Холодная удушающая волна паники уже подкатила к горлу Ники. Вот-вот она захлебнётся! Женщина хлопала глазами, широко открыв рот. Стасу пришлось встряхнуть её.

            — Этого ещё не хватало! Возьмите себя в руки! — раздражённо бросил Стас и протянул откупоренную бутылку минералки.

            — Я в норме, — ответила Ника, сделав несколько глубоких вдохов и отпив из горлышка.

            — Что у него может быть с собой? Часы с GPS, телефон, вода, еда, фонарик, свисток?

            — Такого точно нет. Я не знала, что это нужно. Сын никогда не уходил из дома один, — виновато ответила Ника.

            Стас кивнул и стал инструктировать группу поисковиков. Ника услышала фразу: «Нас много, а пацан один, но за час он мог довольно далеко убрести».

            ***

            Федя бодро шагал вперёд, куда глаза глядели. Оранжевая куртка мелькала в зелени листвы. Он отодвигал ветки деревьев, когда те настойчиво не пускали вглубь леса, наклонялся под кривыми стволами, перелазил через поваленный бурей старый сушняк. Лес был настоящей сказкой, и хотя Федя понимал, что в девять лет не положено верить в чудеса, но картинки в любимой книжке были именно такими, как те, что он видел теперь.

            «Я богатырь, и я сражусь с чудищем, а для этого мне нужен меч-кладенец. А где его взять? Только у Бабы Яги», — рассудил Федя. Его богатырский путь начинался прямо от дачи, которую семья сняла на лето. Весь июнь Федя не выходил за забор, но потом освоил дорогу до продуктового ларька. А сегодня утром заметил, что одна из дорог на перекрёстке, у которого стоял ларёк, ведёт в лес.

            ***

            — Вы уверены, что мальчик не зашёл к соседям, к знакомым. Поиграть или поболтать? Телевизор посмотреть...

            Ника тупо смотрела на участкового. Разве она только что не рассказала о том, что Федя — невербальный аутист? Пришлось повторять всё снова. Участковый терпеливо дослушал и отправился опрашивать жителей Забелино.

            Ника вспомнила, как Федя нашёл во дворе колодец, и скольких трудов стоило объяснить ему, что даже на три шага приближаться к этому опасному месту нельзя. Она бросилась к декоративному плетню, отделявшему двор от сада, подбежала к колодцу. Намотанная на ворот цепь была сухой, ведро висело на крюке, что было добрым знаком, но Нику всё равно била дрожь, и она с трудом откинула тяжёлую крышку.

            Изнутри повеяло холодом, вода стояла низко и была прозрачной. Ника не знала, насколько глубок колодец, но понимала, что в самом страшном случае тело сына обязательно всплывёт. Она страшилась это увидеть и потому наклонилась над каменной горловиной не сразу.

            Ничего не видно!

            Ника постояла, потом задвинула крышку и вернулась в дом, чтобы перебрать вещи. Стало немного легче, когда она поняла, что сын ушёл в оранжевой куртке: не замёрзнет, и яркий цвет виден издалека.

            — Что же вы не сказали, что ваш муж уехал одновременно с тем, как пропал сын?

            Голос участкового вырвал Нику из пелены раздумий.

            — Матвей... Уехал, да. Его вызвали в клинику, срочно. Но Федя в это время был дома, я точно помню. Он потом ушёл, когда я стала варить кашу.

            — Расскажите об отношениях Феди и отца. О друзьях, может, его кто-то обижает?

            — Матвей его отчим, не отец. Отношения никакие. Я же говорила, что Федя — аутист, он не проявляет к людям интереса.

            ***

            Мальчик уходил всё дальше от Забелино. По грунтовке проехали девочки на велосипедах и помахали ему, но Федя пересёк дорогу с высохшей колеёй и отправился по тропинке, петлявшей между осин и берёз.

            Вскоре захотелось пить, но рядом не было ни водопроводного крана, как дома, ни колодца, как на даче. Солнце жарило во всю июльскую силу, и он снял ветровку и повесил на ветку. Мама не разрешала бросать вещи на землю, а вот про то, что нельзя пить из лужи, она ничего не говорила. Зато он знал из сказки: «Не пей, Иванушка, козлёночком станешь!» На тропинке как раз была такая желтоватая лужа. Но когда он набрал ковшиком-ладонью немного воды, она оказалась прозрачной и тёплой, совсем не противной. Обрадовавшись тому, что не превратился в козлёнка, Федя зашагал бодрее.

            Вскоре тропинка вывела к поляне с потухшим кострищем. Он подобрал уголёк и чиркнул им пару раз по старому стволу сосны, оставив едва заметные штрихи.

            Жаль, не порисуешь.

            Зажав находку в кулак, мальчик двинулся дальше.

            ***

            Взрослые и подростки, волонтёры и жители Забелино вытянулись в цепочку, держа факелы. Сумерки ещё и не сгустились, но в лесу было куда темнее, чем в деревне. Пастух, пригнавший стадо, сказал, что со стороны луга никого не встретил. Участковый объехал на мотоцикле все дворы, но узнал о Феде только от девчонок, которые катались на велосипеде. Было решено идти в лес.

            Люди шли на небольшом расстоянии друг от друга, перекликаясь, и звали мальчика по имени. Ника позвонила Матвею, и тот мчался к другой стороне леса, навстречу волонтёрам. Вера Андреевна из «Парусов» сказала Нике по телефону, что мальчик может спрятаться в месте, которое покажется ему безопасным. Ведь если Федя раньше не был в лесу, он непременно испугается и впадёт в ступор, поэтому особенно тщательно надо осматривать укромные уголки.

            — Ночью все уголки укромные, — буркнул Стас, — не стоит слишком надеяться, что мы легко его отыщем, у детей своя логика. Они идут мимо домов, пересекают проезжую часть, могут прятаться от незнакомцев и машин. Они видят в человеке не спасение, а угрозу.

            ***

            Федя обнаружил, что тропинка в темноте привела на прежнюю поляну с кострищем. Уж не Леший ли его за нос водит, к Бабке Яге не пускает?

            — Заблудился, богатырь? — услышал он откуда-то сверху голос Веры Андреевны и поднял голову.

            На него смотрела, свесившись с ветки, лупоглазая тётка, хоть и не похожая на психолога из «Парусов», но с такими же красными бусами. Будто крупные капли крови вытекали из дряблой шеи. Длинные нечёсаные волосы шевелились в воздухе, точно жили отдельной от тётки жизнью. Держась одной рукой за сучок, она протянула вторую к мальчику и больно дёрнула его костлявыми пальцами за чуб. Федя взвизгнул от боли, а тётка захохотала. И тут же её хохот подхватили десятки голосов.

            Федя отскочил и закрутился волчком на месте. Всюду, на каждой ветке качались кругломордые голые тётки, похожие на медсестёр из «Парусов» и соседок по лестничной клетке.

            — Хватай его, лупи, он всё равно ничего не понимает и никому не расскажет! Он ведь дурачок! Мамочке надо было отдать его в приют! — хихикали тётки, — А теперь он заблудился, заблудился! И никогда не станет богатырём!

            Поднялся невероятный шум. Ветер свистел в кронах, трещали сучья, ходили ходуном стволы осин. Тётки спрыгнули на поляну и окружили мальчика. Замелькали плоские груди и выпирающие животы, длинные цепкие руки образовали круг.

            — Нас много, а ты один! — нестройно вопили голоса.

            Потом то одна, то другая стала пинать Федю, и он упал на землю и сжался в комок. Тихо поскуливая, он видел из-под зажмуренных век, как ведьмы подступают все ближе.

            И тут уголёк в левой руке стал нестерпимо горячим. Он раскалился докрасна, и Федя с визгом бросил его перед собой. Вспыхнули сосновые иглы, сухой мох и прошлогодняя слежавшаяся листва. Тётки расцепили пальцы и прыснули прочь.

            Их истошным визгом наполнились уши и голова Феди, точно в чугунный котёл налили до краёв кипящего масла. Шатаясь от пережитого ужаса, мальчик несмело поднялся на четвереньки и, улучив мгновение, ринулся подальше от гиблого места.

            ***

            Собаки кружились возле оранжевой куртки и лаяли. Ника закрыла уши ладонями.

            — Почему Федя сбросил куртку? — спросил кто-то, — Холодно же.

            В общем гаме Ника не услышала ответа Стаса. По команде собаки ринулись с просторной дороги в сторону леса, но через четверть часа вернулись, и как их не гнал насупленный кинолог, они делали круг за кругом и возвращались на небольшую поляну с кострищем.

            — Запах гари перебил след, — спокойно произнёс Стас, а Ника закусила губу.

            Она старалась не думать о том, что шансы отыскать сына тают.

            ***

            Напуганный мальчик долго бежал, не разбирая дороги, пока ноги не подкосились, и он не рухнул на землю. Вдали слышался собачий лай и чужие голоса. Свистели в свистки, били в колотушки.

            Разбойники! Кому ещё быть в этой чаще?

            Забыв об усталости, он взобрался на дерево, выбрав крону погуще, ухватился за ветку и прильнул к ней животом. Федя надеялся, что его не увидят.

            Надо просто тихо-тихо лежать и ни в коем случае не шевелиться.

            Дома у Феди было такое секретное место, ниша в шкафу. Он любил прятаться в неё и часто сидел там один в полной темноте, наслаждаясь тем, что он словно не существует для окружающих. Жаль, что однажды Матвей его там нашёл.

            Теперь Федя не даст себя обнаружить, он даже не пискнет и не чихнёт, он сольётся с темнотой и станет частью этого места.

            Рассредоточенные по лесу люди медленно шли, переговариваясь, покрикивая, освещая факелами путь. Собаки беспрерывно лаяли, но никто не обращал внимания на их сигналы, ведь они уже столько раз ошиблись.

            Один волонтёр прошёл под деревом, где прятался мальчик, свет метнулся к самой макушке Феди, но не озарил закрытого рукавом толстовки лица. Когда голоса стихли, и вновь воцарилась тьма, мальчик осторожно слез с дерева и побежал влево от ушедших.

            Ноги стали проваливаться в мягкую землю, и Федя вдруг заметил, как изменился лес вокруг. Он поредел, деревья стали тоньше. Из прорези облаков луна освещала унылый пейзаж: кочки, гнилые пни, торчащие из земли сломанные стволы берёз.

            Леший, не ты ли изменил лес, чтобы не дать богатырю отыскать Бабу Ягу?

            Одна нога провалилась по щиколотку в густую жижу.  Федя её вытащил с трудом, а, когда хотел переступить на сухое, то провалилась и вторая, но уже по колено. Мальчик схватился за торчащую из кочки корягу и кое-как подтянулся, выбрался из чавкающей топи и сел на пень.

            В кроссовках хлюпала вода. Федя разулся, вылил жижу, снял носки, покрутил их в руках и выбросил. Куда идти, не знал. Сильно хотелось есть, урчало в животе так, что казалось, эти звуки слышит вся округа. Он поднял голову и увидел, как лунный луч дробится на мириады мелких искорок.

            — Федя, идём за нами, — тихо пропели незнакомые детские голоски.

            Огоньки, появившиеся повсюду, роились, плясали.

            — Мы отведём тебя в «Паруса», там твои друзья. В лесу страшно, ты пропадёшь, Федя!

            Мальчик замотал головой, из глаз брызнули слёзы.

            Нет! Никаких таблеток, тренажёров, массажа! Никакой Веры Андреевны с её кубиками и шариками, картинками с мордами животных. Никаких подзатыльников от старших, никаких пинков и щипков. Никакого вранья: «Ваш мальчик сам себя бьёт!»

            Огоньки собрались лёгким облаком и повисли над Федей. Он вскинул голову и увидел строгий глаз луны, потом её многозубый рот, ощеренный в улыбке:

            — У нас есть прогресс, не так ли? Ты уже стал более самостоятельным, вот как далеко ушёл от мамы с папой.

            «Он мне не папа!» — хотел крикнуть Федя, но не сумел. Во рту, как всегда, был тряпичный кляп, мешавший даже мычать. Людям такая тряпка нужна, чтобы сморкаться, но отчим всегда комкал её и засовывал Феде в рот, чтобы в квартире было тихо.

            — Не хочешь в «Паруса»? — пищало облако из тысячи лунных огоньков. — Тогда пойдём к Матвею! Он поиграет с тобой, потом потрогает там, где стыдно, и даст шоколаду!

            Огоньки спустились к рукам Феди и обвили запястья, точно верёвкой, конец которой протянулся высоко вверх и потерялся в облаке. Мальчик дёрнул сжатыми кулачками, попытался развести их в стороны, но огоньки держали крепко. Они потянули его к болоту, где деревьев было ещё меньше, кочки становились крупнее, а тьма под ногами гуще. Федя бежал, проваливаясь в топкую жижу, вытягивая ноги и вновь увязая, а огоньки увлекали его дальше и дальше.

            Наконец, он очутился возле мутного озерца. Почва тут была ненадёжная, рыхлая и проваливалась, засасывая Федю. Огоньки захихикали и отпустили его руки, снова собрались в облако, которое постепенно приняло форму человеческого тела. И тут мальчик увидел, что недалеко, на другом берегу, стоит избушка, а в ней светится окно. Но дорогу перегородило это мерзкое облако, которое не собиралось его пропускать.

            — Ну, немой дурачок, — сказало облако голосом Юры, мальчика из старшей группы «Парусов». — Что у тебя есть? Выворачивай карманы! Деньги, конфеты? А ну, давай сюда!

            Федя попятился и чуть не провалился, уткнулся спиной в ствол какой-то ёлки, и она услужливо протянула ему лапу. Федя дёрнул ветку и заметил, как много шишек на ней. Он отломил одну и ощутил странный холодок в ладони.

            Граната!

            В руках была настоящая военная граната. Как у партизан в кино!

            Облако тоже увидело страшное оружие и нерешительно отступило.

            — Да я пошутил, ты чо… — неуверенно хихикнуло оно голосом Юры. — Смотри, нас много, а ты один.

            Федя хотел было гневно крикнуть, но мешал предательский кляп, столько раз пережёванный, тухлый, что хотелось выблевать его. Рыкнув из самой глубины лёгких, Федя выдернул чеку и бросил гранату прямо в гущу светящихся огоньков.

            Взрывная волна отбросила мальчика в озеро, и, увязая в чёрном киселе из ила, гнилых кореньев и вонючей стоячей воды, он победно смотрел, как облако распалось сначала на сотни лоскутов, а потом на мигающие искорки. Смотрел, как оно рассеивалось и таяло в предрассветном воздухе.

            ***

            Федя открыл глаза и увидел перед собой лицо Бабы Яги. Две тонкие чёрные косы, чуть тронутые сединой, свисали по обе стороны худого старушечьего лица и даже касались Фединой груди.

            — Тих-тих-тих, — ласково сказала она, — очухался, богатырь.

            Баба Яга похлопала лежащего под пледом Федю по голой руке и отошла к столу, и он успел оглядеть избушку изнутри. Маленький деревянный домик смотрел на мир одним окном, освещался странной крупной лампой, стоявшей на струганном столе. Над головой висела карта, Федя видел такую в школе. Но зачем она здесь, может, чтобы Баба Яга не заблудилась в полёте?

            Ни метлы, ни ступы видно не было, но в углу примостилась металлическая печка, от которой исходило тепло, а на поленнице лежал облезлый трёхшёрстный кот. На протянутой верёвке сушились штаны и толстовка Феди. Мальчик поёжился и натянул плед до подбородка.

            Баба Яга вернулась с эмалированной кружкой и куском хлеба, густо намазанным мёдом. В кружке плескался тёмный чай. Федя сел и схватил угощение, а Баба Яга засмеялась.

            — Ищет тебя вся округа, а ты сам ко мне пришёл. Хорошо, что не потонул в болоте! Был бы утопе́ц, а не молодец.

            Федя ел, а старуха ласково гладила его по голове. Всё сходилось как надо: и избушка, и добрая советчица, которая только с виду страшная и суровая, а на деле не хуже родной матушки. Она и в баньке пропарит, и хлебом-солью накормит, и из болота вытащит, и волшебное оружие против чудища даст.

            Возвращались пугающие воспоминания о том, как он вопил что есть мочи, как чёрная вода подступила к самому рту, как он уже глотнул её смертельной вони, но выплюнул вместе с тухлым кляпом, как заорал «Мама!» и как сильные руки потащили его куда-то.

            Он благодарно сверкнул глазами на старуху, которая зачем-то натягивала оранжевую жилетку, почти такую же, какой была его ветровка, только с серыми блестящими полосами.

            — Пойду состав на разъезде встречу, а ты тута пока лежи, — ласково сказала Баба Яга, толкнула дверь и легко спрыгнула наружу.

            Федя поднялся на локте и выглянул в окно. Оказывается, совсем рядом была железнодорожная насыпь, к которой поковыляла старуха, держа в руке флажок. Баба Яга что-то двигала и переключала, возилась с непонятными механизмами, и Федя подумал, что мог проезжать здесь с мамой в начале лета, добираясь на съёмную дачу.

            Неужели теперь даже Баба Яга работает? Хотя почему бы и нет. Ведь чудище тоже ездит на машине с красным крестом на боку.

            Федя потрогал языком щеку, а потом и шершавое нёбо. Никакого кляпа во рту не было. Он снова отпил чаю и улыбнулся, смыкая и размыкая губы.

            — Ма. Ма.

            Ай да волшебный чай, ай да хлеб с мёдом!

            Мимо прогромыхала электричка, заставившая вздрагивать стены, стекло в окошке, поленницу и дверь. Федя откинул плед и увидел на себе только влажные трусики. Вся верхняя одежда сушилась перед железной печью. Он неуверенно прошёлся по комнате, поставил кружку на стол и огляделся. Выдвинул тугой ящик стола и увидел россыпь двузубых и трёхзубых вилок, погнутые ложки, штопор и перочинный нож.

            Меч-кладенец!

            От радости Федя захлопал в ладоши, но тут же вспомнил, что Баба Яга вот-вот вернётся в избу, схватил нож и в два прыжка очутился в койке. Он зажал находку в правой ладони и накрылся пледом.

            Послышались шаги Бабы Яги.

            — Эх, — сказала она точно с жалостью, — спасатели далеконько ушли, ну, да не беда. Я с мамкой твоей говорила по телефону, батяня твой злой едет, будет в скорости. Но ты только знай, что я тебя в обиду не дам. Мало ли что, заблудился? Не специально же? С кажным бывает. На то оно и детство, опасное времечко.

            Федя молчал и улыбался, пробуя вкусным шепотом слоги «ма» и «ба». Баба Яга задумчиво макала в кипяток чайный пакетик и смотрела на Федю искоса.

            Оба вздрогнули от звука приближающегося мотора. Хлопнула дверь, кто-то шёл к избушке. Услышав шаги на пороге, увидев тёмный силуэт в проёме двери, Федя зажмурился, но тут же открыл глаза. Он не боится, у него есть меч-кладенец!

            — Слава богу, ты нашёлся! — притворно ласково произнесло чудовище и низко наклонилось над кроватью.

            — Всё. Скажу. О тебе. Маме, — чётко сказал Федя и увидел, как отпрянуло чудовище, как забегали его лживые глазки, как закрутило оно головой туда-сюда, точно пытаясь понять, что происходит. Чудовище не верило своим ушам.

            — Подожди, пацан, — заюлило чудовище, — мы же друзья, мы договоримся!

            Федя сел на кровати, откинув плед. Худенькое тельце в трусиках, бледное лицо, горящие решимостью глаза, меч-кладенец в правой руке. Чудовище всё поняло. Его рожа перекосилась от животного ужаса, и оно опрометью бросилось вон из избы.

            Баба Яга, разинув рот, смотрела то на Федю, то на дверь. Рёв мотора вывел её из ступора, и она перекрестилась. Федя подбежал к двери и залюбовался на то, как улепётывает чудовище. Баба Яга осторожно вынула меч-кладенец из ладони мальчика и усадила Федю на табурет.

            — Ну, богатырь, для начала расскажи мне.