Погуляв примерно с час, Жанна, аккуратно переступая с сухого островка земли на такой же сухой, неторопливо покидала берёзовую аллею. Марго, сделав все свои дела, напоследок обнюхивала одно дерево за другим, видимо, надеясь по запаху отыскать своего суженного. Она, слегка натягивая поводок, внимательно изучала свежую метку мочи, оставленную кобелем на стволе берёзы, недавно заявившим о себе как о настоящем самце, готовым вступить с ней в связь. Потом, отойдя от дерева, с нескрываемой надеждой, смотрела по сторонам, словно гадая, куда же делся её жених, оставивший послание.
— Что, Марго, не знаешь, куда убежал твой избранник? — шутливо спросила Жанна свою собаку.
Та, вместо ответа, недоумённо крутила головой, словно говоря: «Не знаю, не знаю…»
— Оставаться тебе, моя любимая собачка, одинокой старой девой, — продолжала отпускать шутки Жанна, направляя её всё ближе и ближе к сухому тротуару, ведущему к их дому.
Что на этот раз ответила ей Марго, хозяйка понять не успела. У неё за спиной раздалось громкое топанье и хлюпанье по воде. Жанна не успела толком и подумать, кто это поднял такие брызги — мальчишка или взрослый человек, как увидела подле Марго крупного и мощного боксёра тёмно-тигровой масти.
По тому как незнакомый пёс сразу бросился бесцеремонно лизать у Марго под хвостом, Жанна сразу поняла, что это кобель. И громко, во всю мощь своих лёгких, пронзительно крикнула: «Фу! Фу! Пошёл прочь!»
От такой неожиданности кобель тут же отпрянул от Марго. А Жанна усиленно пыталась вспомнить, какие ещё существуют грозные запрещающие команды. Но, как назло, на ум ничего не приходило.
К удивлению и радости Жанны, её целомудренная Марго с радостью не бросилась к кобелю в объятия, а поплотнее прижавшись задом к ногам своей хозяйки, грозно зарычала на пришельца.
— Откуда ты взялся? Даже не мечтай о нашей девочке… Шустрый какой, выискался… — произнесла Жанна в растерянности.
— Да! Это вы правильно подметили. Он у нас шустрый, даже слишком, — услышала Жанна за своей спиной необыкновенно приятный бархатный мужской голос.
И также внезапно, как возник тигровый кобель, появился и его хозяин. У Жанны от такой неожиданной встречи с незнакомцем сразу что-то в душе ёкнуло, а сердце бешено заколотилось. Мужчина показался ей каким-то особенно привлекательным. Не сходящая с его красивого лица широкая улыбка делала его необыкновенно обаятельным. Красивые черты лица, широкий подбородок с ямочкой посередине… и тоненькие ухоженные усы. Он напоминал какого-то известного голливудского актёра.
Незнакомец был без головного убора, а короткая стрижка бобриком делала его не только импозантным, но и сказочно интересным.
— Олег. А это мой Бой, чемпион последней международной выставки в Брно, — галантно произнёс красавец…
При этом Олег, ловко взяв своего нахального пса на короткий поводок, отвёл его в сторону от продолжавшей рычать на него собаки.
— Жанна. А это моя Марго, — в свою очередь представилась она.
— Значит, королева. Это по ней сразу видно. Вот так, случайно и неожиданно, и познакомились наши собаки, — продолжил мужчина, видимо, тонко уловивший возникшее кратковременное замешательство молодой красивой блондинки. — Вы уж, Жанна, извините, что Бой напугал вас. Он у меня стремительный и очень горячий. Темперамент у него безудержный. Немецкая линия кобеля — от Барона фон Штерна. В клубе собаководства он такой один, самый лучший. И к тому же производитель, гордость племенной секции. Ну и как следствие, ни одной хорошенькой девочки пропустить он не может. Правда, на улице Бой с дамами своего сердца только заигрывает. А всё остальное — только у себя дома. В клубе всех владельцев, желающих повязать с ним собак, заранее предупреждают: вязка только у жениха. Так что Бой по своей натуре нежный и стеснительный мальчик. Любит, чтобы в интимном деле никто ему не мешал.
Услышав свою кличку, Бой радостно завилял куцым хвостиком, и несколько раз негромко тявкнул, словно давая понять хозяину, что полностью с ним согласен.
Жанна, с трудом сдерживая охватившее её волнение, поинтересовалась у Олега, какими судьбами они с Боем оказались в их районе.
— Жанна! Мы оказались не проездом, а, как вы сами только что правильно сказали, посланы самой судьбой… Мы с Боем, Жанночка, теперь ваши соседи. Только вчера переехали вот в тот дом, — и Олег показал рукой на шестнадцатиэтажный крупноблочный дом, стоявший чуть поодаль от того места, где они только что гуляли с Марго.
— Так что, дорогая Жанна, теперь мы с вами будем часто встречаться и вместе гулять, — улыбаясь, подытожил Олег, галантно дотрагиваясь до её локотка.
Как показалось Жанне, это лёгкое прикосновение Олега явилось подобием прикосновения электрического ската к мелкой рыбешке, от которого она мгновенно оказывается парализованной. Это же произошло и с Жанной. Но, собрав все свои силы, она ответила:
— Конечно, Олег, конечно, с большим удовольствием. Только у Марго сейчас совершенно неподходящее время для гуляния в компании с вашим мальчиком, настроенным к ней слишком «по-боевому».
— Я это отлично понял, то есть мы с Боем это поняли, — смеясь, ответил Олег, не сводя с Жанны своего хищного мужского взгляда.
От такой неожиданной встречи Жанна долго не могла прийти в себя. И ещё этот, «раздевающий», взгляд обаятельного мужчины, который умел не только красиво говорить, но и своим очарованием мог обезоруживать и пленить женщину. Безусловно, подобного эффекта Олегу удалось добиться сразу. И главной причиной этому явилась то, что Жанна в течение длительного времени, а если точнее, уже как три года после трагической гибели её любимого друга и жениха, вела затворнический образ жизни. С мужчинами она не встречалась, разве что в силу служебной необходимости.
Красивая молодая женщина, с идеальной точёной фигуркой, модно одевающаяся, с достаточно выраженной сексапильностью, притягивала к себе взгляды не только ровесников, но и мужчин возрастом гораздо старше её. Однако более чем на дружеские контакты Жанна упорно не шла. Её душевная боль окончательно ещё не прошла. Именно она все эти годы являлась мощным тормозом в её сексуальных влечениях.
Конечно, молодая женщина отлично сознавала, что рано или поздно воспоминания о женихе улягутся, рана затянется и со временем её душа полностью заживёт. Однако ускорять этот процесс Жанна не торопилась. А тот мужчина, который мог бы её вырвать из плена прежних воспоминаний и переживаний, всё не появлялся.
Иногда она ловила себя на том, что ей очень хочется заботиться о любимом мужчине — стирать и гладить ему сорочки, готовить завтраки, обеды и ужины… Понимала, что во многом на это её провоцировала жизненная ситуация: родители всё ещё находились в заграничной командировке, бабушка жила отдельно — к внучке выбиралась на день-два, не более. Как известно, все пожилые люди, имеющие своё жилье, надолго его покидать не желают, и бабушка не являлась исключением.
Когда Жанна готовила себе еду, то мысли её непроизвольно переносились к тому времени, когда она жила с любимым человеком и они собирались пожениться. Он любил её в полном смысле этого слова. Ему всё в ней нравилось: и её добрый заботливый характер, и то, как она готовит пищу и ухаживает за ним… Он не раз говорил ей, что для мужчины иметь такую жену— большое счастье. Всё спрашивал Жанну, словно не веря в своё счастье, неужели ему в жизни так повезло и она станет его женой и родит ему девочку, похожую на неё, а потом мальчика…
Но его счастье оказалось недолгим. Нелепый случай на дороге — разрыв переднего колеса на большой скорости. Легковая машина вмиг стала неуправляемой, и её вынесло на полосу встречного движения. И, как нарочно, дорога шла под гору, обзор плохой. А с горки, ничего не подозревая, по своей стороне нёсся тяжело гружёный КамАЗ. Суммарная скорость оказалась около двухсот километров в час. Лобовой удар оказался таким сильным, что грузовик перевернулся, а от лёгоньких «Жигулей» осталась лишь груда искорёженного железа и до неузнаваемости изуродованный труп молодого мужчины.
Хоронили его в закрытом гробу. Это было к лучшему. Жанна запомнила своего жениха, каким она его знала при жизни — добрым, счастливым и весёлым интеллектуалом. После похорон всё последующее время, когда она ложилась в постель и закрывала глаза, ей казалось, что вот утром он вернётся с очередного ночного дежурства. А оно почему-то так долго не заканчивалось…
Под пристальным гипнотическим взглядом Олега Жанне стало казаться, что её любимый наконец вернулся. Только в другом обличье, под другим именем и с другой внешностью. И ещё — что это ей вознаграждение за долгое одиночество по сохранению верности погибшему жениху.
Олег был действительно не только необыкновенно красив, но и обладал волшебной притягательной силой. Может быть, поэтому Жанна не сопротивлялась внезапно налетевшему на неё чувству, словно тайфуну, который её уже не только крепко удерживал, но и увлекал в самый центр водоворота. Однако Жанна в тот момент не могла даже предположить, что если бы она захотела выбраться, то при всём желании это оказалось бы ей уже не по силам.
Олег действовал профессионально. Его коварному способу обольщения женщин позавидовал бы сам Дон Жуан. Именно о таких внезапно возникших ситуациях с мужчинами однажды предупреждала бабушка свою внучку. Но Жанна об этом, к великому сожалению, не вспомнила…
— Жанна! Почему вы считаете, что у вашей королевы Марго неподходящее время для гулянья с Боем? Мне кажется, что наоборот, самый что ни на есть подходящий момент, — вкрадчивым, обволакивающим жертву голосом произнёс Олег и, не меняя тона, продолжил: — Бой не только собака с прекрасным экстерьером и хорошим характером. От него получаются отличные щенки. Вы знаете, Жанна, сколько у нас предложений на вязку? А сколько перебывало невест? К нам приезжали из Берлина, Праги, Будапешта, Софии и Варшавы. Владельцы сук желали иметь щенков только от Боя. Понимаете, милая Жанночка, вообще-то заниматься вязками Боя мне некогда. Каждый день я в театре: утром на репетиции, вечером занят в спектакле. А потом ещё съемки в кино… Вот из-за моей постоянной занятости я лишаю мальчика не только удовольствия, но и мировой славы.
Вы только на одну минуточку представьте, какие чудесные могли бы получиться щенки от Боя и Марго. Редчайший помёт, это я вам, Жанна, говорю со стопроцентной гарантией. Вы только внимательно посмотрите на наших любимцев — на редкость красивейшая пара!
Словно понимая слова своего хозяина, Бой привычно и заученно подался немного вперёд, гордо поднял породистую голову и застыл в стойке, как будто на выставочном ринге во время демонстрации своего прекрасного экстерьера.
Против такой кандидатуры для Марго Жанна аргументировано что-либо возразить не могла. Изъянов в Бое она действительно не видела. Хорош собой, да и только, под стать своему красавцу хозяину.
А Олег, как заправский эксперт-кинолог, бархатным голосом перечислял все достоинства и характерные признаки высокопородистого боксёра, удачно воплощённые в одной собаке — именно в его Бое:
— Характерная продольная борозда, идущая посередине лба; массивные верхние скулы; достаточно широкая морда и курносый чёрный нос; красивый и мужественный хорошо развитый подбородок с белоснежными острыми клыками, слегка выдающимися вперёд…
Жанна слушала Олега с нескрываемым восхищением. Она не столько воспринимала подробные детали экстерьера Боя, сколько испытывала наслаждение от необыкновенно красивого, завораживающего тона и тембра голоса собеседника. А ещё ей, как женщине, было очень приятно то, что Олег, так темпераментно и с любовью рассказывая о своей собаке, не сводил с неё своего завораживающего взгляда.
Закончив перечисление всех породных признаков своей собаки, Олег грустными глазами посмотрел на Жанну и с глубоким вздохом произнёс, что он только сейчас понял, что Бой совершил по его вине самую большую и непростительную ошибку.
— Какую же? — не удержавшись, тут же поинтересовалась Жанна.
— Бой вязал совсем не тех собак, — ответил Олег печальным голосом.
— Почему не тех? — не поняв коварной уловки артиста, спросила она.
— Те, кого вязал Бой, были намного хуже Маргоши. Ваша королева, Жанночка, поразительная красавица, — и после небольшой паузы, не сводя с Жанны своего пронзительного взгляда, добавил: — И хозяйка тоже. Необыкновенно нежная, обаятельная и безумно притягивающая к себе женщина…
От этой последней фразы Олега, сердце наивной Жанны заколотилось ещё чаще, а к лицу, как она почувствовала, прилила кровь, от чего оно покрылось лёгким румянцем.
Этот трепет молодой женщины Олег уловил мгновенно и сделал следующий шаг по завлечению в ловчую сеть очередной жертвы.
Не давая Жанне овладеть собой и разобраться в разыгравшихся не на шутку женских чувствах, как ни в чём не бывало продолжил:
— Жанночка! Марго очень нравится Бою. Она у вас прелестная девочка: масть, стать, голова. Всё в ней говорит о том, что щенки у неё будут прелесть, — и снова, дотронувшись до её локотка, как-то очень красиво и ненавязчиво предложил: — Давайте их повяжем. Прямо сейчас пойдём к нам и повяжем вашу королеву. Ведь она так страдает. В её глазах я вижу какой уж день не просыхающие слёзы. Это так заметно со стороны… Пожалейте свою любимицу, ну пожалуйста, не мучайте девочку, пожалейте. Удовлетворите её полыхающую страсть… С устройством щенят я помогу. У нас в театре многие желают иметь щенка от Боя. Его все так обожают. А я, Жанна, буду вам помогать «катать колясочку», — улыбаясь, пообещал Олег.
Жанна ему ничего не ответила. Она только восторженно и зачарованно слушала его красивый голос, поразивший её в самое сердце. Она не говорила Олегу «да» и не говорила «нет», она отрешённо, словно загипнотизированная, шла в сторону его дома… А Марго таращила на хозяйку свои умные полные удивления карие глаза и покорно, с обречённым видом, молча шла рядом.
*
Переступив порог чужой квартиры, Марго взбунтовалась. Втянув ноздрями незнакомый воздух и тревожно оглядевшись по сторонам, она не пожелала проходить в комнату. Сука уселась в углу прихожей таким образом, что Бой никак не мог подступиться к ней со своими похотливыми намерениями. Она грозно рычала на кобеля, как только тот делал попытку к ней приблизиться.
Немного очнувшись от обворожительных речей Олега, Жанна слабо попыталась сослаться на то, что их пара для вязки совсем не подготовлена — они не совсем знакомы, и ещё на то, что Марго может отдаться кобелю только по любви и только таким образом готова вынашивать потомство…
На что Олег, громко, словно на театральной сцене, разразился громким и продолжительным гротескным смехом. И за это время, видимо, придумав, как выйти из создавшейся затруднительной ситуации, произнёс длинную речь:
— Дорогая и очаровательная Жанночка! Я целый год посещал клубные курсы кинологов и прослушал полный цикл лекций по всем вопросам собаководства. И знаете, что я там услышал от ведущих зоопсихологов МГУ имени Михаила Васильевича Ломоносова? Так это то, что наши комнатные собаки страдают, словно маленькие дети, вульгарным негативизмом. То есть даже тогда, когда им чего-то хочется, — они всем своим видом показывают владельцам наоборот. Вот и Марго явно говорит или показывает нам, что «не хочет случаться».
А если нам, владельцам, отбросить интеллигентные эмоции и на секундочку серьёзно задуматься, что же на самом деле творится в её голове? У неё же самый пик половой охоты, как у девушки-девственнице, начитавшейся заграничных эротических романов и в один прекрасный момент оказавшейся с понравившейся ей мужчиной… И если у девушки с целомудрием всё закончится тривиально, то с нашими собаками дело порой обстоит гораздо сложнее… Яркий пример сказанному мною — Марго. Она на Боя грозно рычит, несмотря на то что он ей очень и очень нравится. А это в свою очередь означает, что на самом деле Марго совсем не против совокупиться с ним и иметь от него элитных щенят…
— И что же нам в таком случае с ней делать? — растеряно спросила Жанна у Олега.
Данный вопрос девушки для хозяина кобеля означал, что он на неё сумел произвести должное впечатление. Он в её глазах являлся одновременно профессионалом-кинологом, зоопсихологом, эдаким Зигмундом Фрейдом.
— Случать! — твёрдым и уверенным голосом ответил Олег, при этом для пущей важности театрально топнув ногой.
— Но это же будет сексуальным и физическим насилием над личностью собаки… Самой что ни есть настоящей скотской случкой, — робко попыталась возразить ему Жанна.
У предусмотрительного Олега и на этот случай уже был припасён веский аргумент… Он с умным видом, продолжил свою убедительную речь:
— Жанна! Вы забываете о том, что наши с вами четвероногие — это всё-таки животные. Правда, домашние. А у них, согласно исследованиям лауреата Нобелевской премии, русского учёного-физиолога и, заметьте, верного друга всех собак, академика Ивана Петровича Павлова, в отличие от человека, «второй сигнальной системы» нет.
Только на этом основании можно смело утверждать, что у Марго в создавшейся ситуации наблюдается резко выраженная граница между предметным конкретным мышлением и совершенно отсутствующим абстрагирующим сознанием, которое в нашем человеческом мозгу создаёт постоянные невероятные идеи и различные желания, включая половые.
Поверьте мне, милая Жанночка, если бы ваша королева Марго оказалась бы человеком, она сразу бы поняла, какие радужные перспективы ожидают её и весь будущий помёт. В этом случае собака повела себя словно смазливая девушка, приехавшая в столицу из глухой провинции. Она тут же непременно попыталась бы воплотить их в жизнь. Но, к нашему огорчению, как я уже обмолвился, вторая сигнальная система свойственна только нам, людям, и мы, владельцы собак, обязаны домысливать и решать за наших четвероногих друзей. Мы с вами находимся в постоянной ответственности за них…
Хочу вас, Жанночка, заверить, что на первой же выставочной бонитировке щенята от Боя получат отличные экспертные оценки. Именно благодаря этому перед Марго откроется верная дорога в международный элитарный выставочный класс… Прекрасных щенят-боксёров никто, кроме Боя и Марго, в ближайшие годы ни в Москве, ни в Европе, произвести просто не сможет…. Перспективное элитное потомство… Уникальная и редчайшая возможность… Поверьте мне, Жанночка. Мы с моим мальчиком только что вернулись из Брно. Уж я-то знаю, что творится в Европе…
Выдержав небольшую паузу, не сводя пристального взгляда с Жанны, Олег, словно со сцены, продолжил:
— Кроме того, и, пожалуй, самое главное, Жанночка, — в настоящий момент непредвиденно возник ещё один серьёзный фактор, говорящий в пользу вязки наших собак.
Бой, в силу своей мужской принадлежности и будучи уже развязанным кобелём, подчиняется только природным безусловным рефлексам. И рефлекторное влечение к половому акту у него в настоящее время доминирует. И не просто доминирует, а зашкаливает, приближаясь к «красной черте». Если сейчас кобелю не предоставить возможность совершить половой акт, то у него, когда вы, дорогая Жанночка, со своей королевой-красавицей нас покинете, в коре больших полушарий головного мозга разовьётся сильнейшее глубокое торможение. А это, в свою очередь, приведёт к срыву деятельности всей центральной нервной системы, что вызовет у кобеля в дальнейшем не только полное безразличие к девочкам, но и ещё хуже — у него могут навсегда отняться задние но-ж-ки, — артистично, со слезами на глазах и с жалобными нотками в голосе закончил Олег свою хитрую и довольно пространную псевдонаучную речь, рассчитанную на обывателя с гуманитарным образованием.
Однако трогательная и душещипательная тирада опытного актёра-собаковода, из которой Жанна мало что поняла, произвела на неё должное впечатление. У неё навернулись слёзы, после того как Олег так проникновенно сказал, что у Боя от неудовлетворения полового рефлекса может наступить паралич ног.
Жалостливая, отзывчивая и легко ранимая добрая молодая женщина на короткий миг явно представила себе, как этот здоровый мускулистый и красивый пёс из-за них с Марго окажется парализованным и всю свою жизнь будет с трудом передвигаться по квартире ползком, только с помощью передних конечностей, при этом волоча зад. Эта грустная картина заставила её не только содрогнуться, но и без малейшего сопротивления сдаться. Хитроумный план Олега удался.
Жанна не только не увела домой Марго, а, полностью согласившись со всеми ухищрениями и надуманными доводами хозяина кобеля, дала согласие на вязку.
Хитрый Олег, выведав у Жанны, что Марго так легко себя изнасиловать не позволит и наверняка крепко покусает Боя, предусмотрел и это обстоятельство. Смирительное приспособление он уже держал в руках наготове. Без лишних слов Жанна сама одела на ничего непонимающую собаку намордник.
Никаких ухаживаний за Марго и других общепринятых у собак любовных увертюр и прелюдий со стороны Боя не последовало. С налившимися кровью глазами, с громким сопением кобель взгромоздился на нежную Марго. Цепко обхватив её мощными лапами, он тут же стал совершать частые фрикционные движения. Олег действительно оказался опытным помощником своего кобеля. Он ловко помог придать собачьему совокупительному органу нужное направление…
И тут Марго начало неистово рвать. Но рвота оказалась затруднительной, мешал крепкий плотный намордник. Щёки у собаки раздулись. Из ноздрей наружу пошло жидкое содержимое желудка. Собака начала задыхаться. А её глаза, полные слёз и горя, молили хозяйку о срочной помощи.
Жанна, не на шутку испугавшись, что Марго может захлебнуться собственными рвотными массами, не растерялась. Она быстро скинула с неё намордник и весь её скудный завтрак, состоящий из двух небольших кусочков мяса и нескольких столовых ложек геркулесовой каши, перемешанных с желудочным соком, тут же оказался на полу.
Однако неприятности, творившиеся с подругой на половом акте, Боя никаким образом не отразились. От наступившего удовольствия кобель уже разбрызгивал в разные стороны липкие слюни, одновременно выпуская в чрево суки несколько миллионов шустрых сперматозоидов.
После того как кобель, выполнив свой врождённый «рефлекторный акт», сошёл с Марго и через некоторое время смог с ней разъединиться, он, тяжело дыша, плашмя улёгся на пол. Олег тут же заботливо подал ему миску с холодной водой. Бой, не вставая, потянулся к миске и, сделав всего несколько ленивых движений языком, от неё отвернулся. Пить ему, по-видимому, вообще не хотелось.
А вот Марго, наоборот. После обильной рвоты, грубого изнасилования и вообще всей этой стрессовой ситуации её мучила жажда. Об этом ясно говорили её сухой горячий нос и пересохший сильно высунутый из раскрытой пасти язык. И она с жадностью прильнула к воде. Но едва добрая девочка, ничего не подозревая, успела сделать первый глоток, как Бой, словно бешеный, резко поднявшись с пола, с грозным глухим рыком набросился на Марго. Укусив её за ляжку, он злобно отогнал её от своей миски.
— О, Жанночка, простите моего Боя, — тут же раздался артистически поставленный голос Олега. — Он у нас вот такой своеобразный и оригинальный жених. Никому не позволяет лакать из своей миски, даже мне… Помните, как в детской сказке про трёх медведей и девочку Машу? Когда папа медведь — Михайло Иванович, видя, что кто-то тронул его миску, глухо заревев, грозно спросил: «Кто ел из моей миски?»
Эту сцену из сказки актёр изобразил так мастерски, что у Жанны испорченное настроение таким злобным и неучтивым отношением кобеля с её любимой собакой тут же восстановилось. Однако ей дважды пришлось напомнить Олегу, чтобы он принёс Марго другую миску с водой. Было заметно, как собаке, испытывающей жажду, хотелось пить.
К этому времени Марго уже переместилась в коридор и легла около входной двери, с надеждой поскорее уйти домой, подальше от этого негостеприимного пса, по воле её же собственной хозяйки, сделавшего с ней такое недоброе дело.
Жанна, раскрасневшаяся и взволнованная от всего произошедшего с собаками, уже собралась покинуть квартиру Олега, как почувствовала у себя на плече его лёгкое прикосновение. Затем его рука плавно переместилась ей на талию, что являлось нескрываемым намёком на интимную близость… И Жанна, сама не зная почему, не отстранилась от него. А Олег, расценив это, как позволение на проведение активных действий, крепко её обнял и прижал к себе. Нежное и чуткое сердце Жанны сильно забилось, словно у маленькой птички, пойманной в силки… Ей даже показалось, что её глубокого резко учащённого дыхания не выдержит кружевной бюстгальтер. Груди Жанны вздымались, словно она со спринтерской скоростью пробежала не один километр. И это, конечно же, не осталось незамеченным от намётанного взгляда Олега.
Будучи хорошим знатоком женщин, актёр не терял времени даром. Не давая Жанне ни одного мгновения на раздумья, он, ловко расстегнув кофточку и бюстгальтер, уже обнажил её красивые тугие груди с напряжёнными сосками. Но что интересно, он не целовал их, а просто трогал, словно какой-то товар…
И это всё происходило под заранее включённый Олегом иностранный порнофильм. Эротически возбуждающие стонущие звуки совокупляющихся пар, чарующее музыкальное сопровождение, откровенные сцены… Одним словом, Жанна не оказала Олегу ни малейшего сопротивления, когда он её раздевал, методично снимая с неё шерстяную кофточку, бюстгальтер, юбку, колготки и трусики…
Но что Жанне стало совсем непонятным и крепко затронуло её женское самолюбие, так это заметно вялая эрекция и мгновенно наступившая у Олега эякуляция. В отличие от своего кобеля, крепко терзавшего её Марго, он даже не смог по-настоящему войти в неё. А кроме того, сперма показалась ей какой-то холодной и неприятной. Жанна почувствовала, как всё её нутро резко сжалось от излившегося в неё эякулята. Никакого удовольствия от такого странного секса она, естественно, не испытала.
А ещё последующее неадекватное поведение Олега. Справив своё дело, он не стал её ласково обнимать и целовать… Вскочив с постели, он, как ошпаренный, бросился вначале на кухню, достал что-то, громко хлопнув дверцей холодильника, а затем стремглав скрылся в ванной комнате, демонстративно громко щёлкнув за собой дверной задвижкой.
Прошло около пятнадцати минут, а Олег всё ещё находился в ванной. Жанна прислушалась. Однако звука льющейся воды она не услышала, или его могла заглушать музыка видеофильма…
Когда же, наконец найдя пульт управления видеомагнитофоном, Жанна выключила порнуху и напрягла слух, то некоторые детали, связанные с длительным отсутствием красавца-мужчины ей стали проясняться. Вода из крана действительно не лилась. В ванной комнате лишь негромко раздавался голос Олега.
«Читает монолог или репетирует новую роль? Другого времени не мог выбрать, что ли?» — в недоумении подумала Жанна. Какие именно слова произносил Олег, разобрать она не могла.
Время шло. Принять душ, то есть попросту подмыться, чтобы «не залететь», Жанна не могла. Планировка совмещённого туалета и ванной сделать этого ей не позволяла. А у неё, как назло, наступила самая середина месячного цикла, что означало слишком большую вероятность наступления у неё нежелательной беременности. Эта мрачная мысль заставила Жанну окончательно стряхнуть чары соблазнителя. И ещё ей стало очевидно, что нежелательные последствия кавалерийского наскока на неё красавца-мужчину совершенно не интересовали.
Ждать больше Жанна не могла. Надо было срочно спешить домой, в свою ванную. В неё, как и в Марго, мужская особь выпустила огромное количество активных сперматозоидов. И если Жанна, поддавшись уговорам Олега, сама привела сюда Марго для получения элитного потомства от статного кобеля, то забеременеть от красавца-актёра в её планы это никак не входило.
Время шло, а Олег всё ещё находился в ванной комнате. И женское любопытство одержало верх над интеллигентной пассивностью. Подойдя на цыпочках к двери ванной комнаты и прильнув к ней ухом, Жанна, прислушалась…
То, что она услышала, повергло её, скажем прямо, в настоящий шок. Актёрский монолог оказался совсем не текстом новой роли Олега. А его голос уже был не красиво театрально поставленным, а совершенно другим — незнакомым, нервным и обеспокоенным. Та красивая бархатистость, так стремительно и подло проникшая через «женские ушки» в самое сердце Жанны, минуя её разум, куда-то исчезла.
Олег, как заведённый, повторял одну и ту же фразу: «… Красивые сучки соблазняют нас… Мы оплодотворяем бесстыжих самок в ущерб себе… С нашей живительной спермой все силы они у нас отнимают… Своё мужское здоровье мы теряем навсегда и безвозвратно, губим себе сердечно-сосудистую систему, тем самым укорачиваем себе жизнь… Похотливые и бесстыжие сучки делают нас лысыми, немощными, слабыми и больными… Способствуют нашему раннему увяданию и смерти… Сами только здравствуют, хорошеют и живут до ста лет… Твари, твари, твари…»
И если со смыслом слов Олега было всё ясно, то чем он так долго мог заниматься в ванной? Жанне стало очень и даже очень интересно. Ей вспомнились некогда услышанные от её деда морские военные истории, когда тот командовал подводной лодкой и воевал на Северном флоте. Дедушка обычно в День Победы не раз рассказывал своим близким, как они ходили под перископом до Архангельского порта, охраняя от немецких вражеских кораблей английский и американский конвои, гружённые военной техникой и продовольствием для СССР. Всё, что происходило на поверхности воды, командир подводной лодки видел как на ладони.
— Перископ — это хорошо, а где его взять? Если бы он оказался у меня, тогда я приставила бы его к окну, соединяющему кухню с ванной комнатой, и всё увидела бы, — задумчиво и мечтательно произнесла Жанна.
И тут её взгляд случайно упал на небольшое овальное зеркальце на длинной ручке, лежавшее на столике в прихожей. «Вот и перископ», — чуть не вскричала Жанна, вспомнив, как дедушка ей однажды наглядно и образно изобразил это простое техническое устройство для наблюдения за надводными кораблями.
Подойдя вплотную к стене кухни, в которой находилось небольшое окно ванной комнаты, Жанна аккуратно и незаметно, на вытянутой руке, подняла зеркальце вверх, на уровне остекления, и слегка, градусов на сорок пять, наклонила его вниз.
Словно в перископе дедушкиной подводной лодки, она отчетливо увидела Олега. Он стоял в банном полосатом халате, перед большим зеркалом и бормотал свой бредовый монолог по поводу потери мужской силы и сокращения жизни. При этом он разбивал сырое куриное яйцо, и выпивал его, запивая апельсиновым соком прямо из пакета. Затем пальцами обеих рук некоторое время усиленно массировал голову, вернее корни волос. Закончив процедуру, сопровождаемую бредовым монологом, он снова разбивал яйцо… Данная картина повторялась снова и снова…
Направив зеркальце чуть в сторону и наклонив его ещё немного пониже, Жанна, увидела в раковине целую гору набитой скорлупы и лежавшую рядом картонную коробку от десятка яиц.
— Сумасшедший псих! — отметила Жанна.
И тут ею овладела такая отчаянная тоска и такое жуткое разочарование…
— Дура! Какая же я глупая дура. Дура! Дура! Глупая дура!.. И ещё раз дура… дура… В двадцать лет я не была такой глупой дурой… — быстро одеваясь, приговаривала Жанна.
Одевшись, она подошла к подоконнику, на котором лежал в спешке брошенный ею поводок Марго. Кроме постромки она увидела стоявший в самом углу подоконника, за занавеской, полевой бинокль. Приставив его к глазам, Жанна посмотрела в окно. В настроенном Олегом бинокле открывалась отличная панорама, как раз на то место, где они с Марго гуляли, ни о чём не догадываясь и ничего не подозревая.
— Спрут! Спрут! Чокнутый спрут, а я дура, дура, податливая дура, — твердила Жанна, спускаясь в лифте. — Вот, оказывается, к чему был мой дурацкий сон… Мужские руки, обнимающие меня с нечеловеческими пальцами-присосками. Вот, Марго, моя любимая собачка, видишь, какая у тебя глупая хозяйка, наивно воспринимающая ушами сладкие мужские речи, при полностью выключенных мозгах… Одним словом, Марго, твоя хозяйка — обычная слабая баба, истосковавшаяся по мужской ласке… Денёк у нас с тобой сегодня выдался на редкость пакостный — день случки без любви. И если тебе, Марго, попался красивый кобель, но жлоб и merd — дерьмо, то мне — красивый соблазнитель, нервозный импотент и чокнутый придурок…
Ни спринцевания с лимонным соком, ни горячая ванна Жанне не помогли. Менструация в срок не наступила. По своему изменившемуся состоянию она поняла, что крепко «залетела». Но к врачу-гинекологу идти она не спешила. «Чего идти-то, — рассуждала Жанна, — и так всё ясно. Оставлять ребёнка или нет, вот в чём вопрос…» Одним словом, следовало дождаться родителей, которые скоро должны были приехать в отпуск. К тому же она посчитала правильным не торопиться с искусственным прерыванием беременности, так как знала, что первый аборт может сделать женщину навсегда бесплодной. А потом говорила в ней женская суть и проявившийся инстинкт материнства: родить ребёночка — это же настоящее женское счастье… Правда это с одной стороны, а вот с другой… Здесь уже подключался разум, который выдавал свои веские доводы. С ребёнком кому она будет нужна для семейной жизни? В городе полно молодых красивых и невинных девушек без детей и женских душещипательных историй, гнетущих мужчин.
К тому же все мужчины в основном ревнивцы. Расспросов, сколько у неё было мужчин, и других довольно неприятных и на интимную тему не миновать.
К тому же ребёнок у неё родится от нелюбимого человека. И ни в чём не виноватый малыш постоянно будет раздражать её, напоминая об отвратительной скотской случке, при которой он был нежелательно зачат…
Короче говоря, Жанна насчитала с большой натяжкой всего один аргумент «за» сохранение беременности и много-много «против». И ещё, если с аргументом «за» всё было более или менее ясно и понятно, то главное и настораживающее «против» — это патологическая сущность отца её будущего ребёнка, которую он с полной вероятностью мог унаследовать. За красивой и импозантной внешностью Олега, его чрезвычайно умелой артистической манерой завлекать в свои ловчие сети женщин, скрывалась явная «гниль» или, если выражаться точнее — ярко выраженная аномалия психического здоровья.
Жанна частенько вспоминала момент из их мимолетной постельной сцены, когда она ещё не успела настроиться на сам процесс интимной близости с малознакомым мужчиной, чтобы получить удовольствие, а он непонятно от чего потный, нервно суетливый, уже оказался на ней… И при вялой эрекции у него мгновенно произошло семяизвержение. А его последующее поведение… От странного поведения Олега в интимной ситуации веяло ненормальным и настораживающим. Вялотекущая патология, надёжно и умело скрываемая им от людских глаз артистическим талантом, отчётливо проявилась как во время, так и сразу же после физической близости с женщиной. Хотя понятие «во время» носило явно преувеличенный смысл и являлось ничем иным, как гиперболой. Время их интимной близости на самом деле равнялось одному короткому мигу, сравнимому лишь со стремительным наскоком петуха на курицу, когда тот едва прикоснувшись к ней, после первого же взмаха крыльями, оказывался на земле…
При этом поэтически называемая «интимная близость» не только сорвала завесу с его скрыто протекающей душевной болезни, но и сделала эту самую «близость» какой-то отвратительной и жутко мерзкой.
Ещё вспомнила Жанна руки Олега. Они походили на цепкие мохнатенькие паучьи лапки. Как она успела отметить, белоснежную кожу тонких холёных пальцев покрывали толстые и редкие волосики чёрного цвета, а его маленькие ногти имели неровные края с характерными следами обгрызания. Олег усиленно старался их маскировать. Наверное, поэтому, вспоминала она, он и груди-то её держал каким-то особенным образом: его потные ладони были обращены вверх. В таком положении обгрызенные ногти от женского взгляда оказывались скрытыми.
А его хорошо заученный и, по-видимому, неоднократно используемый с восемнадцатилетними сексуально экзальтированными глупышками психологический приём по определению их девственных грудей, как «яблочко и груша»… Когда соблазнитель сладостным голосом произнёс эти фруктовые названия молочных желёз, держа их в руках, то даже не целуя их, он ещё более усилил сильное эмоциональное возбуждение и напрочь отключил сдерживающие силы уже и без того парализованного женского разума…. Поэтому о его обкусанных ногтях, предохранении от нежелательной беременности или наличии вполне возможных венерических болезней у мужчины в тот момент подумать было просто невозможно…
Выплеск бурлящих женских половых гормонов был чрезвычайно огромен…
Вообще, как только Жанна во всех подробных деталях начинала критично вспоминать обо всём произошедшем, у неё не только надолго портилось настроение, но и начинало подташнивать, вне зависимости от того, было это утро или день.
Однажды, когда от нахлынувших на неё тяжких воспоминаний и рассуждений о мимолетной встрече с ненормальным психом, у неё испортилось настроение, а тошнота подкатила к горлу, она вспомнила, что на Старом Арбате, рядом с театром Вахтангова, находится платная поликлиника, в лаборатории которой «по моче» врачи могли достоверно определить беременна ли женщина или нет. За рубежом, в развитых капиталистических странах, к тому времени для женщин уже существовали бумажные экспресс-тесты на беременность, но обращаться к родителям и просить их об этих лакмусовых бумажках Жанна не решилась. Одним словом, ради интереса она решила всё-таки сдать тест-анализ.
По порции утренней мочи, которую она доставила в поликлинику, провели тестирование на беременность. Половозрелые белые лабораторные мыши-самки, которым подкожно была введена моча Жанны, буквально через несколько часов пришли в состояние половой охоты. Их влагалища набухли, и из них стал выделяться прозрачный слизистый секрет. Медико-биологический эксперимент подтвердил беременность с точностью до ста процентов. Данный метод тестирования промахов не давал. На выданном ей медицинском бланке с яркой треугольной печатью стояло всего четыре слова: реакция Ашгейм-Цондека — положительная. Это подтверждало, что она вынашивает ребёнка Олега.
Если для полного подтверждения своей беременности в семь с половиной недель Жанна сдавала анализ, то Марго этого совершенно не требовалось. К этому сроку собака уже ходила с огромным тугим животом и набухшими сосками. Она уже давно не резвилась и не интересовалась своими любимыми игрушкам. И, как показалось Жанне, животное, точно так же, как и она, никакой радости и собачьего счастья от щенности не испытывала.
Не испытывали радости, видимо, и Олег с Боем. Жанна после того раза — дня случки — их больше не встречала. Они затаились, словно рыжие тараканы. Гуляли, видимо, или рано утром, или поздно вечером и, вполне вероятно, ночью. А если днём, то, наверное, Олег прежде чем выйти на прогулку, тщательно осматривал в полевой бинокль всю территорию березовой аллеи.
Однако и Жанна к встрече с этой мрачной парочкой совершенно не стремилась. Олег в её глазах выглядел жалким, убогим и просто душевнобольным человеком. Никаких чувств к нему, кроме отвратительной брезгливости, она не испытывала. Ну а кобель был под стать своему хозяину.
*
Когда в августе родители Жанны приехали в отпуск, срок её беременности насчитывал уже пять месяцев, что по-акушерски означало двадцать недель.
Выслушав правдивый рассказ взрослой дочери, отец с матерью во мнениях сразу разошлись. Мама, будучи по профессии врачом и проработавшая несколько лет в ведомственной поликлинике гинекологом, считала, что рожать от красавца со странностями, тёмной наследственностью, к тому же неизвестными родителями, явилось бы по меньшей мере большим и опасным риском.
— Конечно, следовало бы до двенадцати недель сделать аборт. А в двадцать — слишком поздно. Конечно, по медицинским показаниям и в этот срок в условиях стационара проводят хирургические операции по прерыванию беременности. Коллеги мне могли бы помочь в этом деле… Но тогда здоровью моей дочери в дальнейшем будут грозить непредвиденные осложнения, связанные в первую очередь с вторичным бесплодием, — высказала она своё мнение.
Одним словом, на семейном совете, в жарких спорах и дебатах, решили ребёнка оставить. Больше всех за это решение выступал отец. Он почему-то считал, что Жанна родит непременно дочку, и она окажется точной копией своей мамы с её хорошим здоровьем и отличной наследственностью. А он, став дедушкой, выйдет, наконец, в отставку — уйдёт на заслуженную пенсию и всё своё свободное время посвятит воспитанию внучки и литературному творчеству. Про свою предполагаемую педагогическую деятельность на этот раз отец почему-то не вспоминал.
Мама с ним тогда здорово поспорила по поводу пола будущего ребёнка. Её очень волновал тот факт, что в случае рождения мальчика он с большой вероятностью унаследует от отца его больную психику, которая непременно проявиться уже в детском возрасте. В таком случае малыша ожидает психоневрологический диспансер для детей и подростков, что у метро «Ленинский проспект», а потом больница имени Кащенко, расположенная по соседству. Первое лечебное заведение окажется для её внучка детским садом и начальной школой. А дальше стационар для повзрослевших и взрослых с его беспокойными и санаторными отделениями, рисовала мама мрачную картину будущего. Конечно же, не обошлось в тот вечер без горьких слёз и питья успокаивающих валериановых капель.
Бабушка, одинаково горячо любившая внучку и собаку, мудро сопоставила рождение у Марго от неучтивого кобеля шестерых щенят-уродцев и странное, явно нездоровое поведение Олега. При подобном логическом рассуждении у неё сам собой напросился страшный вывод: ничего хорошего Жанне от родов ждать не следует.
— Наша Марго тому наглядный пример. Всё, что рождается без серьёзного продумывания данного вопроса, от спонтанного зачатия, без любви, в насилии над личностью или по хитрой пакостной задумке партнёра, обычно не жизнеспособно. В лучшем случае — болезненно. Такой ребёнок обычно вырастает с желчным, злобливым, с препоганейшим характером и недовольством на весь белый свет, — предрекала бабушка.
Свои горестные выводы бабушка основывала на строго выстроенном медицинском обосновании. Основной причиной прогнозируемой бабушкой патологии у плода являлось то, что слияние сперматозоида и яйцеклетки, то есть оплодотворение, происходило во время стрессового состояния матери. Дальнейшее пребывание материнского организма в состоянии постоянного нервно-психологического волнения и душевных переживаний не лучшим образом могло повлиять на весь последующий эмбриональный период — от закладки органов зародыша до завершения формирования его тела и всего организма в целом. В результате, по мнению бабушки, будущий ребёнок обязательно получит патологическую отметину неприятной драмы, разыгравшейся в период его зачатия и не проходящей в душе его матери весь срок беременности, то есть его развития.
— А если мать будущего ребёнка находилась в стрессе при зачатии и все последующие триместры беременности, то ни эмбрион, ни плод, как он называется уже с десятой недели до самого его рождения, нормального гармоничного развития не получит. Таковы законы природы, — подытожила свой довод бабушка.
И этот довод бабушки, высокообразованного человека, доктора медицинских наук, профессора, полностью совпадал с объяснениями учёного ветеринара по поводу изнасилования Марго, когда тот гуманно усыплял щенят-уродцев.
Ведь бабушка Жанны долгое время, до самого ухода на пенсию, заведовала кафедрой нервных болезней в столичном медицинском институте. На заседаниях учёных советов, во время научных споров с коллегами, ей не раз приходилось обсуждать человеческие проблемы и покруче. Но те душещипательные истории были совершенно чужими и так близко её сердца не касались…
С доводами бабушки внучка не могла не согласиться. Она действительно во время беременности всё время пребывала в состоянии горестных переживаний и тяжких критических раздумий, которые, как она знала, вряд ли у неё могли пройти до самых родов….
Тогда, вспоминала Жанна, отец с матерью зашушукали на бабушку, стали её одну обвинять во всём случившемся. Так как именно в этот день бабушка не приехала к Жанне, а должна была, по мнению родителей, находится постоянно рядом с внучкой… Как будто бы бабушка в той скоротечной интимной ситуации, разыгравшейся дома у Олега, могла бы оказать какую-то сдерживающую роль.
Больше всего, конечно, на неё напустилась мама, так как бабушка являлась её мамой. Бабушка, по-видимому, в какой-то степени чувствующая свою вину и все эти месяцы крепившаяся, горько расплакалась. Всхлипывая и вытирая носовым платком ручьём льющиеся слёзы, она причитала: «Добра хочу, внученьке, только добра, а вынянчить маленького я помогу…»
Потом постепенно всё семейство утихомирилось, дружно решив: будь, что будет. Подсчитав дни и месяцы, мама точно определила, когда дочь уйдёт в декретный отпуск и срок рождения малыша. К этому моменту она рассчитывала, не дожидаясь, пока муж сдаст служебные дела, вернуться в страну, чтобы присутствовать на родах дочери. У отца срок его заграничной работы заканчивался в следующем году.
Одним словом, тогда на семейном совете старшие всё рассчитали и распланировали. Но на душе Жанны от этого легче совсем не стало, только наоборот. Во-первых, в её память врезалась теория ветеринарного врача, объясняющая рождение у Марго щенят-уродов, зачатых без любви, и которая затем слово в слово была подтверждена бабушкой. А во-вторых, врачи женской консультации, как и мама, по внешним признакам беременной и сердцебиению плода вскоре определили, что она вынашивает крупного мальчика.
Правильно говорят в народе, что человек предполагает, а Господь располагает. Когда подошёл срок родов, и Жанне надо было отправляться в родильный дом, мама приехать в Москву не смогла. У отца случился приступ стенокардии, закончившийся инфарктом. Его заставили лежать две недели в постели под ежедневным присмотром посольского врача. А мама, естественно, осталась за ним ухаживать. Конечно же, Жанна отлично понимала, что там, на чужбине, мама отцу была гораздо нужнее. От случившегося с отцом настроение у неё испортилось окончательно. Она чувствовала себя повинной в его инфаркте.
Видимо отцовское доброе сентиментальное сердце не выдержало обрушившейся на него такой огромной лавины душевных переживаний, связанных с трагическими родами у его обожаемой собаки и встречей дочери с психически неполноценным мужчиной. И самым тяжёлым из них, по-видимому, оказалось последнее — нежелательное зачатие, наступившая беременность и предстоящие роды у его единственной и горячо любимой дочери. А потом ещё неясный прогноз психического здоровья его будущего внучка.
Так вот, бабушка оказалась права. Природа распорядилась с произошедшим по-своему, согласно своему, только ей известному, пусть даже слишком суровому, биологическому закону. Она не захотела пускать в своё лоно ещё одного Олега, так запросто ломавшего и безжалостно корёжившего незащищенные женские судьбы.
Умело пользуясь своей обаятельной и необыкновенно привлекательной внешностью и, надо отдать ему должное, недюжинным талантом мужского гипнотического воздействия на женщин, особенно пребывающих в состоянии душевного одиночества, Олег без особого труда их обольщал и соблазнял… Принимая во внимание его слабую потенцию, ветеринары в данном случае сказали бы, что он их осеменял словно мычащих коров, находящихся в состоянии половой охоты.
В свою очередь, медики отметили бы его нездоровое скептическое отношение к сношению после сношения. Из литературных источников по психиатрии известно, что в подобных случаях у определённой категории психически больных людей, страдающих вялотекущей формой шизофрении, потеря семени может вызывать неадекватную реакцию, которая проявляется в патологически повышенной заботе о своём якобы подорванном мужском здоровье. А виновником потери их «живительной» силы, красоты и молодости выступают, конечно же, соблазнённые ими же самими женщины.
Правильно тогда предположила мама на семейном совете, что актёром должны серьёзно заниматься врачи-психиатры. А может быть, они им уже и занимались? Но редко кто из мужчин в этом сознается, особенно в моменты обольщения противоположного пола…
*
Родившийся крупный мальчик оказался точной копией Олега. Но он не закричал, как все появляющиеся на белый свет младенцы. В руки акушеров он попал уже бездыханным и посиневшим. К тому же у него имелось врождённое уродство — заячья губа и незаращение твёрдого нёба, или волчья пасть, — точно как у одного из родившихся щенят Марго.
По необъяснимой причине пуповина оказалось два раза обернутой вокруг шеи младенца. В результате чего пупочный канатик, или пуповина, оказался слишком коротким для нормального процесса родов. А плацента, так называемое детское место, словно по чьему-то суровому инженерному замыслу, во время схваток и потуг, как ей было положено, не отделилась от стенки матки. Ребёнок выталкивался из материнского чрева мощными родовыми силами, а плацента в это время оставалась неподвижной…
Результат таких родов оказался страшным и трагическим. Пуповина, ставшая короткой, превратилась в прочную и легко затягивающуюся смертельную удавку. В самом начале родовой деятельности она туго стянула шею младенца, мгновенно перекрыв подачу дыхательного кислорода ещё не родившемуся плоду. Так наступило его мгновенное удушение. Отсюда и синева всего детского тельца.
От случившегося и увиденного Жанна потеряла сознание. После того как медицинская сестра поднесла к её носу ватку, смоченную нашатырным спиртом, она быстро пришла в себя. Но услышав произносимые врачами-акушерами латинские слова: цианоз, гипоксия, асфиксия, заячья губа, волчья пасть, кадавр — труп, смысл которых филолог Жанна хорошо знала, и ещё раз осознав, что произошло с её мальчиком, она вновь отключилась…
Ей снова давали нюхать нашатырь, и она снова пришла в себя. Очнувшись от обморочного состояния, Жанна поняла, что лежит на каталке и уже не в родовой палате…
Взглянув на белоснежные кафельные стены и потолок с огромной никелированной бестеневой лампой, ей стало ясно: она находится в операционной.
От врача Жанна узнала, что ей собираются хирургическим методом отделять задержавшуюся и, по-видимому, приросшую к стенке матки плаценту. Это означало, что ей предстоит перенести выскабливание полости матки, словно на аборте. Однако Жанну после случившегося с её ребёнком чистка уже не пугала. «Скоблить, так скоблить», — подумала она отрешённо.
Но не успела больная сделать несколько вдохов веселящего газа, как задержавшаяся в матке плацента, удивляя всех находящихся в операционной врачей, не только тут же самостоятельно отделилась, но и без всякого вмешательства выделилась. Операционная сестра едва успела подставить эмалированный лоток, как детское место с хлюпаньем заполнило до краёв всю посудину.
Свой вывод акушеры сделали дружно и однозначно: полное отделение плаценты. При визуальном осмотре они смогли воочию убедиться, что её края ровные, а сама она без какой-либо патологии. Никаких следов предполагаемого сращения с маткой на всей поверхности детского места специалисты не обнаружили.
Полость матки тоже оказалась чистой, без единого сгустка крови. Причём матка, после того как Жанне перестали давать наркоз, опять же к удивлению врачей, без всяких лекарственных сокращающих средств и пузыря со льдом, который должны были наложить на низ живота родильницы, начала самостоятельно сокращаться. Кровотечение, словно по волшебству, само прекратилось. Белоснежная, стерильная простыня, подложенная под Жанну, оставалась чистой, без единой капельки крови.
— Казуистика, да и только, — изрёк срочно прибывший по вызову главного врача пожилой профессор-консультант. — В этом кроется какая-то биологическая загадка…
Затем, заглянув в историю болезни Жанны и проведя пальцами по интересующим его графам анамнеза, прочитал вслух: «Первая беременность, первые роды, семейное положение — не замужем…»
После чего подошёл к Жанне. Взяв её за руку, он по-отечески заботливо и как-то очень по-доброму, проникновенно тихо, только для неё одной произнёс:
— Милая девочка! Я прекрасно понимаю, как вам сейчас крайне тяжело… Но это природа исправляет ошибку вашего жизненного навигатора. Поверьте мне, старому человеку, многое в жизни поведавшему… — и, повернувшись к дежурному врачу-акушеру, показывая на Жанну, изрёк: — У девочки всё будет в порядке. Отправляйте её в общую палату. А чтобы не залеживалась в кровати, пусть няням помогает разносить компот соседкам по палате, зашитым от разрывов. Им-то ходить сутки нельзя. Так барышня скорее войдёт в форму. Да и матка окончательно сократится.
На третий день у неё наступит Restitutio ad integrum — полное выздоровление, а на четвёртый можете спокойно её выписывать домой. Она роддому, конечно, здорово подпортила отчётные статистические данные, но зато сможет безболезненно устроить свою дальнейшую личную жизнь. Это являлось, по-видимому, условием природы, без исполнения которого девочке нельзя было обойтись в дальнейшем…
Потеря ребёнка, которого Жанна вынашивала полных девять месяцев, явилась для неё тяжелым ударом, но с пожилым профессором она полностью согласилась, утвердительно кивнув ему головой.
Доктор, умудрённый жизненным опытом, словно волшебник, разгадал действия природных сил по спасению дальнейшей судьбы Жанны. Ведь даже в случае, если бы она родила уродца живым, медикам ничего не оставалось бы делать, как принять его таким, каким он уродился, и записать в журнале регистрации народившихся детей под её девичьей фамилией, но под отчеством папаши-производителя… А потом, как предрекала ей мама, ребёнку потребовалась бы медицинская помощь: в первую очередь пластический хирург, а в недалёком будущем — психиатр, а может быть, даже стационарное психиатрическое лечение в городском детском диспансере. Обучение у мальчика проходило бы в специальной школе для детей, имеющих тяжёлую наследственность и психические отклонения. Наверное, у ребёнка наступали бы и периоды временного улучшения, так называемые, периоды ремиссии. А потом ухудшения — рецидивы.
А это означало стационарное лечение, и снова ремиссии. И так постоянно, из года в год. Со временем, конечно, психиатрический стационар для взрослых и так далее… Вот такая безрадужная жизнь была бы уготовлена ребёнку-бедолаге, скоропалительно зачатого от папаши с нездоровой психикой, хотя и в чреве полностью здоровой матери, но без обоюдной родительской любви и серьёзного продуманного подхода к такому шагу.
Если бы младенец родился живым, Жанну ожидала бы навсегда несчастная, беспросветная, безрадостная и обречённая жизнь одинокой женщины… Одним словом, вся её дальнейшая жизнь молодой красивой двадцатипятилетней женщины пошла бы «под откос».
А для её отца, матери, бабушки всё это явилось бы, непреходящим страшным и тяжёлым сном…
Умом, конечно, Жанна понимала, что только вот таким образом матушка-природа помогла ей исправить её женскую ошибку, совершённую в пелене плотного гормонального тумана, пусть даже таким жёстким способом, а вот сердцем…
Случай с Марго и рождением щенят-уродцев тоже ощущался ею очень трагично. Но их дальнейшую судьбу своим волевым решением тогда правильно и разумно определил ветеринарный врач. Но он, в отличие от медиков, в этом имел огромное преимущество.
Ветеринар, знавший Марго с самого щенячьего возраста и не раз спасавший её от различных недугов, увидев щенят-уродов, без всяких раздумий и увёрток прямо сказал Жанне, что нужно срочно исправлять хозяйскую ошибку, которую матушка-природа сама не смогла полностью исправить. Произнеся на латинском изречение древнегреческого философа Цельса: «Soli vetmedico impune necare licet», он чётко и однозначно дал Жанне понять, что в данном случае самый правильный и единственный выход из создавшейся ситуации — гуманная эвтаназия щенят.
Жанна, несколько лет тому назад изучавшая в институте латынь, помнила несколько афоризмов на этом языке. Но этот, произнесенный ветеринаром, она к своему стыду, не знала.
Она попросила доктора перевести ей сказанное и, услышав перевод— «Одному лишь ветеринарному врачу безнаказанно дозволено убивать», — с его решением усыпить щенят полностью согласилась.
Жанна, дважды вспомнив эту ситуацию с родившимися щенками-уродами и рождением своего мёртвого первенца тоже с уродливой патологией, поняла, что это есть её расплата за тот злополучный и опрометчивый день случки…
*
— Жан-на! Жан-на! Жан-но-чка! Как чудненько вас убаюкала лёгкая музыка… Просыпайтесь и посмотритесь, пожалуйста, в зеркало… Моё художественное творчество закончено, — услышала она около самого уха нежно воркующий голос Валентина.
Она медленно приоткрыла глаза и увидела перед собой улыбающееся лицо стилиста-парикмахера. Ещё доли секунды, и Жанна наконец полностью очнулась от нахлынувших на неё тяжелых воспоминаний.
Она взглянула в залитую светом огромную поверхность зеркала и от неожиданности немного растерялась. На неё смотрела, словно со страницы дорогого глянцевого иностранного журнала мод, красивая голубоглазая жгучая брюнетка с короткой модной стрижкой. В этом сверкающем отражении Жанна с большим трудом узнала себя.
— Мой совершенно новый облик, — произнесла она с восхищением, — неизмененными остались только мои большие глаза…
— И они уже по-ве-се-ле-ли, — категорично и нараспев добавил большой знаток женских лиц и модных причёсок.
Не давая клиентке возможности возразить, мастер экстра-класса поинтересовался у неё:
— Нравится?
— Нет слов. Очень нравиться! Вы, Валентин, по-настоящему, талантливый и гениальный мастер! — искренне и с благодарностью произнесла Жанна.
И впервые за все девять тоскливых месяцев она улыбнулась. А мастер-стилист, довольный оценкой своего нелёгкого четырёхчасового кропотливого труда, от всей души поздравил молодую женщину с наступающим Новым годом:
— Жанночка! Красивая, Жанночка! Чтобы в новом году и в последующие годы в вашей жизни шло всё хорошо. А ваши голубые глаза чтобы больше никогда не грустили, а только светились радостью и задором. А мы, мастера женской красоты и модных причёсок, будем всегда рады видеть вас в нашем салоне. Ведь вы, Жанночка, его несомненное украшение, — искренне произнёс Валентин, восторженно и неподдельно любуясь своим трудом.
— Спасибо, Валентин. Я обязательно приду, — поблагодарив мастера за новогодние поздравления, пообещала Жанна. Сделав секундную паузу и ещё раз, взглянув на себя в зеркало, улыбаясь, добавила: — И не один раз. Ведь жизнь продолжается…
