Имя твое — птица в руке,
Имя твое — льдинка на языке.
Одно единственное движенье губ.
Имя твое — пять букв.
Мячик, пойманный на лету,
Серебряный бубенец во рту.
Марина Ивановна пробовала разгадать загадку на фонетическом уровне.
Что за имя такое: Александр? Да нет, не Александр.
Блок.
В череде омонимов, даже, если можно так выразиться смежных, встречаются "листы книги, подобранные по порядку, сшитые или склеенные" либо "колесо с желобом, вращающееся по своей оси". Я бы выбрал колесо.
Блок имя округлое, замкнутое на себе. Вещь в себе:
Открыт паноптикум печальный
Один, другой и третий год.
Толпою пьяной и нахальной
Спешим… В гробу царица ждет...
В образе Клеопатры Блоку грезилась все та же "прекрасная дама". Загадочный эротический образ в снежной круговерти, однажды она повстречалась ему в паноптикуме на Невском, другой раз - во Флоренции:
"В Египетском отделе Археологического музея Флоренции хранится изображение молодой девушки, написанное на папирусе. Изображение принадлежит александрийской эпохе - тип его почти греческий. Некоторые видят в нем портрет царицы Клеопатры. Если бы последнее соображение было верно, ценность потрескавшегося и лопнувшего в двух местах куска папируса должна бы, казалось, удесятериться. Я смотрю на фотографию египтянки и думаю, что это не так".
В Италии все для Блока было не так. В Венеции ему мерещились гробы на канале Гранде (видимо, в одном из них покоилось тельце его ребенка Дмитрия). В Равенне - опять младенец:
Всё, что минутно, всё, что бренно,
Похоронила ты в веках.
Ты, как младенец, спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках...
И - "спящий в гробе Теодорик", которого там не было...
Но не важно, важно то, что Блок видит то, что недоступно другим.
Он, словно грезит. Вся жизнь Блока - это греза. Питер, сумрачные каналы, туманы, где третий Рим запросто можно перепутать с первым, набережная реки Пряжки, где психиатрическая больница святого Николая Чудотворца соседствует со школой имени Шостаковича, улицей декабристов и причалом с изломанными суставами гигантских железных пауков из фильма ужасов, кранами, которые, словно тщатся поднять на дыбы этот город - из болотного мрака и промозглости, как нельзя лучше подходит для этого образа жизни, существования. Фонари, аптека, прекрасные дамы, проститутки - лишь аранжировка его снов о той прекрасной жизни, которая случится, если...Что?
Весьма расплывчатый ответ можно найти в статьях Владимира Соловьева о Вечной Женственности:
"Для Бога Его другое (т. е. вселенная) имеет от века образ совершенной Женственности, но Он хочет, чтобы этот образ был не только для Него, но чтобы он реализовался и воплотился для каждого индивидуального существа, способного с ним соединиться".
Для того, чтобы воплотить эту мечту в жизнь, надо стать серафимом. Блок и был этаким серафимом во плоти:
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у Царских Врат,
Причастный Тайнам,- плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
Человеку написать такое не под силу.
Александр Блок родился 28 ноября 1880 года в Санкт-Петербурге.
