Хочу заранее предупредить читателя, что персонажи рассказа — фигуры вымышленные, а возможные совпадения с известными историческими событиями и их участниками не были задуманы автором и носят скорее случайный характер. Главный герой рассказа увлекался книгами современных чеченских писателей Султана Яшуркаева и Германа Садулаева — и, видимо, по этой причине во многих его размышлениях о судьбе чеченского народа мы услышим отголоски мыслей этих писателей, а подчас встретим и закавыченные мною цитаты из их книг с соответствующими ссылками.

            Мы любим вспоминать о благословенных временах, когда по земле бродили неисчислимые толпы супергероев и любое их начинание неизменно завершалось удачей и грандиозной победой. Одному удалось похитить «золотые яблоки», другому — захватить священный Грааль. Теперь же вдохновенные поиски наших литературных персонажей (даже самых одержимых из них), как правило, обречены на оглушительный провал. Гарпун капитана Ахава настигает в конечном итоге Моби Дика, но и сам он гибнет при встрече с китом; героев Франца Кафки, Маргерит Дюрас, Джона Кутзее, Дино Буццати каждый раз ждёт неминуемое поражение. Да и читатели наши не верят больше в рай, и когда-то популярный счастливый конец представляется им теперь надоевшим популизмом на потребу массовым вкусам.

            Имя Виктора Ивановича Исаева, младшего лейтенанта топографической службы Советской армии, явилось однажды из небытия и мгновенно стало широко известно в нашей стране и даже за её пределами, но подноготную и реальный смысл нехитрой истории его неожиданного возвышения и мгновенного падения нам вряд ли удастся когда-нибудь выяснить. Так же, впрочем, как и некоторые другие детали его запутанной жизни, наскоро и небрежно сшитой словно из разноцветных лоскутков, как бы мимоходом подкинутых для нашего сведения сложнейшей машиной глобального исторического процесса. Почему так получилось? Почему Виктора Исаева носило по просторам Советского Союза, словно листок, оторванный от родного дерева порывами осеннего ветра? А могло ли вообще быть иначе в период могучих тектонических сдвигов, кровавых войн и передела сфер влияния великих держав? Кого тогда могла интересовать судьба отдельно взятого человечка, а подчас и целых народов?

            Восстановить прошлое — почти безнадёжная задача. Прошлого уже нет, а воспроизвести его — даже мысленно — вряд ли возможно… Каждый новый очевидец, всё более убеждённый в правдивости именно его версии событий, уводит нас, своих слушателей и читателей, всё дальше от действительной фактуры истории. Прошлое неуловимо. Оно столь же туманно, как и будущее — а может, и больше.

            Я подумал, что жизнь и приключения Виктора Исаева могут оказаться интересными и поучительными для многих читателей, и от меня теперь потребуется безошибочный пересказ всего того, что удалось узнать от самого Исаева или почерпнуть из других, мне кажется, весьма достоверных, источников. Надеюсь, читатель проявит мудрость и проницательность и сумеет составить собственное мнение о том, получился ли из Исаева героический абрек, бескорыстный борец за свободу советского народа, или он так и остался жалким и неадекватным маргиналом с завышенными претензиями на собственный вклад в новейшую российскую историю, куклой в руках спецслужб брежневской и послебрежневской России.

            Мне довелось встретиться с Виктором Исаевым в январе 2019 года. Ему было семьдесят два. Я разыскал его в спальном районе большого города N — квартира на первом этаже, ржавая металлическая дверь с облупившейся краской, неумело врезанный замок, звонок отсутствует, — видно, что хозяин живёт одиноко, никто его не навещает. Я постучал и через некоторое время услышал неторопливое шарканье. В двери стоял интеллигентного вида старичок — сухой, но довольно бодрый. Тёмное лицо, седые волосы, старомодные очки из шестидесятых… Удивлённый пенсионер окинул меня вопросительным взглядом, но, услышав «Хотелось бы поговорить о вашей жизни», торопливо протараторил: «Нет, нет, нет, это абсолютно невозможно, уж вы поверьте — совсем-совсем невозможно», — и в тот же момент дверь передо мной захлопнулась. Я в отчаянии закричал:

            — Виктор Иванович, сегодня исполнилось ровно пятьдесят лет с того памятного дня; хотя бы сейчас вы можете рассказать о своём преступлении?

            Удалявшиеся шаги неожиданно остановились.

            — Я пытался говорить правду, но оказалось: это всё бесполезно, бессмысленно, — послышалось из-за двери. — Вопрос закрыт. Знаете, сколько журналистов ко мне приходило? Я никому не даю интервью.