Верное направление
Всё произошло очень просто, хотя и неожиданно. Буровой мастер улетел со скважины на базу для сдачи отчёта, оставив за себя дневного бурильщика, радистка Лида улетела на очередные выходные, рассказав лаборантке Ленке, как пользоваться рацией и передавать ежедневные сводки. Но не прошло и суток, как рация замолчала, и связь с базой была потеряна.
В балке, где находилась рация, стало не протолкнуться, собрались все знатоки в её пользовании. Бурильщику Валерию, который на Севере работал недавно, но был облечён доверием мастера как земляк и оставлен старшим в буровой бригаде, нужно было обязательно выйти вечером на связь с базой и передать вечернюю сводку, иначе — скандал. Обсуждение работы рации, вернее её неработы, было оживлённым и эмоциональным, правда, некоторые пользовались этим случаем, чтобы потолкаться в балке и откосить от работы на смене. Ленка, стараясь поддержать свой статус спеца в отсутствие подруги, деловито щёлкала тумблерами, но рация, имевшая наименование РРС-1М, молчала. Кто-то пошутил, что такой рацией пользовались ещё во время Великой Отечественной войны, и это соображение было недалёким от истины. Бесконечные проверки приёмника и передатчика показали, что неисправны лампы передатчика. Советчиков и знатоков хватало, но запасных ламп не оказалось.
«Совет в Филях» решил: утром кому-то нужно идти на соседнюю буровую за радиолампами. Список ламп был составлен, он оказался для верности довольно длинным. Оставалось решить, кому идти. Список кандидатов был минимален. Ясно, что человек должен быть из утренней смены бурильщика Валерия. Вахта состояла из бурильщика, трёх помощников бурильщика и двух дизелистов. Назначен был я. Конечно, более подходил Мишка, второй помощник бурильщика: он рыбак, охотник, и уже много лет на Севере, а у меня это первый зимний сезон в тундре. Мишка ловко откосил, сославшись на мнение «аксакалов» бригады, и Валерий сказал, что идти следует «студенту», то есть мне. Он был новичком на Севере, и не знал, что в тундру надо посылать как минимум двух человек.
Позывной «студент» я заслужил тем, что две институтские практики провёл в этой самой бригаде, заслужил как постоянством приезда, так и безотказностью в работе: «Бери больше, кидай дальше, пока летит — отдыхаешь».
На первой практике, когда бригаду месяц до моего приезда кормили китайской тушёнкой «Великая стена», я случайно увидел с нижних полатей буровой вышки на остатках снежного наста северного склона, в ложбине, оленя. С напарником, после трёхчасового преследования, мы «добыли» его. Во время следующей практики, когда у меня, на далёкой родине, родился сын, я, получив телеграмму, накрыл всей бригаде шикарный стол. Тогда «студент» окончательно стал родным для всего коллектива.
И вот наступила расплата за популярность и безотказность: идти за лампами должен я.
Соседняя буровая находилась в четырёх километрах на восток, кронблок её вышки был идеально виден за высокими кустами ивняка и заснеженным склоном.
Мишка, как приятель и старший коллега, длительное время меня инструктировал:
— Напрямую не суйся, снега там, в кустах, под два метра, — наставлял он, — зароешься и утонешь. Лыжи возьми дежурные в балке мастера, «Охотничьи», — свои фирменные, более широкие, «Тайга», он почему-то не предложил. — Выходи в протоку, по льду, прижимайся справа к кустам, на