Галинка, прохаживаясь по коридору школы вспомогательного обучения, ждала мать. Та приходила по-разному — то в три, то в пять часов вечера. Девочка сама прекрасно знала дорогу домой и весь район, но таковы были правила школы. Мимо подростка как всегда поспешно прошла знакомая женщина. Пару раз в этом году восьмиклассница перекинулась с нею несколькими фразами, пока Зоя Фёдоровна ждала дочь с урока и потом из столовой с обеда. Девочку удивили словосочетания «слава Богу» и «дай Бог», которые женщина произносила в каждой фразе: ведь ни в школе, ни дома Галина таких слов не слышала. Выпускница школы «без пяти минут», хотя и имбецильная, как её между собой называли некоторые педагоги, она умела нормально говорить, в отличие от тех, кого называли даунами. В разных классах этой школы учились ещё несколько подобных ей детей: Галина на переменах старалась общаться именно с ними.

            Иногда девочка завидовала Иринке — пятикласснице с синдром Дауна, дочери той матери со странными словами. Любовно, хоть и иронично, Зоя Фёдоровна обращалась к ней — то «Божья заинька», то «Ирыш-пердыш», гладила по голове, оглядывала с удовольствием её неиспачканную красивую одежду, обнимала, что-то шептала, целовала — и по всему было видно, что делала она это от чистого сердца, не напоказ. Иришка всегда улыбалась, косноязычно лепетала несложные фразы — казалось, она всё понимает и вполне счастлива. А Галку же мать никогда не баловала, была сурова и немногословна, нередко выпивала в выходные дни с компанией дружков — и тогда становилась ещё злее к дочери. Нередко девочка плакала тайком, навзрыд или беззвучно, смотря по ситуации. Хотя она давно забыла себя, прежнюю, глупую и молчаливую, из-за такого поведения и направленную в эту школу, но мать упорно не видела в дочери перемен к лучшему и школьных успехов, часто без причины называла её слабоумной и дрянной девкой.

            …В школу вошла десятиклассница Наталья из средней школы, что находилась напротив — через дорогу. Она приходила забирать младшего брата с синдромом Дауна. Держалась она всегда строго, казалась недоступной, но Гале её удалось как-то разговорить, и с тех пор они даже полюбили общаться при встрече — минут по пятнадцать. Подростки кивнули друг другу, улыбнувшись.

            — Наталья, — подскочила к ней сразу же Галя. — Пусть твой Колька побудет пока в классе, я видела — их увели из столовой уже. Мне надо у тебя спросить.

            Наталья нередко удивлялась тому, почему Галку посчитали слабоумной в третьем классе обычной школы и отправили учиться сюда. Она не понимала, что здесь, отогретая любовью педагогов и технического персонала, девочка стала одной из лучших по программе облегчённого обучения отстающих в развитии детей в школе из восьми классов. Но десятиклассница обычной школы так и не могла понять, в чём недостаток ума у Галинки, ведь та хорошо разговаривала и понимала разные темы.

            — Ладно, — промолвила Наташа и направилась к самому дальнему окну коридора, где девочки обычно разговаривали в этом году.

            — Знаешь? — улыбнулась заговорщически Галя. — Мне надо спросить у тебя… про это. Понимаешь?

            Наталья недоумённо покачала головой, пожав плечами.

            — Мне так надоели друзья мамы! — горестно воскликнула девочка, сверкнув карими глазами, наполнившимися слезами. — Они уже чуть ли не все остаются у нас на ночь… долбятся ко мне в комнату, мешают спать. А я не хочу беременеть, не хочу детей… Мне соседка, она студентка где-то, рассказала. А ты… пробовала… секс? Это интересно? Матери вот… нравится… Видела у неё двоих в постели. А я боюсь.

            — Вот и правильно: бойся, — с убеждением в голосе ответила Наталья. — Мне мать советует лечь в постель с мужчиной только в замужестве.

            — Что это?

            — Когда совершеннолетние люди оформляют брак в загсе. Тогда можно. И дети тогда — их общие. А так — только твой ребёнок, будешь с ним одна пороться и мучиться.

            — Сбежать хочу, — будто не слыша, задумчиво промолвила Галка. — Мамкин дядя Андрей сказал — сегодня же ночью будет со мной.

            — У тебя дома — там что? Вертеп? Бордель?.. Подойди к завучу, расскажи!

            — Соседка тоже это советовала. Только завуч сказала: после похорон Брежнева. Сейчас ей не до меня.

            — А кто ей Брежнев… Леонид Ильич? — удивилась Наталья.

            — Не знаю… Что мне делать?.. Сегодня хотя бы.

            — К директору подойди.

            — Отведи меня. Ну пожалуйста! Я боюсь.

            Наталья понимала, что спешить ей особо некуда: продлёнка здесь до семнадцати часов, она может забрать брата попозже. И подростки направились на второй этаж школы.

            Заглянув к директору в кабинет, Галинка увидела Зою Фёдоровну, мать Ирины. До девочки донёсся конец слов директора Галины Леонидовны:

            — …не считаю её состояние олигофренией, вполне нормальна.

            Галя тут же в страхе захлопнула дверь, словно подслушала военную тайну. Девочке бы и на ум не пришло, что сейчас здесь говорили именно о ней.

            — Зайди! — громко крикнула директор школы.

            Девочки вошли и стояли на пороге, закрыв за собой дверь.

            — Здравствуйте! С чем пришли? — удивилась Галина Леонидовна. — Подойдите ближе.

            — Здравствуйте! Да вот, Галя не может пойти домой, — бойко ответила Наталья, сделав два шага вперёд. — Там любовники матери домогаются, стучат в её комнату, мешают девочке спать.

            Директор и Зоя Фёдоровна переглянулись, улыбнувшись.

            — Галина, ты пойдёшь сейчас пожить у Зои Фёдоровны? — весело спросила Галина Леонидовна. — Ей надо срочно улететь в другой город, на похороны матери, а Иришка не переносит полёты. И оставить её не с кем. Вот и побудешь с нею… Ты хорошо у нас в УПК готовила: тебе даже характеристику сделали — на повара и кондитера в ПТУ.

            — Ой! Какая удача! — воскликнула Зоя Фёдоровна. — Конечно, я возьму: Галочка — девочка смышлёная.

            — Отлично! А ты не бойся, — обращаясь к восьмикласснице, сердечно промолвила директор. — Сейчас же иди с Зоей Фёдоровной. Мать твоя, видно, к пяти придёт. Встречу, поговорю с ней. Позвоню в Управление, попрошу комиссию — к вам домой.

            — Спасибо! — почти хором радостно крикнули девочки.

            — Я пойду, — кивнула Наташа и помахала Гале, выходя из кабинета директора. — До свидания, Галина Леонидовна.

            — Вот кто имбецильная! Мать её, — с досадой в голосе негромко произнесла директор.

            Зоя Фёдоровна подошла к Гале, пристально оглядывая девочку с головы до ног.

            — Ничего, — произнесла она с довольным видом, — одежда твоего размера у меня есть. На время, пока комиссия расследует ситуацию, всего тебе… хватит у меня. Пошли.

            Сердечно поблагодарив директора, оживлённо разговаривая, они направились к классу, где Иришка ожидала мать.

            А в это время к школе ехала на автобусе мать Галинки, размышляя о том, как отказаться от дочки. Зарина боялась, что не усмотрит за сожителями, и её потом обвинят в соучастии в совращении малолетней. Всевозможные страхи крутились в её нетрезвой голове, приводя в отчаяние. Вскоре, выйдя из автобуса, она споткнулась и упала пластом на тротуар, поэтому и не увидела прошедших в пяти метрах от неё женщину с двумя детьми. Зоя Фёдоровна была с Зариной не знакома, а Галка увлечённо отвечала на разные вопросы своей временной мамы, повернув к ней голову.

            Мимо спешили люди, пока кто-то из прохожих не поднял Зарину, посадив на скамейку. Майское, неожиданно жаркое солнце слепило глаза молодой женщине, смешивая пот со слезами на щеках. Но, будучи крайне эгоистичной и глупой, жалела она лишь себя. Зарина взглянула в сторону школы и в унынии побрела туда.