Под столом

Его память сохранила совсем немного эпизодов мирной семейной жизни из тех пяти лет, которые он, его мама и отец провели под одной крышей — в комнате коммуналки, выделенной отцу родным машиностроительным заводом. С Ерофеевыми они «дружили семьями», то есть приятельствовали в силу необходимости соприкасаться по делам работы и стремления обогатить и разнообразить досуг, проводя его часы совместно.

Частенько ходили друг к дружке в гости. Когда его семейство оказывалось в квартире Ерофеевых, или наоборот — Ерофеевы жаловали к ним, заботы о том, чтобы ему не было скучно, поручались ерофеевскому отпрыску Вове— ученику начальных классов с хитрованской улыбкой на розовощёкой физиономии и овальной головой, крепкой, как булыжник, неизменно подстриженной под самый короткий парикмахерский фасон с прейскурантным названием «с чубчиком». Разрешение заказывать себе стрижку «под полубокс», как правило, удавалось выклянчить у родителей не раньше окончания четвёртого класса средней школы.

Вова был как минимум пятью годами старше, и разница в возрасте порождала несоответствие интересов. Каждый из них оказывался не способен предложить напарнику обоюдно привлекательное времяпрепровождение на тот период, пока взрослые были заняты друг дружкой. Быстро устававший от общества несмышлёного малолетки Вовка, улучив удобный момент, ретировался в неподвластном пеленгу направлении, и он, ничуть не жалея об утрате бесполезного компаньона, принимался самостоятельно искать варианты комфортного обустройства реальности. Наиболее доступным из них была затяжная экспедиция под стол.

За столом собиралось человек пять-шесть: его отец с мамой, супруги Ерофеевы, кто-то из соседей. Играли в карты либо обсуждали житейские темы под нехитрую выпивку и закуску. Всё, что располагалось на поверхности стола, было ему давно и настолько хорошо знакомо, что никакого предмета любопытства не составляло, разве что иногда на стадии чаепития его охватывал азарт желания незаметно стянуть из хрустальной вазочки шоколадную конфету или, на худой конец, карамельку. Подстольное же пространство, отгороженное от остального мира пологом скатерти, представлялось сказочным лесом, где ноги взрослых участников застолья было так легко и так заманчиво вообразить заколдованными деревьями — перевёртышами, корни которых скрывались в заоблачных высях, а кроны были обуты в туфли, тапочки или ботинки и, затаившись, поджидали возможности больно отдавить ему зазевавшийся палец, а то и ладошку целиком.

Он отважно путешествовал ползком и на четвереньках между коварных стволов-охотников за беззащитными кистями рук, и иногда в ответку бодал вражескую ногу-дерево, что вызывало взрывы хохота сидевших за столом взрослых.

Шестьдесят лет спустя, блуждая по Даниловскому кладбищу с наивной надеждой отыскать могилу отца среди наползавших один на другой курганов из заброшенных захоронений, он вдруг снова почувствовал себя пленником мрачных дебрей. Усыпанные язвами ржавчины покосившиеся кресты торчали из мшистой земли как ножи, оставленные убийцей в теле жертвы. Расщеплённые временем глыбы надгробий угрюмо мерцали истёртыми надписями, попытка прочитать которые всякий раз оказывалась таким же бессмысленным занятием, как постижение речи глухонемого. Гибкие ветви кустарников, будто щупальца морского чудовища, цепко обвивали останки узорчатых оградок. Охваченный беспричинным страхом, он кинул наугад, будто камень в озеро, букетик припасённых для отца гвоздик — в то охваченное агонией тлена безмолвное место, где десять лет тому назад располагалась скромная отцова могилка, и рванулся, не разбирая пути, вверх по крутому кладбищенскому склону.

Врач — Кач

В зрелые годы он внезапно обнаружил в себе неуёмное пристрастие к прослушиванию классической фортепианной музыки. Не делая различий между композиторами и обстоятельствами, при которых его слух мгновенно настраивался на благотворную волну в том бешеном акустическом прибое, что окружающий мир швырял ему в барабанные перепонки с изуверской неутомимостью. Едва в ушах начинали звучать аккорды фортепиано, наслаждение окутывало его, заставляя прикрыть глаза и представить себя (да не представить, не вообразить, не сочинить, а вспомнить, восстановить в ощущен