Как пронзают душу умирающие осенние дни! Ах! Пронзают до боли; Ибо есть упоительные ощущения, самая неясность которых не убавляет их силы; и нет острия более колкого, чем острие Бесконечности…
Сплин – излюбленное состояние автора «Цветов зла». В знаменитом цикле, за который уголовный суд Парижа приравнял, по словам современников, Бодлера, «к ворам и эксгибиционистам», хандре посвящено четыре стихотворения. На этой питательной почве поэтов и писателей, да еще в самой сердцевине революционных брожений в искусстве и умах – Париже - распустился не один цветок зла, отчаяния, одиночества, разочарования и вдохновения, а целый букет. Гюго запечатлел клоаку этого города, Бальзак - нужду и голод, позже Пруст в профиле герцогини Германтской обнаружит отсветы неземной красоты и всевозможные оттенки любовного томления, а Генри Миллер – красоту порока. Париж Бодлера – греза, навеянная реальными сценками на улице и в кафе, и населенная феями, меркантильными прелестницами, ворами, нищими и старухами, «воплощающими в себе благородство подлинного стоицизма».
Замечали ли вы порой вдов на уединенных скамейках, бедных вдов? Одеты они в траур или нет, Их легко распознать. Впрочем, в трауре бедняка всегда можно заметить какой-нибудь недостаток, что делает его еще более плачевным...
Вот интересно, кто из современных пиитов, с точностью аптекаря фиксирующий все свои переживания от несварения желудка до коронавируса, обращает внимание на такие «мелочи», как бедные вдовы или форму одежды бедняка?
И после этого они все еще называются поэтами?
Форму стихотворения в прозе, позволяющую дать волю своей фантазии, поэт по его словам подсмотрел в «Гаспаре из тьмы» у Алоизиуса Бертрана.
До сего дня полные переводы этого цикла Эллиса и Софьи Парнок считаются неудачными. Весьма возможно для того, чтобы полнее передать все оттенки ощущений, переводчик должен погрузиться на глубину отчаяния и сплина ни чуть не ниже той отметки, на которой пребывал сам Бодлер. И его герои. На что, конечно, решится не каждый. Видимо, поэтому эмоциональный настрой цикла порой разбивается о стремление переводчика следовать буквальному переводу. И «музыкальность без ритма и рифмы» лишается пластики. Возможно, переводчику не хватило дерзости – «дописать» за Бодлера, как Пастернак за Шекспира.
Но кто захочет бросить за это в него камень, тот пусть для начала сам попробует стать Бодлером!
Шарль Бодлер родился 9 апреля 1821 года.
