Спастись от жёлтого одиночества
Галина Бурденко
Тамбовский молодёжный театр открыл новый сезон премьерой спектакля «Дождь из жёлтых цветов». Режиссёр Дмитрий Ефремов поставил перед своей командой поистине героическую задачу театрального прочтения культового романа Маркеса «Сто лет одиночества». Написанная поэтом и драматургом Андреем Галамагой инсценировка вдохновила художника Елизавету Егорову на создание уникальных костюмов и декораций. Казалось, на премьеру пришёл весь город. И мне тоже посчастливилось увидеть это фееричное зрелище.
Обычно театр начинается с вешалки, но в этот раз он начался с жёлтых цветов, в которых фотографировались все желающие. Я тоже успела сфотографироваться с режиссёром и автором.
Театральным работам Дмитрия Ефремова свойственна особая пластика, так что я ожидала, что в спектакле будет много музыки и танца. Хореограф Ник Шония превзошёл все мои ожидания: с первых же секунд на меня обрушился шквал танцевальной энергии, так что спектакль стал напоминать мистерию. И это второй случай, когда постановка Дмитрия Ефремова заставила меня несколько часов размышлять о жизни и смерти.
Смерть принято считать концом пути. Но во время спектакля я оказалась вечным наблюдателем перехода из состояния жизни в состояние смерти персонажей, ставших на время близкими мне людьми. Сюжет романа Маркеса, бережно переложенный Андреем Галамагой в инсценировку, как никакой другой позволяет задуматься о собственном отношении к смерти. Пусть не все Буэндиа видят и общаются с умершим Мелькиадесом (Алексей Колесниченко), но нельзя сказать, что это общение обусловлено чьим-либо сумасшествием. Выглядит это так, будто Мелькиадес приходит к тем, с кем ему есть о чём поговорить.
Спектакль продолжается три с половиной часа. И этого времени достаточно, чтобы от страха перед неизбежностью смерти прийти к принятию её постоянного незримого присутствия. Смерть — сквозной персонаж. Её блестяще играет Елена Фёдорова. Одной из самых пронзительных сцен для меня была как раз танцевальная сцена отравления Ремедиос Москоте (трогательная и грациозная Татьяна Хвостова играет всех трёх Ремедиос, но все они абсолютно разные.) Не менее выразительно смотрится весёлый танец Смерти, после которого она уводит за собой влюблённого Маурисио Вавилонью (Александр Паршин) прямо из объятий с любимой.
Дуэт Юрия Фитисова и Дарьи Синюковой, исполнивших роли основателей рода — Хосе Аркадио Буэндиа и Урсулы Игуаран — радует точным попаданием в типажи. Харизматичный и вместе с тем улетающий мыслями к чудесам науки Хосе Аркадио и практичная, мудрая Урсула приковывают к себе внимание зрителя с первых же минут спектакля. Урсуле приходится привязать к каштану собственного мужа, чтобы основание рода было устойчивым, в то время как ветви рода могут расти куда им вздумается до известного предела.
Сколько ни размышляй о веке одиночества как о метафоре человеческой жизни вообще, но всё же текст направляет мысль именно к одиночеству рода. Урсула и в диалоге со Смертью продолжает заботиться о процветании семьи, она призывает: «Пусть приходят иностранцы <...> пусть несут всякий вздор, лезут в своих сапожищах прямо в комнаты и всюду натаскивают грязь и пусть делают с нами всё, что взбредёт в голову, потому что только так мы отпугнём разорение».
По сути она призывает к тому, чему все сто лет род сопротивлялся наиболее яростно, видя в иностранцах и чужаках одни лишь несчастья. Посмотрев спектакль дважды, я заметила, что мужчины без проблем брали в жёны женщин не своего рода. А женщины, влюбляясь как раз в одних только иностранцев, начиная с Амаранты (Ангелина Лукьянова), потерявшей голову из-за легкомысленного итальянца Пьетро Креспи (Алексей Татаринов), ни разу не смогли преодолеть волю рока и выйти замуж за избранника. По воле Маркеса женщины рода лишены супружества как такового. Амаранта умирает девственницей, Ремедиос Прекрасную уносит ветер, Рената Ремедиос (Меме) уходит в монастырь. Последняя в роду, Амаранта Урсула (Екатерина Солонцова) вместо того, чтобы остаться женой иностранца, влюбляется в собственного племянника и умирает. Из семнадцати незаконных сыновей полковника Аурелиано Буэндиа (Александр Демидов) шестнадцать были убиты в одну ночь, словно садовник прошёлся секатором по разросшейся боковой поросли столетнего клёна. Если мужчины рода — ветви, то женщины напоминают пчёл. Пока пчёлы свободны выбирать деревья других родов, сохраняется баланс жизни и смерти. Как только пчёлы перестают покидать крону, высшие силы губят эгоистичное дерево под корень.
Не случайно Урсула в монологе о Ребеке (Валентина Демидова) сетует: «Та, которая не была вскормлена моим молоком, а ела землю и извёстку со стен, та, в чьих жилах текла не кровь Буэндиа, а неизвестная кровь неизвестных, кости которых продолжали клохтать даже в могиле, Ребека с нетерпеливым сердцем, Ребека с необузданным лоном — единственная из всех обладала той безудержной смелостью, о которой я мечтала для отпрысков своего рода. Ребека, Ребека, как мы были к тебе несправедливы!»
В спектакле заняты актёры-близнецы, чьим внешним сходством остроумно воспользовался режиссёр в сцене, где полковник Аурелиано Буэндиа (Александр Демидов) встречается со своим незаконнорождённым сыном Аурелиано Печальным (Сергей Демидов). Встреча отца и сына нос к носу выглядит весьма эффектно.
В памяти осталось множество интересных деталей: танцы Мелькиадеса, Пьетро Креспи и дона Аполинара Москоте (Сергей Малахов); юмор Падре (Дмитрий Чербаев); язвительные реплики Пруденсио Агиляра (Сергей Ясаков); дерзкие декреты Аркадио (Ардашер Давлатжонов). Всего не перечислишь. Актёры справились с ролями отлично. А музыка из спектакля до сих пор вспоминается и заставляет возвращаться к увиденному снова и снова.
Поэтизированный, образный стиль текста, экзотичные костюмы и выразительные танцы напомнили мне об эстетике упадка, а конец столетнего существования рода Буэндиа — о понятии Fin de siècle («конец века»). Хотя ни о каком декадентстве в применении к спектаклю говорить нельзя, но утончённость переживаний, острота ощущений — характерные черты «конца века» — передаются зрителю с первых минут, а усталость от жизни настигает тех персонажей, за кем Смерть не пришла в молодости. Хочется ещё раз отметить Ангелину Лукьянову. Когда её Амаранта откусывает нить, делая последний стежок на саване и осознавая, что сразу за этим прибудет Смерть, невозможно сдержать слёз. А ведь Амаранту нельзя назвать ангелом. Она случайно, пытаясь убить Ребеку, отравила Ремедиос Москоте, она разбила сердца двух любящих её мужчин, она, наконец, ждёт не дождётся смерти Ребеки. Но вот Амаранта перекусывает нить — и зритель прощает ей все грехи, потому что невозможно быть более жестоким, чем сама Смерть, гладящая Амаранту по головке.
Обратить внимание на особенности такой далёкой от нас Колумбии и её культуры — значит найти выход за пределы замкнутости на самих себя и предотвратить век одиночества. Именно об этом я подумала, выходя из зрительного зала. Санкции, изоляция и самоизоляция загоняют нас в тупик уже не один год.
(писатель Галина Бурденко, режиссер Дмитрий Ефремов, автор инсценировки Андрей Галамага)
Самый простой путь оставаться в русле мировой культуры — это сохранять интерес к чужим культурным достижениям. Никакие санкции не могут запретить нам любить магический реализм Маркеса. Спасибо художественному руководителю Тамбовского молодёжного театра Виктору Фёдорову за то, что в его театре звучат вечные темы смерти и любви, а зрители выходят после спектаклей с одухотворёнными лицами и влажными глазами.
(художник Елизавета Егорова)
фото театра
