Полина Носова
В преддверии Дня празднования Великой Победы все вспоминают о прошедших войну дедах и предедах. Это очень правильно! Но мне хотелось бы почтить память героев той Великой войны - не родственников, я даже их фамилий не знаю. Но они странным образом оказались связаны с моей семьей и так получилось, что только мы, наверное, и помним про них. Вот история старого оврага.... Человеческая память — короткая и ненадёжная вещь. Всё тревожное и страшное забывается быстрее, чем весёлое и бесшабашное. Бурлит беззаботная, молодая жизнь, а рядом, кажется, давно прошедшее и накрепко позабытое вдруг оживает. Не зря говорят: узелки памяти… А на конце одной деревушки во Владимирской области врезался в землю, словно шрам или глубокая морщина на дедовом лбу, овраг — основательный такой, глубокий, полностью заросший то ли ивняком, то ли крушиной — в общем, совершенно непроходимым кустарником. На отшибе, у самого болота он, кажется, живёт своей жизнью, не очень-то обращая внимания на окружающую суматоху в виде дачников, охотников и грибников, пытающихся пролезть сквозь него, да ещё джипы, безуспешно штурмующих его старые бока. К слову сказать, пока ни одному вездеходу преодолеть старый овраг не удалось. И практически уже никто ни в самой деревне, ни за её пределами не помнит, как возник этот земляной узелок на память. Овраг-то не простой, а рукотворный! Тётушка одна рассказывала, как во время войны здание здешней сельской школы отдали под нужды армии. В просторных классах когда-то земской, оставшейся с царских времён школы с изразцовыми печами и широкими окнами разместили молоденьких солдатиков, которые проходили военное обучение перед отправкой на фронт. Тётушка та приходилась племянницей учителям и в то время была совсем-совсем маленькой. Однако на всю жизнь запомнила она маленький серый кусочек сахару, которым почти каждый день кто-нибудь из солдат потчевал её, тоненьую тростинку в эвакуации. Сладкое угощение девчушка относила маме. Сахара тогда совсем в природе не было, и вся большая семья девочки делила его поровну за чаем. Солдатики эти, как она поняла уже много лет спустя, были совсем юными мальчишками, только что со школьной скамьи. Они и вырыли тот учебный окоп, что превратился потом в старый овраг на краю деревни. Выучились ребята солдатской науке за два-три месяца и ушли на фронт. А овраг остался, как закладка в книге. Заканчивался этот немудрёный рассказ всегда горьким вздохом: наверное, все эти солдатики погибли, потому что известно было, что их отправили к Сталинграду, в самые тяжёлые дни Великой Сталинградской битвы. И больше никаких вестей о них никогда не было... Потом грянула Великая Победа, и жизнь пошла своим чередом. В деревне многое поменялось. Вначале земская школа переехала за пять километров, ближе к железнодорожной станции, опустели деревенские дома и поля. Рядом с деревней возник разрушительный карьер, погубивший много леса и часть лугов вокруг. И овраг, как много лет тому назад, словно вспомнив мальчишеские руки не вернувшихся с войны солдат, кажется, будто воспрял ото сна, и сам взялся за оборону деревни. Своим упорным нежеланием исчезать с лица земли он, как мог, оградил деревеньку с полем, лесом и птицами, которые вьют каждую весну здесь свои гнезда, от беды. А то ведь деревня и имя-то своё почти забыла, превратившись всего лишь в населённый пункт. А уж коренных жителей и вовсе по пальцам одной руки пересчитать можно. Какие ни есть, а кто кроме них свидетели тех дней? Трава глушит овраг. Про солдат больше никто ничего не слышал. Эхо тех дней всё глуше, всё тише… Но тут случай вышел несколько лет назад. Сажусь как-то на электричку на станции, что в пяти километрах от деревни. Поезд как раз проезжал то место, где наша просёлочная дорога поворачивает в лес в сторону деревни. Вдруг дедушка-попутчик говорит: "А Вы знаете, тут где-то деревня была в войну. Кажется в пяти километрах отсюда. Мы там во время войны в школе жили. Перед тем как нас на фронт послали. Эх… деревни той, наверное, и нет уже…" Смотрю на деда во все глаза. От удивления не знаю, что и сказать. Крепкий такой старик, хотя и не молодой уже, глаза добрые, улыбчивые. Рядом с ним мешок больших красных яблок. Он их платочком вытирает и всем попутчикам раздаёт: "Попробуйте, из собственного сада, урожай в этом году хороший!" Мне тоже протянул радостное такое яблочко. Я его взяла осторожно, будто солнце. Держу в руке и съесть не смею. И так бы и не съела. Да только дедушка, вдруг улыбнувшись своими лучиками морщинок, сказал: "Кушай на здоровье, внучка!"
