Вызов к старенькому коту оказался для меня совсем некстати. Погода января начала девяностых годов прошлого столетия продолжала нас, москвичей, не только удивлять, но и настораживать: третий день стоял, по нашим меркам, лютый мороз. Уличный термометр показывал двадцать восемь градусов ниже нуля, но, принимая во внимание, что он находился на наружной раме кухонного окна и подвергался некоторому воздействию тепла дома, можно было предположить, что на самом деле мороз был не менее тридцати градусов.

      Простоявшая всю ночь и половину дня на морозе моя машина, пусть даже с новым аккумулятором и мотором, заправленным высококачественным зимним маслом, вряд ли смогла бы тронуться с места. Немного поразмыслив и представив себе, как жалобно и хрипло стонет заледенелый двигатель, ни в какую не желающий работать в такую сильную холодину, и как вскоре разрядившийся аккумулятор вообще перестает реагировать на поворот ключа зажигания, и как на морозе мне придется откручивать клеммы и, сняв, нести домой аккумуляторную батарею — эту свинцовую тяжесть полную кислотой, а затем в небольшой квартирке целые сутки заряжать её электричеством и всё это время дышать парами испаряющейся серной кислоты, мне стало не по себе, и я решил напрочь отказаться от идеи ехать к пациенту на автомобиле, да ещё по гололёду. Тем более что котик жил от меня неблизко — на противоположном конце города. Но наши районы связывала прямая ветка метро. Более удобного и тёплого городского транспорта, чем метрополитен, в такую погоду вообще было трудно придумать. Особенно, когда метро совсем рядом. А за то время, пока длинная лента эскалатора плавно спускает тебя на семидесятиметровую глубину, можно и о чём‑то подумать…

      Надо сказать, что намного раньше — лет двадцать тому назад, ещё до покупки машины, — я частенько пользовался метро, когда стал посещать мамочку котика‑пациента — Пушинку. Владельцами совсем маленького очаровательного котёночка была молодая супружеская пара — Лена и Серёжа. Детей они не имели и свои нерастраченные материнские и отцовские чувства молодые люди перенесли на пушистое создание, которое случайно подобрали на улице. Котёнок, познавший в обретённой семье только ласку, вырос умной, спокойной и нежной кошкой. И что интересно — она обожала мужчин. Например, стоило мне взять Пушинку на руки, как она тут же обмякала. Прикрывала огромные красивые ярко‑зелёные миндалевидные глаза, демонстрируя веки со светло‑жёлтым обводом и начинала громко мурлыкать. Такое состояние блаженства у неё могло длиться часами, лишь бы её только держали на руках. Создавалось впечатление, что кроме любви к человеку кошку в жизни больше ничего не интересовало…

      Надо отметить, что Пушинка с самого юного возраста жила всё время квартирной затворницей. Шумная городская улица и лестничная площадка кошку не привлекали. К тому же Пушинка их просто боялась. Но иногда любопытство всё же одерживало верх. Тогда она с опаской, на полусогнутых лапах, чутко навострив ушки, осторожно подходила к входным дверям и, втягивая носиком воздух, проникающий из щелей, прислушивалась, пытаясь понять, что происходит там — на лестничной площадке. Но так и не найдя для себя ничего интересного, кошка возвращалась в комнату. От нечего делать, запрыгнув на своё любимое кресло, застеленное шерстяным пледом, свернувшись калачиком, укладывалась спать.

      Однако, несмотря на то что Пушинка вела изолированный образ жизни, соседские коты о её существовании отлично знали. Сородичи проявляли к ней повышенный интерес, особенно в периоды, когда у неё наступала кошачья охота. Коты чувствовали, как самка, нежно намывая мордочку лапой, страстно мяукает, катается по ковру, принимая замысловатые эротические позы, томно ласкается к близким ей людям и призывно мяукает, мяукает и мяукает… Одним словом, просит у хозяина, чтобы он позволил ей спариться.

      В то советское время что‑либо поделать с подобным состоянием кошки владелец не мог. Таблеток или пилюль, подавляющих биологическую суть природы с её проявлением в виде самого сильного в жизни кошки безусловного, или врождённого, рефлекса размножения и продолжения кошачьего рода, врачи всего мира ещё не придумали. А громкая запретительная команда, поданная кошке даже с угрожающей интонацией в голосе, наподобие той, которую владельцы дают собаке, желая прекратить её нежелательные действия, могла оказаться просто бесполезной.

      Соседские коты, улавливая стонущие призывы кошки, находящейся в охоте, безразличными не оставались. Они, в свою очередь, тоже начинали подавать голос — гортанно кричали, словно грудные дети, тем самым давая Пушинке о себе знать. Как мне рассказывали владельцы соседских котов про своих питомцев, они от невозможности встретиться с самкой не только громко вопили, но время от времени брызгали секретом на обои, мебель, входную дверь… От этого в такой квартире появлялся резкий и стойкий специфический запах, который даже не каждый кошатник мог спокойно вынести. Некоторые в этом случае находили самый простой выход из сложившейся ситуации. Десятиминутное хирургическое вмешательство ветеринарного врача и операция кастрации навсегда избавляла животное от страданий, а человека от неприятного запаха и ненужных эмоциональных переживаний, и самое главное — от трагедии. Ведь не все коты ведут себя инфантильно и мирятся со своим пленением по воле сурового хозяина. Среди животных всегда находятся и отважные особи, ни в какую не желающие оставаться без кошки, пребывающей в охоте.

      Я помню, как один из котов, живущий этажом выше, над самой квартирой потенциальной невесты, попытался проникнуть к ней через балкон, но неудачно. Отчаянный прыжок стал для искусителя роковым. Погасить инерцию движения прыгун оказался не в силах. Краска железного парапета балкона ещё долго хранила на себе следы острых кошачьих когтей…

      После этого происшествия, по моему совету, Серёжа балконный парапет покрыл деревянным поручнем, сделанным из липы, чтобы у непрошеных гостей с верхних этажей была возможность поглубже вонзить когти в мягкое дерево и таким образом спастись от смертельного падения вниз. А балконную дверь, чтобы она не открывалась от сквозняка, владельцы Пушинки стали закрывать на шпингалет. Но, к счастью, смельчаков после этого трагического случая больше не находилось. Головокружительная высота десятого этажа у домашних котов‑донжуанов отбивала всякую охоту к амурным приключениям.

      Проявив гуманность по отношению к незваным пришельцам со стороны балкона, владельцы Пушинки, однако, совершенно не подумали об элементарном проникновении котов в квартиру со стороны входной двери.

      Как‑то поздно вечером Сергей, как обычно, пошёл выносить мусор. Мусоропровод в доме находился на лестничной площадке между этажами, как раз за шахтой лифта. Когда Сергей аккуратно и методично, чтобы не просыпать мусор мимо мусоросборника, неторопливо принялся освобождать ведро, ему, как он потом мне рассказывал, показалось, что какая‑то тень метнулась с верхнего лестничного марша как раз в сторону их квартиры. Тем более что кем‑то из жильцов вызванный лифт на миг заслонил обзор. К тому же Сергей, отметивший в этот вечер день рождения сослуживца, был в весёлом расположении духа и никакого значения этой мелочи не придал. Одним словом, его профессиональная бдительность оказалась усыплённой обилием тостов и закусок, а также хорошим настроением.

      Среди ночи Лена услышала в прихожей какую‑то возню, стон и мяуканье. Сон как рукой сняло. Включила свет в коридоре и обомлела. Большой кот тигровой масти сидел верхом на их маленькой Пушинке и крепко обнимал её. Возникшее короткое замешательство у женщины мгновенно прошло, и она что было сил закричала:

      — Серёжа! Серёжа! Скорее на помощь!

      Сергей, спросонья не поняв, в чём дело, бросился к жене на помощь…

      Но уже в следующую секунду лицо мужчины озарилось широкой улыбкой. Он нежно обнял свою жену и нараспев произнёс:

      — Ле‑ноч‑ка! У Пушинки теперь будут дети, вот здорово…

      Сон куда‑то пропал, будто его и не было вообще. Чтобы не мешать коту, Сергей плотно прикрыл дверь, отделяющую коридор от их спальни.

      Лена вспомнила, что кот этот соседский и наверняка не заразный. Она сообщила мужу, что жених живёт двумя этажами выше — в семье врача‑гинеколога из их ведомственной поликлиники.

      — Вот и хорошо, будет кому роды принимать, — обрадованно произнес Сергей.

      На что Лена, проявив недюжинные познания в анатомии кошки, ему тут же возразила:

      — Человеческий гинеколог знает только женскую матку, а у Пушинки она особая, кошачья — двурогая. Тут другой врач нужен — ветеринарный…

      Через некоторое время, из любопытства приоткрыв дверь в коридор и поглядев на свою любимицу, Лена убедилась, что Пушинке кот очень понравился. Влюблённые животные, как она сообщила Сергею, поочерёдно вылизывали друг другу ушки и мордочки. Потом владельцы Пушинки долго гадали, сколько может родиться у неё котят, как будет протекать беременность, как проходить роды и вообще — всё ли будет у неё благополучно. Вот так, за разговорами и разными предположениями, под утро, незаметно для себя, Лена задремала. Ей даже приснился сон, как у Пушинки родилось семеро красивых котят тигровой масти.

      Котята сказочно превращались в маленьких козлят с повязанными на шее разноцветными бантиками и, мяукая, бодались маленькими рожками. Крошечные колокольчики, спрятанные в бантиках, мелодично звенели. За котятами‑козлятами наблюдала Пушинка, которая, видя, что детишки слишком уж сильно бодаются, издавала недовольное короткое «Мяу!». Но шаловливые котята не переставали бодаться, и тогда Пушинка стала на них громко шипеть.

      Потом вдруг, откуда ни возьмись, появился волк и молча набросился на Пушинку. Стремительно ухватив кошку за холку зубами и подмяв её под себя, он бесцеремонно стал с ней совокупляться. Причём волк был таким крупным, что от совершаемых им фрикционных движений бедная Пушинка в их такт ударялась головой о стену спальни. Кошка, наверное, испытывала неприятные ощущения, поэтому она, перестав шипеть на волка, вдруг закричала неистовым человеческим голосом, прося хозяйку избавить её от этого зверя. Лена в ужасе стала звать мужа, дрожа от страха:

      — Серёжа! Серёжа! Спаси Пушинку! Спаси!

      А в это же самое время Сергей легонько тряс жену за плечо и приговаривал, пытаясь успокоить:

      — Лена! Леночка! Проснись, родная, проснись, ты вся покрылась испариной… Тебе что‑то снится страшное, родная, скажи?

      Лена, открыв наконец глаза и увидев перед собой мужа, с облегчением вздохнула. Она сразу поняла, что картина с волком, насилующим их Пушинку, ей приснилась. Однако громкое шипение и недовольное урчание их кошки оказались явными.

      Набросив халат и выйдя в прихожую, Лена увидела свою любимицу, сидящую среди шапок и шарфов на верхней полке вешалки. Шерсть у Пушинки была вздыблена, и она действительно грозно шипела. А её друг тигровой масти находился на полу и, недовольно размахивая хвостом, задрав вверх свою крупную голову с длиннющими белыми усами и устремив на Пушинку янтарно‑жёлтые глаза, выражал нескрываемое желание в очередной раз заняться любовью.

      Тут уж Сергей не смог сдержать своих отцовских эмоций и со словами:

      — Сексуальный маньяк! Совсем замучил нашу бедную девочку, — распахнув входную дверь, бесцеремонно выдворил из квартиры неутомимого самца.

      Тигрик — как потом выяснилось, именно так звали этого котишку — стремительно выскочил из квартиры невесты и, плотно прижимаясь к стене, помчался восвояси вверх по лестнице. По его манере удирать, поджав маленькие уши и как бы вжимаясь в стену, Сергей понял, что этот вездесущий кот успел в их многоквартирном доме покрыть не одну Пушинку. И ему, наверное, не раз доставалось «на орехи» от владельцев соблазнённых им кошек.

      Тот сказочный сон о семерых котятах‑козлятах, приснившийся Лене, полностью не сбылся. Через два месяца Пушинка родила всего‑навсего одного котёнка тигровой масти с крупной головкой и маленькими ушками. Серёжа и Лена сразу определили его пол, признав в нём котика. Поэтому вначале хотели назвать Козлёнком. Но, немного подумав, решили, что легче будет выговаривать кличку, если она будет звучать немного иначе. Вот так котёнок стал Козликом.

      Козлик быстро подрастал и в восемь месяцев походил уже на своего папашу. Огромное тело с крупной головой, большие ярко горящие янтарно‑жёлтые глаза — всё это говорило о том, что кот унаследовал от отца самые лучшие его качества. При этом глуповатое выражение мордочки ещё долго выдавало юный возраст котёнка, и потребовалось ещё немало времени, чтобы он вырос не только здоровым и физически крепким, но и набрался ума.

      Владельцы Козлика с кастрацией своего чада решили не торопиться. В годовалом возрасте котик вёл себя спокойно и кошками совершенно не интересовался. И за это однажды был побит своей любимой мамочкой.

      Пушинка уже третий день находилась в охоте. Как всегда, томно каталась по ковру, долго нежно и призывно мяукала, опустив переднюю часть тела и приподняв заднюю. Открывшийся островок тёмной шёрстки, обрамляющий половой орган самки, показывал его лёгкую доступность и готовность принять производительный орган самца. Но соседский кот всё не объявлялся и не объявлялся.

      Дело в том, что Сергей к тому времени получил повышение по службе. Стал номенклатурной единицей и, согласно занимаемой должности, переехал из своего прежнего жилища в более солидный дом из жёлтого кирпича с большими лоджиями и высокими потолками. Новый дом располагался неподалёку от их старого, но немного ближе к красивому лесопарку. И так получилось, что их новыми соседями оказались одни только собачники. Котов почему‑то никто из них не держал.

      Пушинка вначале жаждала кота деликатно, потом стала его требовать всё настойчивее, а ещё через день вспомнила о своём великовозрастном сыночке. Она с упорством начала приставать к нему с нежностями и ласками. Мордочку, ушки, спинку ему лижет, а он, невинный глупыш, ни о чём таком не помышляя, отвечал Пушинке тем же. Принимая ласку за любовную увертюру, кошка, подняв попку кверху и отведя хвост в сторону в томительном ожидании начинала ожидать совокупления… А оно не начиналось и не начиналось…

      Пушинка от такой платонической любви и неудовлетворённой кошачьей страсти через какое‑то время так озверела, что набросилась на сыночка с оплеухой, выпустив острые когти. И, как нередко бывает в подобных случаях, потом мне пришлось вынимать из кожи головы незаслуженно обиженного Козлика сорванный и глубоко засевший чехол когтя Пушинки.

      Мне трудно сказать, чем закончилось бы совместное проживание молодого инфантильного кота и взрослой кошки, у которой после появления котят охота стала регулярным явлением. Но случилась непредвиденная беда.

      Летом семья Сергея впервые выехала на казённую государственную дачу. Пушинка на природе постепенно осмелела и стала покидать дом в поисках развлечений. Вначале гуляла только на своей территории, а потом стала уходить в неизвестном направлении. Отсутствовала по несколько часов, а потом и по целому дню. А однажды Пушинка домой вообще не вернулась. Лена пролила немало слёз: развешивала и расклеивала повсюду объявления о пропаже кошки. Привлечённые Сергеем к поиску его сослуживцы — сотрудники спецслужбы — облазили и обыскали всю округу, но Пушинку, ни живую, ни мёртвую, обнаружить им так и не удалось. На объявления, обещающие солидное вознаграждение за найденное животное, тоже никто так и не откликнулся.

      Единственным утешением несчастных родителей стал Козлик, который, как я уже говорил, унаследовал самые лучшие породные признаки отца и душевные качества мамочки. Временами повадками и характером он сильно походил на Пушинку, а временами что‑то в нём угадывалось от отца. На кого больше — сказать было трудно. Ведь характер Тигрика Лена с Серёжей, можно сказать, совсем не знали. Зато манеры их любимой Пушинки, особенно во время игр Козлика, они сразу узнавали и от этого млели и грустили…

      За несколько лет Козлик постепенно превратился в здоровенного и сильного кота, грозу всех соперников по дачной округе. Но в то же время он не слыл забиякой. Котик по своей натуре был умным, преданным и нежным домашним животным. Хорошие отношения у него складывались и с некоторыми дачными сородичами. Среди соседских котов у Козлика появились настоящие друзья, с которыми он проводил много времени. Он ходил к ним в гости, а они к нему. Частенько ели, пили из одной миски — одним словом, всё было почти как у людей…

      *

      Не прошло и минуты, как поезд, выехав из тоннеля, плавно остановился. Бесшумно раскрылись двери. Вагон, если так можно выразиться, был полусвободным. То есть одно место на сиденье оказалось незанятым, что означало крупное везение. Ехать‑то мне предстояло минут сорок. Удобно усевшись, я подумал о том, что вот из‑за такого короткого промежутка времени в движении поездов, в вагоне сравнительно немного людей. Следующий поезд наверняка подойдёт к платформе минут через пять и окажется переполненным пассажирами. Заняв свободное место, я огляделся по сторонам, разглядывая своих попутчиков. Кто‑то читал книгу, кто‑то разглядывал глянцевый журнал, а кто‑то просматривал толстую газету. А кто‑то, откинув назад голову, безмятежно дремал.

      На следующей станции в вагон вошли несколько пассажиров, и ещё я заметил, как следом за ними прошмыгнула небольшая собака с отвислыми ушками, с шерстью серого окраса. Её хвост, словно у шотландского сеттера‑гордона, имел особо привлекательный вид. Оценив обстановку и поняв, что мимо стоявших в проходе людей пробираться ей не следует, она спокойно уселась на полу около противоположных дверей вагона. Ни на кого не обращая внимания, собачка задней лапой принялась чесать себя в области лопатки. Закончив короткую процедуру, с удовлетворённым выражением мордочки, свернувшись клубком, задремала. Внешний вид попутчицы и её поза во время чесания, были точной копией бронзовой скульптуры собачки из моей небольшой коллекции мелкой пластики…

      Но откуда в подземке могла появиться такая очаровательная бездомная собака — думалось мне… Наверное, замёрзнув на уличной стуже, она, сообразив, что в тёплом метро можно отогреться, незаметно прошмыгнула мимо контролера и рысью метнулась на ленту эскалатора… А доехав до какой‑нибудь определенной станции, покинет вагон… Оказавшись на улице, отправится к ближайшей помойке у какого‑ни будь кафе на поиски чего‑то съестного… Вообще‑то, мечтательно рассуждал я, беспризорные собаки могли бы в метро обосноваться и более основательно, особенно в холодный зимний период. С помощью этого вида общественного транспорта ездили бы друг к дружке в гости…

      Пассажиры, входящие и выходящие на станциях, аккуратно обходили собаку, боясь потревожить спокойно спящее животное. И что интересно, никто из людей не выказал неудовольствия в её адрес. Все только по‑доброму улыбались, глядя на свернувшийся и ровно дышащий дымчато‑серый шерстистый комочек.

      Но, по всей вероятности, на холодном полу собака чувствовала себя не очень‑то комфортно. И как только освободились два места неподалеку, собака тут же их заняла. Вытянувшись на всю длину ею занятого пространства, она прикрыла глаза. У многих пассажиров вагона от вида этой идиллической картины задумчивые строгие лица сразу разгладились в добрых улыбках. Никто из них даже не возмутился, что беспородная бесхозная собака‑дворняжка с грязного пола вот так бесцеремонно улеглась на чистом сиденье.

      Публика на остановках входила и выходила. Вагон то заполнялся, то снова становился полупустым, но сладко спящую собаку с полуоткрытой пастью и высунутым розовым кончиком языка никто не беспокоил. Она лежала почти напротив меня, и мне представилась возможность как следует разглядеть животное, но уже более подробно, с точки зрения ветеринарного врача.

      Клыки у собаки оказались белоснежными и острыми, а на резцах имелись зубчики. Так что по анатомическим данным её возраст не превышал полутора‑двух лет. Молочные железы и соски выглядели слегка отвислыми, что явно говорило о недавно вскормленном потомстве. На задних конечностях прибылые пальцы‑шпоры, характерные для дворняжек, отсутствовали.

      Серо‑дымчатый окрас шерстного покрова, небольшой белый галстук на груди, белая кисточка на конце лохматого хвоста, тёмный чепрак по хребту и висячие ушки несли полную информацию о её генетическом древе, в образовании которого приняло участие множество собак — от простых дворовых псов до культурных особей охотничьих пород и овчарок.

      Четвероногая пассажирка временами просыпалась, потом снова погружалась в глубокий сон, и в эти мгновения ей, по‑видимому, снилось, что она то принимает вкусное угощение, а то куда‑то бежит… Она что‑то жевала, активно двигая челюстями, периодически делая глотательные движения, потом быстро‑быстро перебирала передними и задними конечностями, создавая впечатление быстрого бега. Но вот собака проснулась и виноватым взглядом стала осматривать сидящих рядом с ней пассажиров, словно хотела получить подтверждение, что она их не побеспокоила. Но люди, глядя на неё, только улыбались, а её непосредственный сосед, оторвавшись от чтения книги, ласково произнёс:

      — Спи, собачка… всё хорошо, ты нас совершенно не беспокоишь, спи, моя хорошая…

      Услышав добрую интонацию и почувствовав благоприятный настрой людей, собака обвела пассажиров умным и благодарным взглядом и снова погрузилась в сон.

      От этой сентиментальной обстановки в вагоне на какое‑то мгновение и я закрыл глаза, погрузившись в тяжкие раздумья о том, что же мне делать с моим милым одряхлевшим Козликом. Пролетели годы, и старость подкралась к домочадцу совсем незаметно. Котишка стал терять интерес к окружающему — не играл, хуже стал есть. По несколько дней у него отсутствовал стул, но почки продолжали исправно работать. Вот что значит вырасти на натуральных кормах: мясе, рыбе, твороге, молоке. Правильное кормление сделало своё дело. Целых двадцать лет организм животного функционировал без болезней и недугов. Козлёнок, по моим ветеринарным меркам, прожил кошачью жизнь настоящим здоровяком.

      От этого мне, как врачу, стало приятно, что мой пациент никогда и ничем не болел. Регулярные профилактические осмотры, да только лишь периодическое снятие с зубов камня — вот и все врачебные процедуры, которые проделывались с котиком долгие годы. На этом основании вспомнилась и известная крылатая фраза: «Будущее ветеринарии — это профилактика».

      Из полудрёмы, в которую я впал из‑за хронического недосыпания, меня вывел обеспокоенный и негромкий рык собаки. Я открыл глаза. Моему взору открылся наполовину опустевший вагон и чем‑то сильно встревоженное и не на шутку обеспокоенное животное. Оно пребывало в каком‑то нервном возбуждении. В глаза бросилось перевоплощение собаки. Сучка, сильно напрягшись и несколько раз потянув носом воздух, стремительно соскочила со своего места и со вздыбленной на холке шерстью бросилась в самый конец вагона, туда, где располагались короткие диваны. Как тогда москвичи говорили про них — там не три полноценных места, а два с маленькой половинкой.

      Действительно, три пассажира могли на них разместиться с большим трудом. Легко размещались только два. И при этом оставалось небольшое пространство, пригодное для сидения разве что школьника, да и то при условии, что это худощавый ребёнок. Сколько порой из‑за этого возникало среди пассажиров скандалов. Кто‑то из уставших желал втиснуть своё седалище в это небольшое свободное пространство, лишь бы ногам дать отдых. Но при этом ненароком придавливал других…

      Одним словом, советские конструкторы вагона и дизайнеры МПС что‑то тогда недосмотрели, что‑то не просчитали с этими местами. А утвердил проект начальник проектной мастерской, который общественным транспортом вообще никогда не пользовался…

      Так вот, пока поезд набирал скорость, входя в тоннель, собака оказалась рядом с одним из коротких диванов. Он был пуст. Видимо пассажиры только что покинули вагон. Собака, будто обезумев от охватившего её страха, принялась громко лаять и надрывно выть, задрав искажённую от ужаса мордашку вверх, словно раненый волк. Двое хорошо подвыпивших мужчин, дремавшие напротив, мгновенно проснувшись, покинули свои места и перешли в середину вагона, недоумённо приговаривая: «С ума, что ли сошла… Поспать, скотина, не дала…»

      Пассажиры, некоторое время тому назад улыбающиеся от вида мирно спящей собаки, сейчас пребывали в испуге от чего‑то страшного и в растерянности не знали, что им делать…

      А собака, видя, что никто из людей не обращает на неё внимания и, по её собачьему мнению, не предпринимает никаких активных действий, вспрыгнув на сиденье этого укороченного ряда, с дикой ненавистью передними лапами стала яростно рвать его коричневое дерматиновое покрытие. Выражение глаз и мордочки маленькой суки действительно изменилось до неузнаваемости — из милого, спокойно‑приветливого создания она превратилась в злобного и не на шутку встревоженного маленького дикого зверя. Если бы минутами раньше я не наблюдал поведение этой животины, я не стал бы утверждать, что она вполне здорова.

      Дворняжка с неистовой силой пыталась разорвать прочное сиденье, словно там, внизу, под пружинами, притаился опасный враг, представляющий угрозу не только ей, но и всем пассажирам, находившимся в вагоне. И она, небольшая беспородная собачка, во что бы то ни стало должна была одолеть этого лютого монстра, даже ценой собственной жизни.

      В свирепом оскале её острых белоснежных зубов и быстрых движениях тоненьких сильных ног угадывалось столько ненависти и злобы, что трудно было представить, откуда в этом худеньком тельце, ещё не успевшем набраться сил после недавно вскормленных щенят, нашлось столько неуёмной энергии…

      Непомерно толстая дама, одетая в кожаное чёрное пальто с отороченным мехом капюшоном, плотно надвинутым на голову и полностью закрывающим её лицо, подошла к переговорному устройству. Нажав на кнопку, включающую связь с машинистом, она стала выкрикивать прокуренным осипло‑басистым голосом цифры вагона, в котором мы ехали. Услышав вопрос машиниста: «Что случилось в вагоне?» — дама в ответ прохрипела:

      — Бешеная собака с шизофренией! Срочно вызывайте милицию… Бешеную собаку с шизофренией надо срочно застрелить! Мы в серьёзной опасности…

      Её манера мгновенно ставить диагнозы, о которых она наверняка не имела никаких познаний, её специфический навык раздельно и чётко произносить цифры, словно передавать по телефону номера платёжных документов, позволили мне предположить, что эта особа — типичная представительница перестроечной эпохи, времён малообразованных, но ловких бухгалтеров из недобросовестных закрытых акционерных обществ или кооперативов‑однодневок.

      Нервозность же дамы и паническое состояние объяснялись, по моему мнению, очень просто — уклонение от уплаты налогов делало нарушителей закона излишне пугливыми, трусливыми и нервозными. Мне непроизвольно вспомнился периодически транслируемый телевизионный ролик от налоговых органов: Заплати налог и спи спокойно!

      Кроме того, ворочая большими шальными деньгами, коммерсанты‑мошенники боялись быть узнанными и поэтому всегда находились в стрессовом состоянии. Пальто с глухим капюшоном являлось для них эдакой защитной оболочкой. А случись что‑то непредвиденное, как в данном случае, — сразу оглашают публике диагноз, с названием которого они, как правило, знакомы по болезни их ближайших родственников или знакомых…

      Поезд, приближаясь к конечной станции маршрута, плавно сбавлял ход. Собака, не обращая на пассажиров внимания, продолжала с неистовой силой рвать крепкий дерматин. Несколько стальных пружин сидения уже торчали наружу и животное успело поранить о них переднюю лапу. От резких скоблящих движений конечностью кровь из неё брызгала на пол и стену вагона, но животное, судя по всему, совершенно не чувствовало боли…

      По вполне понятной причине рядом с собакой никого из пассажиров уже не осталось. Люди, испугавшись «бешеной» собаки, дружно столпились в противоположном конце вагона.

      Для меня, ветеринарного врача, было загадочно и совершенно непонятно, почему вот так вдруг у только что внешне вполне здоровой собаки внезапно возникло такое реактивное психическое состояние. А объектом её неистовства стал короткий диванчик. Я мысленно перебирал все возможные случаи, которые могли привести животное к молниеносному развитию подобного острого психоза. Но у меня ничего из этого не получалось. Ни под одно мне известное инфекционное заболевание поведение дворняжки не подходило. Что за «враг», спрятавшийся под сиденьями, явился причиной проявления буйства у этой маленькой собаки, мне было невозможно представить. Но что данная молодая особь женского пола не страдала чрезвычайно опасным заболеванием под грозным названием «бешенство», я был уверен на все двести процентов.

      В своё время я закончил курсы по профилактике бешенства на кафедре Центрального института усовершенствования врачей Минздрава СССР и слыл в то время единственным ветеринаром, которому удалось попасть на них и прослушать курс необычайно полезных лекций. Полученные клинические знания и удостоверение позволяли мне, как ветеринарному врачу, заниматься проблемами бешенства не только у животных, но даже и у человека, чем я очень гордился. Кроме того, ещё будучи студентом последнего курса Московской ветеринарной академии, на кафедре эпизоотологии, я подготовил, а затем на государственном экзамене на отлично защитил дипломную работу по профилактике бешенства среди собак. Одним из важнейших разделов этой чрезвычайно актуальной работы было выявление осложнений у собак после антирабических прививок, то есть прививок против бешенства.

      Впервые в отечественной и зарубежной ветеринарной практике, мною были выявлены и описаны осложнения, которые нередко возникали у собак после их вакцинации¹. И одними из грозных, трудно поддающихся лечению, являлись нарушения нормального психического состояния животного. Работа по этой теме затем была опубликована в нашем единственном на весь Советский Союз профессиональном журнале «Ветеринария».

      До изучения данной проблемы ветеринарные врачи, работающие с домашними собаками, не могли даже предположить, что у животного, через какой‑то промежуток времени после прививки от бешенства, вдруг могли появиться слуховые и зрительные галлюцинации. И что в период острого психоза заболевшая собака не только могла отчётливо слышать и ясно видеть врага, но и бесстрашно вступать с ним в схватку — кусать, рвать и трепать обидчика, невидимого для хозяина или окружающих её людей… Правда, так вели себя не все — только смелые особи. Те, что оказывались трусливыми, забивались в тёмные углы. Они отказывались от еды и любимого лакомства. Только жалобно скулили и дрожали от страха, боясь за свою жизнь… И это, на самом деле, несуществующее страшное чудовище, могло держать собаку в таком подавленном состоянии от нескольких часов до нескольких суток или месяцев.

      Однако применение на тот период времени самых современных психотропных лекарственных средств, входящих в разработанную мною комплексную терапию, обычно возвращало психически больных четвероногих к нормальной жизни. Но эти признаки, по моей врачебной интуиции и большой клинической практике, к моей попутчице не относились… Тем более беспризорным дворнягам, ведущим свободный образ жизни на улице, к коим относилась эта особь, прививок от бешенства никто не делал. Поэтому постпрививочного осложнения у неё развиться просто не могло. К тому же случаи бешенства среди собак в Москве в последние годы не фиксировались.

      Вот и конечная станция. Как только поезд остановился и двери открылись, все пассажиры в панике мгновенно покинули вагон и с любопытством стали всматриваться в окна.

      *

      Будучи ветеринарным врачом, я посчитал для себя нечестным по отношению к этой, пусть даже незнакомой мне собаке, бросить её в совершенно странной и, возможно, для неё впоследствии трагичной ситуации. Именно поэтому, не поддавшись общей панике, я спокойно остался рядом с разволновавшейся по непонятным мне причинам маленькой собакой.

      Буквально через секунду в вагоне появился сержант милиции, а вслед за ним в дверном проёме показалась дежурная по перрону. Сержант милиции, увидев бездомную дворнягу, неистово разрывающую дерматин сиденья, недолго думая, выхватил из кобуры пистолет и, передёрнув затвор, загоняя патрон в патронник, снял предохранитель. Открывшаяся из‑под маленького стального флажка красная точка, словно застывшая капелька крови, как бы говорила ему: «Скорее нажимай на курок, осечки не будет…»

      Я оцепенел от ужаса, представив, как сейчас, у меня на глазах, мощная пуля девятого калибра пистолета Макарова разнесёт собаке голову. И, действуя скорее интуитивно, чем осознанно, я вступился за маленькое беззащитное животное.

      Громко и чётко довёл до милиционера сведения, что являюсь московским ветеринарным врачом и дипломированным специалистом по бешенству собак. И, не давая сержанту опомниться, разъяснил ему наглядно и как можно спокойнее:

      — Товарищ сержант! Обратите внимание на важные факты: из пасти собаки слюна произвольно не вытекает, нижняя челюсть не отвисшая, а её рот совершенно сухой. Она не хрипит, а лает, как самая что ни на есть здоровая песка. Хвост держит нормально, задрав вверх, а не трусливо, как бешеная, спрятав его между задних конечностей. Эти основные верные признаки указывают на то, что у этой особи нет никаких признаков бешенства. Она клинически совершенно здорова.

      Тем временем серая сука, перестав на какое‑то мгновение работать лапами, люто впилась в дерматин острыми клыками. Её худая шейка напряглась. Собака попыталась оторвать лоскут этой крепкой «чёртовой кожи», как мне показалось, чтобы показать нам нутро дивана. Потом, видимо подумав, что ей необходимо подкрепить сказанное мною, что она не бешеная, звонко и совершенно беззлобно залаяла на милиционера.

      Но это, по мнению стража порядка, было уже слишком… Я увидел, как его указательный палец опять лёг на курок пистолета.

      Вскинув на уровень глаз руку с оружием, сержант, не торопясь, стал целиться в маленькую голову собаки. Встать между стрелком и собакой я счёл неправильным действием. Лучшим вариантом стало вербальное воздействие на него:

      — Промахнёшься — людей на платформе убьёшь. Последует разбирательство в МВД, прокуратуре и увольнение из органов. И конечно же, тюремный срок в спецколонии, — привёл я веские доводы милиционеру, пытаясь убедить его отказаться от этой безумной затеи.

      — Не промахнусь, я хороший стрелок, — хладнокровно парировал страж порядка.

      Но по его тону я понял, что он и сам‑то не очень торопится стрелять в животное.

      Действительно, ситуация для сержанта сложилась неординарная. Если бы перед ним оказался вдруг вооружённый огнестрельным оружием бандит, а тут маленькая худенькая собачка со звонким и совсем не агрессивным лаем…

      Но на всякий случай, для ещё большей убедительности, я вновь стал пояснять милиционеру:

      — Кости черепа у этой собачки тоненькие, никакого сопротивления пули не окажут. Патрон то у Макарова мощный. Поэтому пуля, пробив навылет голову собаки и не потеряв убойной силы, непременно попадёт в зеваку и сразит его наповал…. Прошу тебя, не стреляй! Подумай хорошенько, как ты потом будешь оправдываться перед начальством и прокурором…

      А кроме того, для достоверного микроскопического анализа на бешенство ветеринарной лаборатории необходим совершенно целый мозг, ни в коем случае не разрушенный выстрелом. И в этом тебя опять же обвинит следователь прокуратуры. Скажет, что мол ветеринар тебя своевременно предупредил об этом… Поверь, об этом я непременно укажу в своем письменном объяснении. Самым правильным будет, если ты по связи скажешь машинисту, чтобы он закрыл двери и срочно гнал поезд в депо. Там, вдали от зевак, разберётесь, в чём дело…

      В это время в вагон вбежал запыхавшийся машинист поезда и, увидев собаку, воскликнул:

      — Так это же наша Дымка. Дымочка наша, любимица всего депо метрополитена и ребят‑метростроевцев…

      Услышав своё имя, Дымка радостно завиляла хвостом, но с места не сдвинулась. Затем, чувствуя поддержку знакомого человека, опять беззлобно и залихватски затявкала на сержанта. А он, находящийся при исполнении, с обиженной физиономией, тут же стал снова целиться в собаку.

      «Вот действительно попался служивый, совершенно незнакомый с психологией собак. Ведь добрая Дымка на самом деле никогда бы в жизни человека не укусила. Это она просто его, недогадливого, таким вот собачьим образом решила пристыдить… А милиционер, не поняв истинных намерений собаки, возьмёт сейчас, да и пальнет в неё», — тревожно подумалось мне…

      И тут в воцарившейся на короткий миг тишине мы все одновременно услышали негромкое тиканье, отчетливо доносившееся до нашего слуха. Зловещий звук часового механизма исходил как раз из‑под того самого, разорванного Дымкой, сиденья. От посетившей мой мозг страшной мысли у меня всё внутри похолодело…

      Подобное обострение слуха у человека, наподобие звериного, может проявиться только в момент выброса в кровь огромного количества адреналина. Нервы становятся напряжёнными до предела, а работа всех жизненно важных систем и органов резко обостряется: сердце усиленно сокращается, частота пульса резко возрастает, дыхание учащается, а головной мозг начинает работать с огромным напряжением…

      — Дымка учуяла бомбу, — сразу догадавшись, в чём дело, взволнованно вскричал машинист состава. — Такое же тикающее устройство взорвалось годами раньше в вагоне метро на Измайловской линии… Людей невинных погибло сколько… С работы домой возвращались, ни о чём не подозревали, — припомнил он страшную трагедию прошлых лет…

      Сделав глотательное движение, видимо, избавляясь от охватившего гортань судорожного спазма, добавил:

      — Повторить хотели, гады, точно, как в тот раз… Спасибо Дымочке. Учуяла собачка взрывчатку и подняла тревогу…

      Побледневший сержант, до сознания которого, наконец, дошло, из‑за чего всполошилась собака, поставив флажок предохранителя на место, поспешно убрал свой табельный ПМ в кобуру и застегнул её.

      Немного смущаясь, широко раскрытыми глазами, он виновато смотрел то на меня, то на машиниста, то на притихшую Дымку.

      Дежурная по перрону, стремглав выскочив из вагона, без лишних объяснений стала отгонять зевак подальше от состава.

      — В депо гони состав, в депо! — скомандовал сержант машинисту, повторив мои ранее сказанные ему слова. — Там начальство разберётся, что делать дальше… Скорее гони! Подальше от людей. Неизвестно, когда бомба должна рвануть…

      Машинист с покрасневшим от волнения лицом, побежал к головному вагону в свою кабину. Двери вагона закрылись. А мы с сержантом, не теряя драгоценные минуты, спешно перебрались в противоположный край вагона и, не сговариваясь, улеглись на пол. Несмотря на громыхание колёс, нам казалось, что до нашего слуха доносится смертельное тиканье адской машины.

      Умная Дымка, оценив по достоинству действия людей, обессилено лежала на разорванном сиденье над самым взрывным устройством. Как ни пытался я отозвать от него собаку, она с непонятным упрямством покидать это место ни в какую не хотела. Отвернувшись от нас, она хитро делала вид, что мою команду «Дымка! Ко мне!», «Дымка! Ко мне!», «Дымка! Ко мне!» она не слышит, или просто с ней незнакома.

      Через несколько минут, показавшихся нам вечностью, метропоезд покинул тоннель и вошёл в наземную зону депо, после чего остановился в самом дальнем его участке. Мы с сержантом тут же покинули вагон. Дымка же, несмотря на открытые двери, уходить из вагона не собиралась, продолжая оставаться на заминированном сиденье.

      Вскоре у вагона появился здоровенный мужчина в рабочей спецовке, нежно прижимавший к себе упитанного щенка, похожего на породистую собаку и громко позвал:

      — Дымка! Дымка! Ко мне!

      Но Дымка, как и в случае с моими командами, сделала вид, что их не слышит.

      Щенок же, увидев мамочку и предприняв бесполезную попытку вырваться из объятий сильного человека, громко заскулил. Этого жалобного сигнала оказалось вполне достаточно для того, чтобы Дымка наконец покинула опасное место. Она выскочила из вагона и, повизгивая от радости, бросилась к плачущему детёнышу.

      От прыжка рана на ноге у собаки закровила ещё сильнее.

      — Помоги мне, пожалуйста, подержи Дымку, а я перевяжу ей лапу, — обратился я к рабочему.

      Но тот с испуганным видом отказался, сославшись на то, что «до смерти» боится крови. Но всё обошлось как нельзя лучше. Дымка, эта чрезвычайно понятливая собака, догадливо и совершенно спокойно подала мне пораненную лапу. Ранение оказалась неглубоким. Острый край пружины зацепил лишь мякиш, который, как известно, при любом, даже небольшом ранении всегда обильно кровоточит. Но после того, как на рану легла тугая бинтовая повязка, кровотечение прекратилась.

      Пока ждали приезда спецслужб, мне удалось узнать историю этой необыкновенно умной и смелой собаки. Рабочий, который пришёл к вагону со щенком на руках и панически боялся крови, оказался бригадиром проходческой бригады метростроевцев. И он кратко поведал нам историю Дымки.

      *

      Несколько беспризорных собак, в том числе и Дымка, жили в расположении строительной бригады метростроевцев. Там же у Дымки родилось пятеро щенят. Трёх из них рабочие разобрали по домам. Двум же с владельцами не повезло — остались с матерью. Дымка и щенки часто спускались вместе с метростроевцами в шахту строящейся ветки метро, которая являлась продолжением действующей. На большой глубине даже зимой было тепло, а главное — каждый метростроевец старался подкормить отощавшую после родов собаку и её быстро растущих бутузов.

      Однажды, когда строители покидали штольню, в которой должен был произойти управляемый взрыв, кто‑то из минеров вспомнил о щенках. Все видели, как они, сытно поев, резво играли, но куда они потом делись, никто из них вспомнить не мог. Вначале предположили, что щенков увела Дымка, но она ни с кем из рабочих наверх в лифте не поднималась. Всё это время бригада находилась внизу.

      Один из рабочих, не подумав, опрометчиво дал собаке команду:

      — Дымка! Ищи малышей, ищи!

      А до взрыва оставались буквально считанные минуты. Дымка, несмотря на то что в специальной школе подобной дрессировке не обучалась, сразу всё поняла. По‑видимому, в её маленькой умной головке сработал материнский инстинкт. К ужасу людей, собака бросилась, как раз к тому месту, где была заложена взрывчатка. Оказывается, щенки, плотно пообедав и вволю наигравшись, крепко спали, тесно прижавшись друг к другу. Дымка, недолго думая, схватила первого попавшегося щенка за шиворот и быстро потащила его в безопасное место. Потом бросилась за вторым, но вынести щенка не успела…

      Мощный гул, потрясший штольню, застал Дымку, по расчёту рабочих, в самом эпицентре взрыва. Один из рабочих, тот самый высокий и здоровенный, которого я встретил в депо со щенком на руках, успел всплакнуть. Он в Дымке души не чаял. Но на радость всем его слёзы оказались преждевременными.

      Через несколько минут, когда дым ещё не рассеялся, а каменная пыль не улеглась, взору метростроевцев открылась незабываемая картина: собака с недовольно барахтающимся щенком в зубах, словно в тумане, неторопливо приближалась к ним. Её укоризненный взгляд говорил: «Вот, мол, ребята, до чего доводит несоблюдение вами правил техники безопасности при проведении взрывных работ. Чуть не угробили мое дитя вместе со мной…»

      Переживания метростроевцев оказались напрасными. Щенок и мамаша оказались совершенно целыми и невредимыми. Оказывается, когда Дымка, схватив первого щенка, понесла его прочь от места взрыва, второй, окончательно проснувшись, мудро сообразил, что ему одному оставаться не следует, и быстренько поковылял вслед за матерью и братцем. Но угнаться за матерью косолапый малыш не смог. На полпути от места взрыва его и встретила возвратившаяся за ним Дымка. Почувствовав приближение взрыва, самка, спрятавшись за край толстой бетонной стены коллектора, инстинктивно легла на малыша, закрыв его своим истощавшим телом.

      Так как взрыв по расчёту специалистов был строго направленного действия, то никакие осколки и камни в сторону Дымки и щенка не полетели. Только горячая взрывная волна на какой‑то миг слегка коснулась животных и густо осыпала их частицами гари от взрывчатки и пыли. Ни контузий, ни травм животные не получили. Но вполне естественный панический материнский страх за жизнь щенков Дымка всё‑таки испытала.

      Каменную пыль с Дымки и щенка рабочие вычесали в тот же день. Шёрстка животных опять блестела, и имела такой вид, как будто её тщательно вымыли сухим шампунем. Но если люди от каменной пыли Дымку легко избавили, то запах взрывчатки и сам адский взрыв на всю жизнь крепко засели в мозгу маленькой собаки.

      В вагоне метро, в котором мы ехали, Дымка уловила вдруг появившийся характерный запах этого смертоносного вещества. Оказывается, вот в чём заключалась причина её страшного душевного волнения и возбуждения. Если бы собака только могла говорить, то она, наверное, закричала бы своим звонким голосом, да так, чтобы все пассажиры её услышали:

      — Люди! Вам грозит смертельная опасность!!! Скорее прячьтесь за укрытие, как сделала я — там в шахте строящейся линии метро, буквально за секунду до взрыва. Только так мне удалось спасти от гибели своего сыночка и сохранить собственную жизнь…

      Но собака, к нашему великому сожалению, не могла прокричать человеческим голосом о возникшей для пассажиров страшной угрозе. Поэтому Дымка без слов, одними лишь яркими эмоциональными действиями заставила обратить внимание людей на исходящую для них из‑под мягкого сиденья смертельную опасность. Только таким образом собаке удалось спасти ничего не подозревающих пассажиров метропоезда от неминуемой гибели.

      Минут через пятнадцать‑двадцать в депо приехало много сотрудников милиции и спецслужб. Доставленная специально обученная собака‑миноискатель, породы восточно‑европейская овчарка, сразу подтвердила наличие взрывного устройства. Решение о разминировании на месте должно было поступить от главного начальства.

      Ещё через пару минут в депо показалась группа людей в штатском. Выслушав доклады специалистов, старший группы отдал команду начать разминирование заряда. Все, кроме минёра, дружно подались от опасного вагона в нашу сторону и вскоре приблизились к нам.

      И тут я разглядел того, кто отдал приказ о разминировании. Он тоже узнал меня.

      — Анатолий Евгеньевич!

      — Сергей Иванович!

      Мы обменялись дружеским рукопожатиями. Сергей Иванович, зная, что на сегодня назначен мой визит к его котику, сразу сообразил, что я ехал в этом вагоне.

      — Ну и дела творятся, Анатолий Евгеньевич. Вот вам и оборотная сторона перестройки и наступившей в стране демократии… Когда будете у нас, передайте Лене, что я сегодня вернусь домой очень поздно. А в воскресенье ждём вас с супругой и сыном у нас на даче. Погуляем по зимнему лесу, истопим баньку… А машину я за вами пришлю.

      — Спасибо за приглашение, — поблагодарил я Сергея Ивановича, — обязательно приедем.

      Дымка оказалась права. Тонкое собачье чутьё её не подвело. Триста граммов взрывчатки с большим количеством стальных шариков и нарубленных гвоздей по замыслу террористов должны были оборвать в наступивший в час пик десятки, а может быть, даже сотни жизней ни в чём неповинных людей. Но этому страшному нечеловеческому замыслу осуществиться было не суждено. Ловко и незаметно заложенное нелюдями под сиденье мощное самодельное взрывное устройство с часовым механизмом по стечению обстоятельств вовремя обнаружила простая беспородная собака, случайно оказавшаяся пассажиркой именно этого вагона.

      Умную Дымку, предотвратившую чудовищный террористический акт — взрыв метропоезда — начальство подземки наградило красным кожаным ошейником, который прекрасно гармонировал с её дымчатым окрасом шерсти. А ещё официальным приказом по метрополитену её поставили на пожизненное довольствие в столовой депо. А это для собаки означало — конец кусочничеству и сухомятке. Наваристый суп, макароны по‑флотски, каши на молоке, сырники, мясные котлеты, антрекоты, бифштексы и сахарные косточки — регулярно и по несколько раз в день получала Дымка в течение всей своей жизни на самом что ни на есть законном основании.

      P. S.

      По прошествии какого‑то времени, когда я встречал в вестибюлях метро, на станциях или в вагонах поезда мирно спящих беспородных беспризорных собак, я нисколько не сомневался, что все они являются родственниками той самой бесстрашной героической Дымки.

      И ещё: в верхнем вестибюле метро станции «Менделевская» была воздвигнута скульптура собаки, очень похожая на Дымку в момент моего с ней знакомства. А так как Дымка мне очень напоминает бронзовую собачку из моей коллекции мелкой пластики, привожу её фотографию.

      Примечание:

      ¹ В СССР для иммунизации собак и сельскохозяйственных животных против бешенства использовалась отечественная вакцина, приготовленная из мозговой ткани овец. Она вызывала стойкую продолжительную невосприимчивость к бешенству, однако могла вызвать у вакцинированного различные осложнения. В России в настоящее время используется вакцина нового поколения — культуральная, которая по своему действию достаточно мягкая и даёт хороший продолжительный иммунитет, как правило, не вызывая осложнений.