«Филатыч»

«Пи­сем­ский был в ха­ла­те, ши­ро­ко рас­пах­ну­том на гру­ди над рас­стег­ну­той на верх­ние пу­го­ви­цы ру­баш­кой. Его мо­гу­чая выя, вскло­ко­чен­ная го­ло­ва и все его не­при­хот­ли­вое оде­я­ние при­да­ва­ли ему не­сколь­ко ди­кий ха­рак­тер...»

Вот ти­по­вой порт­рет рус­ско­го пи­са­те­ля XIX ве­ка из вос­по­ми­на­ний Ко­ни. Это сей­час пи­са­тель на­по­ми­на­ет хо­ро­шо ото­бе­дав­ше­го куп­чи­ка или хип­с­те­ра, да, собст­вен­но, ко­го угодно, толь­ко не пи­са­те­ля.

Алек­сей Фео­фи­лак­то­вич окал, и акал (ду­мат, гу­лят, гу­лят), не же­лая впи­сы­вать­ся со сво­им поскон­ным кост­ром­ским жиз­нен­ным укла­дом в сто­лич­ную ту­сов­ку. По­это­му пи­сал, об­ли­чая по­ро­ки и нра­вы ни­ги­лис­тов и тор­га­шей с та­кой бес­по­щад­ностью, что быст­ро об­за­вел­ся не­добро­же­ла­те­ля­ми.

Впро­чем, вра­гов на­жил не со­всем Фи­ла­тыч (так на­зы­ва­ли его кол­ле­ги), а его твор­чес­кий псев­до­ним — Ни­ки­та Без­ры­лов, ав­тор об­ли­чи­тель­ных пам­ф­ле­тов. Ро­ма­ны Фи­ла­ты­ча не­сут на се­бя явст­вен­ный от­пе­ча­ток «бу­ри и на­тис­ка»: «Взба­ла­му­чен­ное мо­ре», «Тю­фяк», «Ты­ся­ча душ».

Пи­сал по вос­по­ми­на­ни­ям со­вре­мен­ни­ков он «за­пой­но». Эта­кая «ло­мо­вая ло­шад­ка» рус­ской ли­те­ра­ту­ры.

Вот еще сло­ва Ко­ни о Пи­сем­ском:

«Пи­сем­ский мол­ча­ли­во на­лил чет­вер­тую рюм­ку, «опро­ки­нул» ее, взял ма­лень­кий ку­со­чек хле­ба и, по­мол­чав, вдруг ожив­лен­ным и вмес­те жа­лоб­ным го­ло­сом, с оче­вид­ным вол­не­ни­ем, ска­зал, об­ра­ща­ясь к мо­е­му при­яте­лю: «По­ни­ма­ешь ты, я без это­го не за­сну! Не мо­гу я спать без это­го. Они — вот те, о ком я вам чи­тал, не да­ют мне спать. Сто­ят во­круг ме­ня и пре­до мной всю ночь и смот­рят на ме­ня,- и жи­вут и не да­ют мне за­снуть! И не мо­гу я без это­го — по­ни­ма­ешь?»

Вот так и на­до пи­сать, что­бы ге­рои, как на­ло­го­вая, пре­сле­до­ва­ли до гро­бо­вой доски, и что­бы спус­тя сто или двес­ти лет бы­ли жи­вее всех жи­вых:

— Ты, гре­на­дер, опять щи па­рил. Экую ду­ши­ну на­пус­тил! Смот­ри-ка: не дох­нешь!

— Ну да, па­рил, у те­бя все па­рил! — воз­ра­жал Гав­ри­лыч.

— Да как же не па­рил! Еще за­пи­ра­ешь­ся, лжешь на ста­рос­ти лет, гре­хо­вод­ник!

— По­гля­ди сам в печ­ку, так, мо­же, и уви­дишь, что та­мот­ка ни­че­го нет.

— Знаю, что в печ­ке ни­че­го нет: съел! И са­ло-то еще с ры­ла не вы­тер, ду­рак!.. Огры­за­ет­ся ту­да же! Про­го­ню, так и зна­ешь... шляй­ся по ми­ру!

Хоть се­год­ня вы­дви­гай на «Яс­ную по­ля­ну» и «Боль­шую кни­гу».

Так ведь не да­дут!

Алек­сей Фео­фи­лак­то­вич Пи­сем­ский ро­дил­ся 23 мар­та 1821 го­да.