top of page

Букинист

Freckes
Freckes

Георгий Пряхин

Сигнал с цокольного этажа

fon.jpg

«Ком­со­моль­ская прав­да» име­ет свой фир­мен­ный, не со­всем га­зет­ный, а ско­рее «ли­те­ра­тур­ный» стиль. Не­слу­чай­но в луч­шие для обе­их га­зет го­ды она не­глас­но со­стя­за­лась не столь­ко с «Прав­дой» или «Из­вес­ти­я­ми», а имен­но с «Ли­те­ра­тур­ной га­зе­той». Эта осо­бен­ность обу­с­лов­ле­на раз­ны­ми об­сто­я­тельст­ва­ми. В пер­вую оче­редь — пер­ма­нент­ной дерз­кой мо­ло­достью «со­ста­ва» и его врож­дён­ной ам­би­ци­оз­ностью: я не знаю ни од­но­го жур­на­лис­та «Ком­со­мол­ки», ко­то­рый не меч­тал бы стать пи­са­те­лем — и ста­но­ви­лись, и ста­но­вят­ся же! Да и функ­ция, а ста­ло быть и ин­то­на­ция, со­от­вет­ст­вен­но ауди­то­рии, опре­де­ля­лась ей дру­гая: «Ком­со­моль­ская прав­да» ха­жи­ва­ла и в ши­не­ли, и в спе­цов­ке, и да­же в дип­ло­ма­ти­чес­ком фра­ке, но в чи­нов­ном виц­мун­ди­ре — ни­ког­да.

Осо­бая, че­ло­веч­ная ин­то­на­ция опре­де­ля­лась не толь­ко пре­сло­ву­тым «ду­хом шес­то­го эта­жа», воз­ду­хом и ды­ха­ни­ем, ко­то­рые пе­ре­да­ва­лись из по­ко­ле­ния в по­ко­ле­ние, но ещё и не­ким «под­зем­ным» теп­лом, что цир­ку­ли­ро­ва­ло в нед­рах твор­чес­ко­го кол­лек­ти­ва, лишь вре­ме­на­ми вы­ры­ва­ясь на по­верх­ность, на стра­ни­цы га­зе­ты.

Бур­жуй­ка, мар­те­нов­ская печь… Ско­рее — ро­ди­тель­ский очаг, за­теп­лив­ший­ся ког­да-то ещё вес­ной двад­цать пя­то­го го­да. И обу­с­лов­лен­ный опять же кол­лек­тив­ной мо­ло­достью и кол­лек­тив­ной же ода­рён­ностью, не­при­я­ти­ем лю­бых ру­тин­ных, ри­ту­аль­ных ра­мок.

«Ком­со­мол­ка» всег­да не толь­ко пе­ча­та­ла — Ма­я­ков­ско­го, Ев­ту­шен­ко, Воз­не­сен­ско­го, — но и са­ма пи­са­ла сти­хи. Ча­ще для се­бя, в стол, за­стен­чи­во. Лишь иног­да они про­са­чи­ва­лись «на свет», на стра­ни­цы га­зе­ты, ли­бо про­ре­за­лись — дис­кан­том — на по­лу­ноч­ных по­си­дел­ках в на­ших зна­ме­ни­тых со­тах-ком­на­туш­ках во вре­ме­на де­журств в ожи­да­нии «но­ме­ра», «сиг­на­ла».

Га­зе­та есть га­зе­та. Что рань­ше, что се­год­ня. Со всем на­бо­ром услов­нос­тей, не­об­хо­ди­мос­тей и за­прет­нос­тей. Конъ­юнк­ту­рой. И в «до­маш­них», внут­рен­них сво­их сти­хах «Ком­со­мол­ка» ча­ще все­го пи­са­ла и пи­шет о том и так, о чём и как при всей сво­ей от­ча­ян­ной пер­ма­нент­ной сме­лос­ти и рас­ко­ван­нос­ти не мог­ла и не мо­жет пи­сать «сна­ру­жи». Но меж­ду дву­мя эти­ми топ­ка­ми на­вер­ня­ка су­щест­во­ва­ла и су­щест­ву­ет вза­и­мос­вязь. Теп­ло­об­мен. Тай­ные кор­не­вые му­ки сти­хотвор­чест­ва ска­зы­ва­ют­ся на по­верх­нос­ти, в верш­ках от­то­чен­ностью сти­ля, до­ве­ри­тель­ностью ин­то­на­ции, яр­костью — пуб­ли­цис­ти­ки.

По­э­ти­чес­кая и по­э­тич­ная ду­ша «Ком­со­мол­ки»… Для ме­ня она тро­га­тель­нее все­го во­пло­ща­ет­ся в двух лю­дях, ко­то­рые, воз­мож­но, ни­ког­да и не встре­ча­лись друг с дру­гом и да­же, разъ­еди­нён­ные вре­ме­нем и тра­ге­ди­я­ми, па­рой слов не успе­ли об­ме­нять­ся в жиз­ни.

Один — всег­да озор­но, шум­но, празд­нич­но вры­вал­ся в длин­ню­щий ком­со­мол­кин­ский ко­ри­дор, и на­встре­чу ему сра­зу рас­па­хи­ва­лись все на­ши со­пре­дель­ные со­ты, при­чём ча­ще все­го из них вы­со­вы­ва­лись оча­ро­ва­тель­ные жен­ские го­лов­ки: все ком­со­мол­ки «Ком­со­мол­ки» бы­ли тай­но влюб­ле­ны в это­го лад­но­го, мод­но­го, по-есе­нин­ски кра­си­во­го па­рень­ка. И вто­рой — ког­да мяг­кой, тиг­ра на по­кое, хо­тя ему ещё и со­ро­ка не бы­ло, по­ступью всту­пал он во всё тот же ко­ри­дор, он, ко­ри­дор, «взлёт­ная по­ло­са» (ка­кую зна­ме­на­тель­ную ме­та­фо­ру дал ему кто-то из на­ших ста­ро­жи­лов!), сра­зу пус­тел и со­ты тот­час на­чи­на­ли тру­до­лю­би­во жуж­жать-скри­петь перь­я­ми. Ему не бы­ло, пов­то­ряю, и со­ро­ка, но он, пе­ре­жив­ший вой­ну и бло­ка­ду («нам в со­рок треть­ем вы­да­ли ме­да­ли и толь­ко в со­рок пя­том — пас­пор­та»), сдер­жан­ный, уже с под­па­ли­на­ми на смо­ля­ных вис­ках, ка­зал­ся стар­ше сво­их лет.

Са­ша Шум­ский и Юрий Во­ро­нов. Ста­жёр — не пом­ню, успел ли Са­ша стать пол­но­прав­ным кор­рес­пон­ден­том. И — глав­ный ре­дак­тор. Са­ша, по-мо­е­му, со­рил сти­ха­ми от из­быт­ка чувств и слов. Ре­пор­тёр и ли­рик — пе­ро его оди­на­ко­во лег­ко и изящ­но в обе­их ипо­ста­сях. Сти­хи о люб­ви он га­зе­те не до­ве­рял, да и га­зе­та в те вре­ме­на бы­ла, по­жа­луй, че­рес­чур це­ло­муд­рен­на. А вот его сти­хотвор­ные эк­зер­си­сы о при­ро­де пом­нят­ся мне до сих пор. Во­ро­нов­ская же по­э­зия но­сит ас­ке­тич­ный, ры­цар­ст­вен­ный про­филь, че­кан всё то­го же его ле­нин­град­ско­го бло­кад­но­го от­ро­чест­ва. Ра­но осво­ив ко­манд­ные, офи­ци­оз­ные вы­со­ты, Во­ро­нов в сти­хах, ду­маю, дейст­ви­тель­но «про­го­ва­ри­вал­ся», ис­кал, про­ды­хи­вал для се­бя нравст­вен­ную от­ду­ши­ну. Бу­ду­чи по при­ро­де че­ло­ве­ком мяг­ким, ин­тел­ли­гент­ным, он тем не ме­нее не толь­ко по­ступь имел тиг­ро­вую: са­мую зна­ме­ни­тую и убой­ную пуб­ли­ка­цию «Ком­со­мол­ки» всех вре­мён, о ки­то­бой­ной фло­ти­лии «Сла­ва», вы­пус­кал в свет имен­но он. За что и по­пла­тил­ся мно­го­лет­ней опа­лою — вплоть до пе­ре­ст­рой­ки.

В своё вре­мя в из­да­тельст­ве «Вос­кре­сенье» мне до­ве­лось из­да­вать его книж­ку сти­хов. Увы, она ока­за­лась по­смерт­ной — мно­гие стро­ки это­го по­эта и сей­час зву­чат ску­пым и че­кан­ным за­ве­ща­ни­ем. А чуть рань­ше я имел от­но­ше­ние и к пе­ре­во­ду Юрия Пет­ро­ви­ча на его по­след­нюю ра­бо­ту — глав­ным ре­дак­то­ром «Ли­те­ра­тур­ной га­зе­ты».

Об­ра­ти­те вни­ма­ние: Ли­те­ра­тур­ной.

Са­ша Шум­ский жил на­рас­паш­ку, был дейст­ви­тель­но свой — в лю­бой ком­па­нии. В то вре­мя в «Ком­со­мол­ке» ста­ли по­яв­лять­ся собст­вен­ные ма­ши­ны, тог­да же за­рож­да­лась мо­да ез­дить, «ле­тать» на сво­их ма­шин­ках на юг, к мо­рю, на за­пад­ный ре­мар­ков­ский ма­нер, не­ред­ко па­ра­ми. Са­ша, как и по­ла­га­ет­ся по­эту и ре­пор­тёру, тем бо­лее «Ком­со­мол­ки», и рва­нул — с по­друж­кою. Ка­жет­ся, на­ка­ну­не свадьбы — вер­ну­лись они оба в Моск­ву то­же па­рою, но уже и впрямь, при всём Са­ши­ном муж­ском не­по­сто­янст­ве, на­ве­ки — не­раз­луч­ны­ми…

Сти­хи у них со­вер­шен­но раз­ные. Как не­ве­ро­ят­но раз­ные — от фи­ло­соф­ских шту­дий до со­кро­вен­ных ин­тим­ных строк — и все про­из­ве­де­ния, скру­пу­лёз­но и за­бот­ли­во со­бран­ные в кни­ге то­же не­за­у­ряд­ной по­этес­сой и при этом се­год­ня, во­лей су­деб, на­шей все­об­щей ком­со­мол­кин­ской стар­шей сест­ри­цей Лю­сей Сёми­ной. Но я их, Шум­ско­го и Во­ро­но­ва, став­лю ря­дом не толь­ко по скорб­ной при­чи­не. Один — ду­ша-че­ло­век, дру­гой, стар­ший и сдер­жан­ный че­ло­век ду­шев­ный. Я на­всег­да за­пом­нил рас­сказ ря­до­вой ком­со­мол­кин­ской те­ле­тай­пист­ки Ро­зы. Её обя­зан­ностью бы­ло в том чис­ле ве­че­ра­ми, ког­да «шёл но­мер», за­но­сить в ка­би­нет глав­но­го «сы­рые» по­ло­сы и раз­ве­ши­вать их у не­го пе­ред гла­за­ми на сте­не. И вот од­наж­ды, ког­да Ро­за со сво­ей еже­ве­чер­ней «поч­той» за­шла к глав­но­му, он, обыч­но та­кой де­ли­кат­ный, та­кой ле­нин­град­ский, что-то не­до­воль­но бурк­нул ей. Ви­ди­мо, не в ду­хах пре­бы­вал, воз­мож­но, и на­го­няй схло­по­тал из Боль­шо­го до­ма. И Ро­за, са­ма уже взрос­лая, то­же пе­ре­жив­шая вой­ну жен­щи­на, опро­метью вы­ско­чи­ла из ка­би­не­та.

— Пред­став­ля­ешь, — мно­го лет спус­тя с гор­достью го­во­ри­ла мне она, — на сле­ду­ю­щий день Юрий Пет­ро­вич по­звал ме­ня к се­бе и — из­ви­нил­ся. Из­ви­нил­ся! — гла­за у Ро­зы счаст­ли­во блес­ну­ли за су­ро­вы­ми оч­ка­ми. — Ни за что…

Столь­ко лет про­шло, а эта су­хонь­кая, мно­го че­го по­ви­дав­шая жен­щи­на со­хра­ни­ла — как за па­зу­хой — то бла­го­дар­ное жи­тей­ское вос­по­ми­на­ние…

Из­ви­нил­ся бы глав­ный ре­дак­тор пе­ред те­ле­тай­пист­кой за вче­раш­нее ми­мо­лёт­ное чи­нов­нее раз­дра­же­ние, если бы не был при этом по­этом?

Не знаю.

Се­год­ня, до­ро­гой чи­та­тель, ты по­лу­ча­ешь, как с под­вод­ной лод­ки, кон­цент­ри­ро­ван­ный, ку­му­ля­тив­ный сиг­нал с то­го са­мо­го «шес­то­го эта­жа», ко­то­ро­го дав­но уже нет на бе­лом све­те. Я бы да­же уточ­нил: не с шес­то­го, а — с цо­коль­но­го. С то­го, ко­то­рый как раз во мно­гом и пи­тал тот уже ка­нув­ший в пу­чи­ну вре­мён и меж­в­ре­менья ле­ген­дар­ный шес­той этаж. Что­бы он ещё яр­че цвёл, бо­рол­ся и пло­до­но­сил.

Пуб­ли­цис­ти­ка и ху­до­жест­вен­ная ли­те­ра­ту­ра ред­ко вос­со­еди­ня­ют­ся в жиз­ни. Но се­год­ня сти­хотво­ре­ния жур­на­лис­тов «Ком­со­моль­ской прав­ды» всех по­ко­ле­ний вы­хо­дят к вам лю­бов­но све­дён­ные в од­ной, фун­да­мен­таль­ной кни­ге в ле­ген­дар­ном из­да­тельст­ве «Ху­до­жест­вен­ная ли­те­ра­ту­ра».

Ху­до­жест­вен­ная! В из­да­тельст­ве Пас­тер­на­ка, Ман­дельш­та­ма, Руб­цо­ва, Ах­ма­ду­ли­ной…

Этим мно­гое ска­за­но.

В добрый путь! Да бу­дет сиг­нал услы­шан.

Комментарии

Share Your ThoughtsBe the first to write a comment.
Баннер мини в СМИ!_Литагентство Рубановой
антология лого
серия ЛБ НР Дольке Вита
Скачать плейлист
bottom of page