Когда слышат слово экзистенциализм, умные люди вспоминают Сартра, а самые умные Сёрена Кьеркегора. Такая вот шутка, в которой совсем мала доля шутки. Даже кратко сказать о вкладе Кьеркегора в философию едва ли получится в пределах одной статьи. Проще отметить, что большое количество работ значимых философов и глубоких писателей, явились реминисценции и рефлексией мыслей Кьеркегора.
Ещё дольше, до бесконечности, можно плавать в умозаключениях и лабиринтах сознания Кьеркегора и утонуть в нюансах. Казус Кьеркегора в том, что, даже опровергая его, создавая противоположные символы и идеи, оказываешься воленс-ноленс в системе его философских парадигм. Образно говоря, если представить философа в виде мухи, летящей в сторону Бога и человека, то экзистенциальный паутины Кьеркегора не миновать.
Ницше, по воспоминаниям современников, не читал Сёрена, что, впрочем, не освободило его от почётного места в иерархии философов-экзистенциалистов. Кьеркегор видел людскую беду в падение религиозности. Человек без Бога оказывался в трагическом ничтожестве. Ницше, же утверждал, что Бог умер, люди оказались в бездуховном состоянии и нуждаются в новой ступени развития — сверхчеловеке. Они одинаково пренебрежительно относились к человечеству, утерявшему веру и впавшему в животный атеизм. Недаром Кьеркегор оказался единственным, кто понял свои идеи до конца, а последним собеседником Ницше стала лошадь в Турине. Шопенгауэр же не находил для бесед никого, кроме своего шпица.
На глобусе экзистенциальной философии Кьеркегор и Ницше оказались двумя полюсами. Сартру, Хайдеггеру и прочим выпало почётное право давать имена материкам и измерять глубины бездн океана экзистенциализма.
Тут также можно перечислить и ряд отечественных философов, но ближе к теме статьи будет упоминание писателя Тургенева. ИС сумел запутать в гордиев узел нигилизм Ницше и «рыцаря веры» Кьеркегора. Базаров был циником в воображении. Своём и русского читателя. Ужасный нигилист (циник) Базаров умер девственником (после неуклюжих попыток совратить не любовницу отца Аркадия, а больше самого себя). Он умер, служа высоким идеалам, неубедительно декларируя презрение к ним. Его истинный отец, то есть, Тургенев обладал самым большим мозгом среди русских писателей и Полиной Виардо на двоих. Видимо, ложность положения (которая не смутила Ницше в тройном союзе с Лу Саломе и Паулем Ре), фрустрация от двусмысленности ситуации, и вечная рефлексия русского интеллекта, компенсировалась созданию образа «тургеневских девушек» и принципиального идеалиста Базарова (именно идеалиста, а не нигилиста).
Но к Кьеркегору. Историков мучит непонимание личности философа, мотивации его поступков и странность биографии. Возникает ощущение, что Кьеркегор сознательно превратил свою жизнь в апорию.
Внешне немотивированный отказ от любимой и влюблённой в него девушки. Вначале над этой загадкой бились городские обыватели. Потом подключились биографы философа. Особый вклад внесли психоаналитики. Как ни как, они дети экзистенциализма, и лекари экзистенциальных кризисов. Биография писателя давала тому немало поводов. Он вёл замкнутый образ жизни. Скорее даже затворнический. Вступил во внутренне противоречие с окружающим миром. Критиковал монархию, демократию, церковь, народ («толпу»). Напоминал вулкан в Антарктиде. При жесточайшей внешней холодности и нагромождении льдов, кипение магмы в глубинах. Его снедали страсти и болезнь. Он умер в 42 года. И с тех пор идут споры о его болезни и причине смерти.
Диагнозов тьма, версии от гриппа до болезни Потта (костный туберкулёз) и врождённого сифилиса. Стоит упомянуть, что все диагнозы гипотетические, поставлены врачами, не видевшими пациента.
Однако важнее не причина смерти, а причина странной жизни и поступков философа.
И тут медицина даёт варианты. Психоаналитик, соберёт в кучку комплексы (благо теперь у них они есть на все случаи жизни), заговорит о страхе перед женщиной, страхе девальвацией духовных чувств сексом, и страхе самого секса. Обычная проблема подростков, не сумевших ещё провести линию водораздела между мамой и женщиной. Чтобы знать, где можно плавать разными стилями, а где и палец намочить грех. Самое интересное в этом моменте то, что вся метода психоанализа базируется на работах самого Кьеркегора. Он размышлял о тревоге и страхе, их влиянии на личность и психику в отдельном труде. Писал, что страх делает человека мыслящим существом, отвлекает от примитивного бытия, сбивает с размеренного течения жизни. «Страх — головокружение свободы» и страх незабываем, пусть даже мы и не помним о нём. Психоаналитикам оставалось только оформить эти мысли в медицинские термины, придумать название — комплексы, и объявить о появлении новой науки.
Врач, далёкий от психоанализа, то есть врач попроще, но настоящий, вспомнит, что медицина во времена Кьеркегора была аховой, то есть никакой. Когда пациенты ахали, а врачи ахали в ответ. И теперь представим, что в городе (не смотря на столичный статус в этой деревне все знают всех) молодой человек обручён с девушкой из приличной семьи. Они пьют чай в присутствии родителей и ведут разговоры на дозволенные темы. Это не нынешние времена, когда молодёжь до брака тренируется несколько лет в семейных отношениях. Однако физиологию, гормоны и мужские потребности не всегда получается удержать в штанах до свадьбы. И молодой человек вынужден идти, гонимый гормонами и неукротимым либидо запретной страсти, на красный свет фонаря. В итоге — дурная болезнь.
Уже назначена помолвка с семнадцатилетней девушкой. Чистой и нежной как цветок. Впереди таинство венчания, первого в жизни поцелуя, а твоё тело покрыто сыпью и язвами позорной болезни.
Сифилис. Современные студенты страшную болезнь видят только на картинках учебников. Провалившиеся носы, сгнившие кости черепа, голеней, отвалившиеся уши, расплавление мозга, остались в прошлом. Не совсем далёком. Ещё в начале 20 века каждый пятый солдат и офицер европейских армий были больны сифилисом. А в считанные годы конца 15 века, сифилис забрал на тот свет в Европе 5 миллионов человек. Сифилисом были больны Колумб, Шекспир, Бетховен, Линкольн, Ницше и даже нашего первого скрептоносца Ивана Грозного зараза не обошла стороной. Про французских писателей и художников и упоминать не стоит. Индивидуальное перечисление имён окажется весьма затруднительным. Проще сказать, что творческая элита Франции болела коллективно. Недаром болезнь называлась «французской». Лечение инфекции проводили препаратами ртути и свинца. Токсический эффект такого лечения больше сказывался на организме пациента, чем на микробе. Как мрачно пошутил доктор того времени, только преждевременная смерть от посторонней причины, спасает больного от разложения живьём в гуммозную развалину.
Кьеркегор расторг помолвку и жизнь любимой. Весь Копенгаген видел, как страдала, продолжала любить и надеяться брошенная Регина Ольстен. Приличная девушка с безукоризненной репутацией из почтенной семьи так никогда и не выйдет замуж. Останется верной своему чувству и напрасному ожиданию.
Он помнил о ней всю жизнь. Нет, не помнил, а жил с ней всю жизнь в своём сознании. В оправдание своего поступка, при личном объяснении с любимой, сказал несусветную для своего ума глупость. В дневниках и письмах брату придумывал объяснения нелепому, странному поступку. Оправдания беспомощные, надуманные, недостоверные. Особенно на фоне гениальной философии с пронзительным пониманием человека, его низменной и божественной сути. Опрометчиво заявить, но вся философия Кьеркегора несёт отпечаток личной душевной боли.
Белые пятна истории, чаще всего объясняются мокрыми пятнами на простынях. Их не развешивают для всеобщего обозрения. Правда — бог свободного человека? Дурацкий лозунг из не самой умной пьесы. Будь проклята эта правда!
Для Сёрена Кьеркегора любовь оказалась высшим запретом на низкое. Прошло время в сотни лет, и любовь превратилась в индульгенцию любой низости.
Позже популярный писатель напишет, что по большому, настоящему счёту, любовь выше всей прочей ерунды. В том числе сифилиса и иных инфекций, вплоть до чумы. Чума не повод отменить свиданье, а чумной бубон на теле — лишь аргумент, что отложить любовь нельзя. Желать женщину выше всех болезней, близкой смерти и посреди краха миров — это и есть любовь! И слабакам с тонкокишечной организацией здесь не место.
Имея в арсенале Генри Миллера, антибиотики и полис ОМС, нынешним людям трудно понимать реалии прошлого и людей, населявших это прошлое. «Материнское молоко и горький мед матки — все, что течет, тает, растворяется или растворяет; я люблю весь этот гной и грязь» — писал Миллер. Хотя слово «писал» здесь нелепо. Здесь стон с восторгом и омерзение с восхищением. Любовь умеет смешивать и более крутые коктейли из мерзости и красоты.
Человек, Любовь, Суть Бытия. То, что Сёрен искал на Небе, Генри Миллер нашёл в унитазе. Повторим известное, каждому — своё.
Почти на правах резюме. В споре философов и писателей о любви, долге, порядочности, а также розни прошлого с будущим, мы не станем судьями. В лучшем случае, потерпевшими.
Сёрен Кьеркегор умер в 42 года. Потерял сознание на улице. Шёл 1855 год. Через 52 года немецкий химик и врач Пауль Эрлих целенаправленно синтезировал сальварсан (препарат 606). Ужасная эра царства сифилиса закончилась. Экзистенциальная же философия, философия кризиса личности, как сути бытия, захватила мир и современное человечество. Библейская «земная юдоль» определена философией как непрерывная цепочка экзистенциальных кризисов, по которым человек влачит свою биографию. «Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь». В этом мире счастливы только дураки, сумасшедшие и истово верующие.
На могиле Сёрена Кьеркегора начертана, придуманная им самим, эпитафия — «Тот Единичный».
Перу Кьеркегора принадлежит эссе «Несчастнейший», в котором главным моментом, задающим весь смысл текста, является некая могила в Англии с надписью «Несчастнейший». При вскрытии могилы, она оказалась пуста. Кто в ней должен был лежать…?
