музыкальными вкусами и пристрастиями его одесских знакомых...
Но разве это сколько-нибудь умаляет очарование "Гранатовым браслетом"? Или рассказом “Гамбринус”, только от того, что в свое время на 1-й Тверской-Ямской в Москве был ресторан "Гамбринус"? Своего рода книжный на Новом Арбате.
Ресторан очень дорогой, да и публика была совсем не та, которую описывал Куприн, и цены, и кухня. Вроде бы и как бы, как бы литература, как бы “Гамбринус”…
Но если вообразить героев Куприна в этом заведении, не желая замечать, что времена изменились, совместив, словно переводную картинку, то все становится на свои места:
"Вечером в Гамбринусе было так много народа, что большинству приходилось стоять, кружки с пивом передавались из рук в руки через головы и хотя многие ушли в этот день неплативши, Гамбринус торговал, как никогда. Котельный мастер принес Сашкину скрипку, бережно завернутую в женин платок, который он тут же и пропил.
Откуда-то раздобыли последнего по времени Сашкина аккомпаниатора. Лешка - гармонист, человек самолюбивый и самомнительный, вломился было в амбицию. "Я получаю поденно, и у меня контракт!" - твердил он упрямо. Но его попросту выбросили за дверь и наверное поколотили бы, если бы не Сашкино заступничество".
У Куприна всегда не совпадает сегодняшнее со вчерашним.
Вот, к примеру, очерк “Рубец”, написанный им в 1927 году, в эмиграции:
“Он (Пушкин) узнал однажды, что по распоряжению Бенкендорфа почта распечатывала самые интимные семейные письма и выдержки из них доводила до сведения высшего начальства. Возмущенная гордость, мужской гнев зажгли душу поэта. Не на Россию, Родину свою, он негодовал в эту минуту, а на гнусную секретную правительственную меру. Но разве осмелился бы тогда хоть один русский человек, зная, что его письма распечатываются, обругать не только правительство, а - скажем - квартального надзирателя? Россию - сколько угодно, а за непочтение к властям предержащим не угодно ли проехать в Вятку или на Кавказ?”.
Можно клясть сколько душе угодно начальство, правительство, но Родину - нет!
И еще:
“Царь все ближе ко мне. Сладкий острый восторг охватывает мою душу и несет ее вихрем, несет ее ввысь. Быстрые волны озноба бегут по всему телу и приподымают ежом волосы на голове. Я с чудесной ясностью вижу лицо Государя, его рыжеватую густую бороду, соколиные размахи его прекрасных союзных бровей. Вижу его глаза, прямо и ласково устремленные в мои”.
Сравним "эти глаза напротив" с другими глазами. Из очерка «Ленин. Моментальная фотография», написанным Куприным в 21 году после посещения Ленина в Кремле. Марк Алданов считал его одним из лучших:
«… на глаза его я засмотрелся. Другие такие глаза я увидел лишь один раз, гораздо позднее.
Подыскивая сравнение к этому густо и ярко-оранжевому цвету, я раньше останавливался на зрелой ягоде шиповника. Но это сравнение не удовлетворяет меня. Лишь прошлым летом в парижском Зоологическом саду, увидев золото-красные глаза обезьяны-лемура, я сказал себе удовлетворенно: «Вот, наконец-то я нашел цвет ленинских глаз!» Разница оказывалась только в том, что у лемура зрачки большие, беспокойные, а у Ленина – они точно проколы, сделанные тоненькой иголкой, и из них точно выскакивают синие искры».
Куприн не то, что любуются Лениным, но, описывая его с дотошностью портретиста проникает в самую суть его натуры: «…этот человек, такой простой, вежливый и здоровый, гораздо страшнее Нерона, Тиберия, Иоанна Грозного. Те, при всем своем душевном уродстве, были все-таки людьми, доступными капризам дня и колебаниям характера. Этот же – нечто вроде камня, вроде утеса, который оторвался от горного кряжа и стремительно катится вниз, уничтожая все на своем пути. И при том – подумайте! – камень, в силу какого-то волшебства – мыслящий! Нет у него ни чувства, ни желаний, ни инстинктов. Одна острая, сухая, непобедимая мысль: падая – уничтожаю».
Монархист? Антикоммунист, вернувшийся в СССР? Который из Куприных был подлинный, настоящий?
Или литература – это всегда то, что неслучайно, несвоевременно и нелепо? А все остальное - эксмо.
Упрекнуть пестрый ряд бестселлеров на книжных полках не в чем. Они безупречны.
А вот Куприна есть в чем. Безбожно врал, завидовал.
Вот - ответ Бунину за "Поединок". На присуждение Бунину Нобелевской премии Куприн откликнулся четверостишием:
К ПОЭТУ
Поэт, наивен твой обман.
К чему тебе прикидываться Фетом.
Известно всем, что просто ты Иван,
Да кстати и дурак при этом.
Литература – действительность, освобожденная от…действительности.
Читайте Куприна!
