Моему сыну Алену

У меня в детстве не было игрушек. Так уж получилось, что до самой школы, кроме цветных карандашей и пластилина, мне не покупали для забав ровным счётом ничего. Наверное, родители считали игрушки излишеством, ненужным баловством. А вот рисование или лепка давали им надежду, что из отпрыска вырастет творческая личность. По этой же причине на детские книжки, иллюстрированные и без картинок, мама и папа денег не жалели. Читали мне вслух каждый божий день перед сном. В остальное же время, бросив рисовать и лепить, я смотрел в окно и изнывал от скуки. Спасали игры с мальчишками во дворе и бабушка, когда она была в настроении.

Такой аскетизм и строгость в воспитании давали плоды: я освоил грамоту уже в пять лет и до школы мог вполне сносно, а не по слогам читать и писать.

Но вот игрушки, которые водились у других дворовых детей, оставались для меня несбыточной мечтой, как полёт в космос. Мне надоели пластилиновые солдатики. Мечтал о настоящих, из магазина — оловянных, пластмассовых или на худой конец из картона. Всем дарили подарки как минимум два раза в год — на день рождения и в новогоднюю ночь, ставя под ёлочку кукол, плюшевых мишек с собачками, конструкторы, настольные игры, автоматы с пистолетами… Но на меня эта славная традиция не распространялась. На праздники «спартанский» мальчик получал книжки или сладости.

Но в тот памятный день я чуть не стал обладателем необыкновенной игрушки…

Как-то раз мы отправились с бабушкой в гости к её двоюродному брату. Прежде к нему никогда не ходили. И вообще о его существовании я не подозревал. Бабушка не одобряла подобное пустое, на её взгляд, времяпровождение — визиты к родственникам. К тому же отношения с ними были не самые лучшие. Точнее — никакие. В нашей семье о них редко упоминали, на праздники никогда не приглашали. Я и имён их не слышал в доме — ни папиной родни, ни маминой. Одну только бабушку, Надежду Васильевну, знал.

Бабушка отличалась властным характером, любила поворчать и всё говорить прямо в лицо. Рубила правду-матку. Наверное, из-за этого часто страдала, но ничего поделать с собой не могла. Маму с папой тоже не заподозришь в излишней уступчивости. Но скандалов в семье никогда не было: поссорившись, взрослые просто не разговаривали друг с другом денёк-другой, а потом мирились.

Бабушка надумала идти к дяде Васе по какому-то важному делу. Не в её правилах, вечно занятой, было «шляться по гостям», время зря тратить. В свободные от готовки и уборки квартиры часы бабушка предпочитала раскладывать пасьянс и учить меня жизни.

Я узнал от неё, что дядя Вася разводит домашних рыб невероятной красоты. И они, точно живые игрушки (о собаке в доме я и мечтать не мог), заинтересовали меня. Я загорелся сходить с бабушкой. Вдвоём всё веселей, а главное — может, мне рыбку подарят. Такой шанс нельзя было упускать.

— И ты идёшь к нему домой?

— Ну да, к нему, окаянному.

— А можно я тоже пойду?