О, что мне делать с этим бедным даром — Влюбляться в окна, синие, как небо, В сосульки, что повисли на карнизах, Кривые и блестящие, как сабли, —
Дар – как провозвестник судьбы. Поэт, словно захлебывается вдохновением, словом, ставшим таким текучим и податливым. И потом это очарованность празднично бликующими окнами и сосульками так и будет преследовать по жизни уроженца Лихославля. Акварельная палитра его насыщена чувством влюбленности:
Во все, что нам дается жизнью даром, Но что для сердца делается хлебом — И ветки скрип, и вечер тучек сизых, И снега шелест, и улыбка чья–то...
Лихославль – славная отправная точка для будущего «тихого лирика», у которого вроде бы все в жизни сложилось удачно, без всегдашнего русского лиха. Он не был в опале, в диссидентах не значился. В 1947 году поступил в Литературный институт, а в 1952 его окончил. У этого лихого времени были другие герои и антигерои. И в то время, как новое поколение горлопанило на эстрадных подмостках, Соколов писал Анатолию Передрееву: Слушай, Толя*, прочти мне скорее стихи О твоем возвращенье в родительский дом. У меня, как я слышал, цветут лопухи Там, где рос я, не зная, что будет потом…
А потом…лихая судьба русской поэзии все же догонит и того, и другого. Передреев по нелепости угодит в тюрьму, а у Соколова выпрыгнет в другое измерение его первая и единственная любовь – Буба: Хенриэтта Христевна Попова: На речонке Тополнице появились цыгане, Загорелые, хриплые, в разноцветных заплатах, В подпоясанных чем-то непонятным халатах, Пыль мели они черными босыми ногами… Выпускница философского факультета МГУ встретила вернувшегося из лагеря Ярослава Смелякова, их пути так неожиданно и трагически пересеклись, что и Соколова опалило на всю оставшуюся жизнь. Лихославль, сосульки, цыгане, пахнущее дождиком пальто - это брожение виноградной лозы. Это – дар и расплата. Даже в том случае, если поэт лишь прислушивается, как «капают секунды в ушат», «как листья шуршат и шуршат», а не бросается на амбразуры. Тихое и незаметное прорастание - «путем зерна» - и есть его большая столбовая дорога. Последнего «тихого лирика», нашедшего приют на Новокунцевском кладбище в 1997 году. И вот…вдруг оказывается, что без этих вроде бы простых и незамысловатых строчек Соколова, без этой дачной чепухи, как без глотка свежего воздуха, без сосулек, лопухов и бездонного неба над головой осиротевшей поэзии, нельзя. И в этой тихой правде повседневного быта сокрыт молитвенный лепет и гармония русского стиха!
