Ты стоишь у окна.

            Ночь пахнет сыростью, палой листвой и чем-то невысказанным. Холод осени заползает в щели, оседает в лёгких, растекается под кожей.

            Она рядом. Полшага. Ты не слышишь её шагов, но чувствуешь тонкий шлейф духов – терпкий, горьковатый, как остывший чай, забытый на краю стола. Ты вдыхаешь этот запах глубже, словно пытаешься заполнить им пустоту внутри.

            Она стоит чуть позади, и ты знаешь: если сейчас обернёшься, увидишь тень её ресниц, гладкую линию плеча, её взгляд – глубокий, тихий, полный чего-то, что всегда ускользает.

            Ты не оборачиваешься. Ты смотришь в окно.

            Город растворяется в тумане. Фонари светят тускло, будто устали. Листья лениво кружат в воздухе, падают, прилипают к мокрому асфальту. Осень сдавливает пространство, стирает границы между днём и ночью, между «было» и «есть».

            Ты не можешь вспомнить, когда видел солнце в последний раз. Выпускаешь из пальцев сигарету, прижимаешь ладони к стеклу.

            Холод.

            — Знаешь, мне кажется, что осень всегда пахнет прощанием.

            Она молчит. Ты продолжаешь.

            — Лето прячется под ковёр из листьев, но ему уже не спрятаться. Дни укорачиваются, как сигареты в пальцах. Вечера становятся пустыми. А люди… люди учатся жить с этим. С короткими днями. С длинными вечерами. С одиночеством.

            Ты улыбаешься. Сухо, горько.

            Она рядом. Полшага. Она всё слышит. Но не отвечает. Или отвечает, но так тихо, что ты не можешь разобрать. Ты поворачиваешь голову.

            Тень от её тела качается на стене, колышется, как последний лист на дереве.

            Ты говоришь:

            — Когда мы только познакомились, ты сказала, что осень – это самое нежное время года. Что любовь осенью особенная. Вязкая, пряная, ускользающая. Как воздух перед дождём.

            Она улыбается. Ты видишь эту улыбку краем глаза. Ты улыбаешься в ответ.

            Осень пахнет её духами. Горькими. Осенними. Как любовь, которой больше нет. Как что-то, что ты боишься потерять.

            Ты вдыхаешь. Ты держишь этот запах внутри себя.

            Она здесь. Осень тоже.

            Осень пахнет дождём и старыми страницами.

            Ты помнишь. Всё начинается в сентябре.

            В воздухе — терпкий запах сырой листвы, земли, костров, что тлеют на окраинах города. Вкус первой утренней прохлады, когда губы становятся холодными, как камень.

            Ты встречаешь её у окна. Не у этого. В другом месте, в другой жизни.

            Первый вечер. Первый разговор. Первая пауза между словами, когда ты вдруг осознаёшь, что молчание тоже может что-то значить.

            Она поправляет волосы.

            Ты помнишь это движение. Оно застряло в памяти, как застревают пожелтевшие листья в лужах. Она всегда делает это одинаково — откидывает прядь назад, чуть наклоняет голову, едва касается кожи пальцами.

            Ты помнишь её взгляд.

            Она не смотрит прямо. Она смотрит через. Как будто за тобой что-то есть, что-то важное, что-то, что ты не замечаешь. Ты помнишь, что сказал тогда:

            — Осень пахнет прощанием.

            Она улыбнулась.

            — Осень пахнет надеждой.

            Ты удивился.

            — Разве надежда пахнет?

            Она качнула головой, чуть прикусила губу — да, ты помнишь, как она иногда делала так, когда подбирала слова.

            — Надежда пахнет дождём. Тем, который только собирается. Тем, который вот-вот начнётся.

            Ты рассмеялся.

            Вы говорили долго. О книгах, которые оба не дочитали. О фильмах, которые не хотели досматривать. О жизни, в которой никто из вас не чувствовал себя до конца своим.

            — Если ты никогда не чувствуешь себя дома, может быть, твой дом — это человек? — спросила она.

            Ты запомнил этот вопрос. Ты не знал, как ответить. Но когда она подошла ближе, когда между вами осталось меньше сантиметра, чем между падающим листом и землёй, ты вдруг понял, что твой дом — вот он.

            Она. Она пахла чем-то лёгким, едва уловимым. Как последний луч солнца, который скользит по стене в холодном октябре.

            Ты не помнишь, кто первый коснулся чьей ладони. Ты не помнишь, сколько времени прошло, прежде чем ты почувствовал её дыхание у себя на щеке. Но ты помнишь этот вечер.

            Первый. Когда окно стало не просто окном. Когда осень перестала быть просто временем года. Когда её голос стал звуком, который ты запомнил навсегда.

            Ты моргаешь. Тень липы качается на стекле. Она рядом. Полшага. Ты шепчешь:

            — Помнишь?

            Она молчит.

            Возможно, тоже вспоминает.

            Возможно, её здесь уже нет.

            Ты говоришь. Осень сквозит сквозь слова. Про луну, про фонари, про первый вечер у окна. Ты говоришь так, будто рассказываешь не ей, а себе. Её дыхание тихое. Или тебе так кажется. Ты не можешь точно сказать, дышит ли она вообще.

            Ты вдруг понимаешь: она не отвечает. Ты ловишь себя на этом внезапно. Как будто кто-то выключил звук в середине диалога. Ты отводишь взгляд от окна. Смотришь на неё. Она рядом. Полшага. Но что-то не так.

            Ты пытаешься вспомнить, когда в последний раз слышал её голос. Когда в последний раз она сказала тебе хоть что-то. Но в памяти – только твои слова.

            Ты рассказывал про надежду, которая пахнет дождём. Про книги, которые вы не дочитали. Про осень, которая смывает всё лишнее, оставляя только главное.

            Ты говорил. Но когда она говорила тебе в последний раз? Ты не помнишь. Ты улыбаешься – нервно, натянуто.

            — Ты всегда так слушаешь? Или тебе не интересно?

            Она не отвечает. Её лицо освещено светом уличного фонаря. Жёлтым, тусклым, неровным.

            Ты снова говоришь:

            — Я скучал.

            Тишина.

            Ты улыбаешься шире.

            — Ты слышишь меня?

            Её силуэт качается, словно отражение в воде. Ты сглатываешь.

            В комнате становится холоднее. Или это осень забирается под кожу?

            Ты смотришь на тень, которая падает от её фигуры на стену. Тень дрожит. Но не двигается.

            Листья за окном шевелятся. Ветер прижимает их к стеклу. Листья двигаются. Тень липы двигается. Но её тень – нет.

            Тебе становится трудно дышать. Ты хочешь сказать что-то ещё. Но слова застревают в горле. Ты вдруг понимаешь: что-то не так.

            Ты боишься повернуть голову. Боишься взглянуть на неё прямо. Что, если её нет? Что, если ты увидишь не то? Ты смотришь в окно. На свет фонарей, на качающиеся тени, на разбросанные листья, что липнут к мокрому асфальту.

            Но ты не смотришь на неё.

            Если не смотреть, то можно сделать вид, что всё в порядке. Что это обычный вечер. Что осень пахнет её духами, потому что она здесь. Ты втягиваешь носом воздух.

            Глубже. Горечь мокрой листвы. Дым сигареты. Прохлада.

            Ты пытаешься уловить что-то ещё. Тонкий шлейф её запаха. Жасмин, амбра, что-то тёплое, почти медовое. Ты помнишь этот запах. Ты запомнил его, потому что когда-то сказал, что, если любовь могла бы пахнуть, она пахла бы так.

            Но сейчас этот запах не здесь. Только осень. Только холод.

            Ты ощущаешь, как внутри что-то сворачивается в тугой узел. Ты медленно поднимаешь руку. Кожа липкая. Сердце колотится. Ты тянешься к её ладони. Ты боишься.

            Если её рука окажется холодной, всё станет реальным. Ты не хочешь знать. Ты хочешь задержаться в этом моменте. Ты хочешь верить, что если ты будешь говорить, если будешь верить, она останется.

            Но ты уже знаешь ответ. Пальцы проходят сквозь. Ты не чувствуешь ничего. Ты дёргаешься, моргаешь, сжимая кулаки. Смотришь на неё.

            Её глаза такие же, как всегда. Такие же тёплые. Но в них нет отражения. Фонарь горит за окном, а его свет не отражается в её зрачках.

            Ты хочешь сказать что-то. Но рот пересох. Ты сжимаешь губы. Ты задерживаешь дыхание. Луна висит в небе.

            Так же, как висела два года назад в тот вечер, когда она ушла.

            И ты понимаешь.

            Ты стоишь у окна. Тишина давит. Ты слышишь, как капли осеннего дождя медленно сползают по стеклу.

            Как ветер раскачивает ветви липы. Как сквозняк тихо шевелит тюль. Но ты не слышишь её.

            Где она? Ты медленно поворачиваешь голову. Комната пуста. Только блики уличных фонарей дрожат на стенах, перетекают по потолку. Только слабый запах дыма и осени в воздухе.

            Ты сжимаешь пальцы. Хочешь почувствовать её тепло, её дыхание, но… Ничего.

            Тень на стене исчезла. Она исчезла. И ты помнишь. Ты помнишь день, когда впервые увидел её у окна. Ты помнишь, как она поправляла волосы, прикусывала губу, смотрела сквозь тебя, будто видела что-то дальше.

            Ты помнишь всё, что хотел бы забыть. Как она шла по осенней улице, медленно, осторожно, по скользкому асфальту. Как звук тормозов взрезал воздух, как её тело упало в сухую листву. Как луна плыла в небе, равнодушная, светлая, неподвижная. Как тебя держали за плечи, как ты вырывался, как тёплая кровь стекала по мокрой брусчатке.

            Как город продолжал жить, дышать, гудеть, не замечая, что твой мир закончился. Как в первый вечер без неё ты тоже стоял у этого окна. Как ждал, что вот-вот услышишь её голос.

            Два года. Ты один. Ты смотришь на своё отражение в стекле. Рядом — пустота. Ты улыбаешься. Шепчешь:

            — Осень пахнет прощанием.

            Тишина.

            Только шелест дождя за окном.

            Только луна, висит в небе.

            Равнодушная.