Однажды осенним воскресным вечером я со своей семьёй возвращался домой из гостей. Точнее — от тёщи и тестя. По вполне понятным причинам, автомобилей на дороге было немного. Но тем не менее, несмотря на отсутствие заторов, такая езда на машине особого удовольствия мне не доставляла. И всё из-за осенней слякотной погоды, которая нас, москвичей, в тот год, совсем не баловала. Шёл противный мелкий дождь со снегом. Щётки дворников работали на полную мощность, но мокрый снег тут же опять залеплял лобовое стекло. Да плюс к тому ещё сумеречная темнота, наступающая уже к пяти часам вечера. Но свет фар машины достаточно хорошо освещал дорогу. Мы ехали не торопясь, по знакомому нам пути, тем более что и ехать-то предстояло всего не более двадцати минут. Я давно проложил этот самый короткий путь от ВВЦ до дома и всегда им пользовался. С проспекта Мира сворачивал направо на Звёздный бульвар, потом, сделав левый поворот, выезжал на Шереметьевскую улицу, после чего, повернув направо, оказывался на Дмитровское шоссе. А там уж до Тимирязевской улицы было и рукой подать…
Но на этот раз мои расчёты не оправдались. Правый поворот к Звёздному бульвару оказался закрытым. Моему взору предстал недавно вывешенный запрещающий знак, так называемый «кирпич». И законопослушные водители, к которым я относил и себя, были вынуждены ехать метров на пятьсот дальше, а затем неизвестными закоулками продвигаться к уже знакомому накатанному маршруту.
Накатанный путь в данном случае означал известную мне до мелочей, до каждой ямки в асфальте дорогу. Едешь и заранее знаешь, где вовремя притормозить, где принять в сторону, ближе к обочине, а где, наоборот, к самому центру проезжей части. В незнакомых же закоулках, когда по ним едешь первый раз, обязательно попадёшь в достаточно глубокую выбоину, залитую водой и совершенно неразличимую на мало освещенной дороге.
Так и случилось. Я сразу же попал передним колесом в одну из таких предательски скрытых глубоких ям. От резкого удара германское панорамное зеркало заднего обзора, несмотря на малую скорость движения, тут же соскочило со своего кронштейна. Ничего не поделаешь, пришлось останавливаться и устанавливать его на место. Тут же на ум, как, наверное, и любому другому водителю в подобной ситуации, сразу пришли тяжёлые мысли о вполне возможных нарушениях в ходовой части машины — рулевых тягах, шаровых опорах и прочих её важных узлах. Вывод напрашивался сам собой — ехать следует ещё медленнее и почаще переключаться на дальний свет. Ну, и конечно же, за такие разбитые дороги продолжать платить ежегодный дорожный налог или, как его окрестили остроумные шофёры, «бездорожную подать».
Одним словом, водитель от наших советских дорог получал все радости шофёрской жизни, начиная от езды по ямам и асфальтовым колдобинам и заканчивая последующим посещением мастерских автосервиса с дорогостоящим ремонтом. Тот, кто посетил хоть один раз мастерскую и снизу посмотрел на свою машину, поднятую на подъёмнике, наверное, долго ходил потом под впечатлением того, что увидел… Напрочь разболтанные шаровые опоры и погнутые наконечники рулевых тяг сразу вызывали в душе владельца тоску и грустные размышления о том, как же он мог ездить на такой аварийной машине и как ещё не попал в автомобильную катастрофу. Ведь в любой момент от такой поломки при движении могло отвалиться переднее колесо или заклинить руль… Даже самые лихие автомобилисты тут же давали себе зарок больше по городу быстро не ездить. Должен сказать, что к последним я не относился… А потому, снизив скорость до самого минимума, аккуратно пробирался по тёмной ухабистой дороге, напряжённо всматриваясь вдаль.
Вдруг, слева от моей «шестёрки» пронёсся большой чёрный легковой автомобиль, обдав нас огромными потоками грязной воды и затмив обзор. Но на нашей машине стояли новые щётки-дворники, которые работали чисто, и потому всё вскоре прояснилось. Впереди меня, высвечивая яркими красными габаритными огнями и вместительным багажником, в центре которого заметно выделялась эмблема баварских автомобилестроителей, двигалась иномарка.
— Сильна машина, сильна, — пробурчал я без особых эмоций.
Мой семилетний сынок Алёша, сидевший на заднем сиденье и увлечённый игрушечным пистолетом, точной копией пистолета Макарова, только что подаренным ему дедушкой, оказывается тоже заметил, как нас лихо обошёл мощный автомобиль. В его мальчишеском сознании тут же родился с технической точки зрения правильный вопрос, который он мне, немедля и задал:
— Пап, а пап, скажи, для БМВ, наверное, и плохие дороги, не помеха? Пап, а пап, БМВ по конструкции это не то, что наши хлипкие «Жигули»?.. Ходовая часть у него намного надёжнее, чем наша, скажи?
Не успел я объяснить Алёше про огромную разницу между «Жигулями» и БМВ, как жена, сидевшая рядом со мной, воскликнула:
— Смотрите! На дороге, слева! Смотрите! Слева, слева!
В свете фар ближнего света слева, почти что у самой бровки проезжей части, бежала небольшая собака. Не бежала, а просто стремительно неслась вперёд, словно стрела, выпущенная из арбалета. В какое-то мгновение она нас даже обогнала, и, разглядывая её уже в лучах дальнего света, мы втроём в один голос произнесли: «Русский спаниель!»
Фантастика, да и только… Спаниель выступал в роли гончего пса. Несмотря на интенсивный дождь и снег, мы хорошо видели эту небольшую охотничью собаку, мчащуюся вдаль по грязной и мокрой дороге. Ледяная вода, видимо, промочила собаку насквозь, и в свете фар мы хорошо разглядели её худенькое чёрно-пегое тельце с аккуратной головкой и длинными ушами, с которых при беге, брызгами в разные стороны, разлеталась вода.
На своих невысоких ножках спаниель передвигался таким неестественно быстрым галопом, что нам временами даже казалось, будто это вовсе не живое существо, а ипподромный механический заяц, который обычно в качестве приманки используется на собачьих бегах. Но в данном случае это бежала совсем не гончая собака, обладающая огромным потенциалом для подобного бега, вроде борзой, у которой скорость бега может достигать семидесяти километров в час. Спаниель, как известно, по своей природе является подружейной собакой и незаменимым помощником охотнику лишь для подачи раненой или убитой пернатой дичи, в том числе водоплавающей птицы. Но для умопомрачительных гонок за современным автомобилем мощностью не менее трёхсот лошадиных сил спаниель уж никак природой не приспособлен.
Тем не менее спаниель уверенно догонял именно БМВ, который вынужденно остановилась на красный сигнал светофора. И вот собака почти что добежала до этой громадной по сравнению с ней машины… Но тут включился зелёный свет и… спаниель снова устремился за мгновенно набиравшим скорость лимузином.
Зрелище, скажу, было захватывающим, хотя смысл происходящего мы совершенно не понимали. В холодную дождливую погоду на довольно оживлённой городской улице маленькая охотничья собака преследует иномарку. Жена и сын, до этого сидевшие тихо и с затаённым дыханием наблюдавшие эту картину, стали высказывать свои предположения в отношении увиденного. Я тоже высказал гипотезу, что это какая-то новая методика тренировки охотничьей собаки. И вот таким образом в экстремальных условиях проходит её испытание и заодно вечерний моцион, хотя сам в такое не очень-то верил. Моё маловразумительное объяснение сыну также показалось совсем неправдоподобным. Из недавно прочитанной детской книги «Лесная газета» он отлично знал, что со спаниелем охотятся в основном на водоплавающую дичь, и вечером бешено гонять по городской дороге ей совсем не обязательно. Находясь под впечатлением увиденного, Алёша попросил меня поподробнее рассказать об этой породе собак.
Попав в зелёную волну светофоров и неотрывно наблюдая за мчавшимся впереди нас спаниелем, упорно пытающимся догнать БМВ, я, не переставая думать о том, что же происходит на самом деле, начал рассказывать про этих очаровательных существ, юрких и подвижных, а главное, чрезвычайно преданных человеку.
— Исконной родиной спаниеля считается Испания. Основное назначение этой породы — розыск пернатой дичи, затаившейся в траве, кустарниках или густых прибрежных зарослях… Почуяв дичь, спаниель броском, иногда с громким лаем, преследует её, вынуждая взлететь, как говорят охотники, подняться на крыло. А когда прогремит удачный ружейный выстрел, спаниель разыскивает дичь и подносит её охотнику. Рабочим собакам и дождь не помеха, а некоторые особи даже умудряются нырять под воду и в заросшей тиной водяной мгле отыскивать утонувший трофей. Охота на воде — это самая что ни на есть настоящая стихия для русского спаниеля…
Во время повествования о спаниеле я продолжал неотрывно следить за ситуацией на дороге и мне было видно, как пёс несколько раз каким-то чудом избежал колёс встречных машин, которые успевали его объехать или резко тормозили, чтобы не совершить убийство ни в чём неповинного животного, тем самым не желая брать тяжкий грех на душу.
— Спасибо вам, люди, — бормотал я вперемежку с рассказом о спаниелях.
Но почему же собака так настойчиво и упорно бежит за БМВ?. И вообще, какое отношение к собаке может иметь эта мрачно-чёрная иномарка? Эти вопросы неотступно сверлили мой мозг. А может быть, у меня просто разыгралась фантазия? Автомобиль БМВ едет сам по себе и никакого отношения к бегущей собаке вообще не имеет… Тем более что никакой реакции водителя лимузина мы всё это время не замечали. Видимо, ему действительно не было никакого дела до этой маленькой, промокшей до последней шерстинки собаки.
Мчится собака по шоссе и мчится… Мало ли на дороге мы встречаем беспородных собак со злыми ощерившимися мордами, лающих на проезжающие мимо них автомобили и затем долго преследующих их. А после небольшой пробежки такая собака как ни в чём не бывало возвращалась на свою исходную позицию. И так каждый раз когда проезжала мимо неё машина определённой марки или с только ей известными отметинами.
— Да, но это же породистая домашняя собака, — возразил я сам себе. — Не беспризорная дворняга, обиженная человеком…
Однако и породистых собак частенько выбрасывают злые люди. Подобных случаев я знал много. В Москве, когда работаешь на скорой ветеринарной помощи, всякого насмотришься — хорошего и плохого… В общем, я находился в полнейшем недоумении. Но внутреннее чувство мне подсказывало, что собака и машина БМВ связаны между собой каким-то загадочным образом.
Как мне казалось, БМВ специально не давал собаке догнать себя, но в то же время и не стремился уехать прочь. Хотя такая возможность у него бесспорно имелась. У меня сложилось впечатление, что БМВ таким способом подзадоривал спаниеля. Но с другой стороны, иномарка и не могла далеко умчаться, уговаривал я сам себя. Ведь улочки, ведущие к Звёздному бульвару, кроме многочисленных ям на дороге, имели ещё и много светофоров, регулирующих движение на перекрёстках. А перекрёстки, как знает каждый автомобилист, дело серьёзное. Небрежность проезда через них недопустима. Самые страшные аварии с тяжёлыми последствиями возникают в основном именно на перекрёстках.
Частенько случалось, что некоторые светофоры на этом маршруте выходили из строя и не горели, но в тот вечер все они работали исправно и по заданному циклу — красный, жёлтый, зелёный.
Мы наблюдали, как БМВ почти всегда дисциплинированно дожидался зелёного сигнала, чтобы вновь начать движение. Однако, когда замечал приближение собаки, старался рвануть вперёд, независимо от горящего цвета светофора. Всё это означало, что маленький спаниель целенаправленно бежит именно за этой чёрной машиной. А чтобы догнать её прилагает неимоверные усилия мышц своего хрупкого собачьего тельца. Людская забава выглядела слишком нечестно — мощный шестицилиндровый мотор БМВ, равный не менее двум-трём сотням лошадиных сил, состязался с одним единственным маленьким собачьим сердечком…
Как мне не хотелось верить в плохое, вскоре стало очевидно — владелец столь престижного авто затеял с собачкой опасную для её жизни игру. Не знаю почему, мои мысли опять вернулись к ситуации, когда некоторые одичавшие беспризорные собаки, зациклившись на какой-нибудь марке автомобиля, со злобным лаем упорно преследовали проезжавшую мимо неё строго определенную марку авто. Как я уже говорил, бежит такая собака за машиной и лает до хрипоты. И когда она понимает, что догнать её не может, возвращается на своё прежнее место и ожидает следующую ненавистную ей модель. И так весь день, пока её не собьет какая-нибудь встречная машина или какой-нибудь водитель-садист не направит колеса в её сторону, чтобы насладится предсмертным визгом искалеченного им насмерть животного.
На дорогах Москвы и Подмосковья, особенно в летнее время, сколько мы видим трупов сбитых и раздавленных бедолаг, лежащих на проезжей части или у самого края обочины. Но сейчас-то стояла поздняя осень. К тому же за машиной бежала не беспризорная дворняга, а необычный пёс-спаниель. Эта порода вообще не обладает генетическим свойством с лютой злобой преследовать легковые автомобили… Видимо, сам того не замечая, я высказывал все эти мысли вслух, потому что мой сын, тут же подхватив мои рассуждения, продолжил:
— Пап! Почему же спаниеля ты называешь необычной собакой? Умная она, пап, скажи она очень умная? — и, немного подумав, сам ответил на свой вопрос, сделав при этом совершенно правильное и логичное заключение: — Собака, видимо, совсем не дура. Она-то выбрала БМВ, а не наши дешёвенькие «Жигули»…
— Да, действительно, выбрала дорогой БМВ, — с глубоким вздохом поддержала его жена.
Действительно, всё именно так и выглядело. По всей вероятности, никаких других машин для бегущего спаниеля просто не существовало. Он целенаправленно мчался вперед и только за БМВ, нисколько не обращая внимания на громко сигналящие встречные машины.
Но вот преследуемый спаниелем БМВ остановился на красный свет очередного светофора. Мы затаили дыхание… Собака стремительно приближалась к автомобилю. Оставалось всего каких-нибудь несколько метров… Я, жена и сын Алёша в один голос, словно в спортивном азарте, стали подбадривать животное, как будто оно могло нас слышать:
— Пёсик, давай, давай! Ещё немножко, голубчик, поднажми, родной!
И пёс, словно услышав нас, действительно ускорил свой бег. Вот он уже сзади лимузина. Ещё секунда, и супермарафонец, тяжело дыша и высунув язык на всю длину наконец догнал машину…
— Ура! Догнал! — удовлетворённо вскричал Алёша.
Спаниель, радостно виляя хвостиком, собрав последние силы, поднялся на своих дрожащих задних ножках, а передними, упершись в водительскую дверь, стал ими быстро-быстро перебирать, как будто скрести. Этот собачий приём хорошо известен всем собаководам. Таким вот образом собаки показывают человеку, когда хотят войти в комнату или, наоборот, из неё выйти. И хозяин незамедлительно реагирует на просьбу животного — впускает его или выпускает. А здесь мокрая и грязная собака просится, чтобы её впустили в тёплый салон, по-видимому, хорошо известной ему, шикарной и дорогой машины с кожаными сиденьями и подогревом… Ну и дела, подумалось мне. Ну, а если водитель машины не является её хозяином, к тому же не собачником, и не поймёт желания этого маленького создания?
Но я оказался не прав. Намерение собаки забраться в салон тёпленького БМВ сидящий за рулём мужчина отлично понял. Передняя дверь машины медленно приоткрылась, осветив на мгновение зажёгшимся в салоне ярким светом худенькое мокрое тело спаниеля. Коротенький хвостик собаки тут же ещё сильнее завилял из стороны в сторону, выражая неподдельную и нескрываемую собачью любовь и радость.
— Наконец-то изнурительный и опасный забег собаки окончен, — с облегчением произнёс я.
Одновременно мне подумалось, что вот сейчас бедняжка, радостно приняв приглашение от близких ей людей, на своих уставших от бега ножках заберётся в сухое и тёплое чрево автомобиля… Её подхватят крепкие любящие руки владельцев, которые положат собаку на горячее сиденье, разотрут насухо мягким полотенцем холодное и мокрое, тяжело дышащее тельце, укутают и обласкают. А дома сытно накормят тёплой кашей с мясом.
— Вот это тренировка… Такому псу и в холодное болото за подранком броситься нипочём — уже вслух высказал я своё восхищение о закалке и силе духа маленькой охотничьей собаки.
— Ты не прав. Это жестокая, рискованная и совершенно неоправданная для спаниеля тренировка, — возразила жена, не будучи специалистом по ветеринарному делу. И добавила: — Собака наверняка простудится или сорвёт себе сердце, а тебе или твоим коллегам, поверь мне, потом придётся её лечить.
— Пап, у всех охотников, наверное, свои странности, — неожиданно задал вопрос Алексей, щёлкая курком игрушечного пистолета.
— Наверное, — согласился я и продолжил: — Каждый по-своему тренирует свою собаку. Мама верно подметила, что нам, врачам, частенько приходится спасать таких вот четвероногих горе-спортсменов — долго лечить их от сердечной недостаточности, вызванной непомерными нагрузками, как от бега, так и от эмоционального стресса…
Внезапный отчаянный крик или даже вопль жены оборвал меня на полуслове.
— Смотри! Смотри! — восклицала жена, срывающимся от волнения голосом.
Но я и сам отлично видел, что происходит там — впереди…
Спаниель, как нам этого очень хотелось, не запрыгнул в тёплый салон лимузина… Хозяин БМВ не позволил ему этого сделать. Крепкая мужская рука со сверкающим на запястье массивным золотым браслетом, вначале немного приоткрывшая массивную дверь авто и позволившая голове собаки оказаться в проёме, ведущем в салон, мгновенно её захлопнула и тут же снова открыла…
Со страшным от резкой боли визгом маленькое существо, словно подкошенное, упало на мокрый асфальт. Но быстро поднялось и, ничего не понимая, жалобно скуля, стало бешено трясти головой, как будто вытряхивая из своих больших мокрых ушей скопившуюся воду. А шикарный лимузин как ни в чём не бывало, тронувшись с места, медленно стал набирать скорость.
Однако, немного отъехав, БМВ немного замедлил ход и притормозил, видимо что-то придумав ещё… Затем, не включая сигнал повортника, круто взял к обочине и, сдав назад, остановился. Левая дверь машины опять чуть-чуть приоткрылась, снова приглашая спаниеля забраться в тёплый салон. Доброе домашнее животное, следуя укрепившемуся за многие тысячелетия врождённому инстинкту непоколебимой преданности человеку и особому устройству собачей психики — прощать людям все их необдуманные проступки, включая подлость и грубые выходки, — на полусогнутых ножках, шатающейся походкой, медленно направилось к автомобилю… Признаюсь честно, я перестал вообще что-либо понимать в происходящем у меня на глазах… В моих ушах стоял душераздирающий жалобный собачий визг, а в голове гудело, словно это меня, а не собаку огрели по черепу тяжёлой автомобильной дверью. Стало предельно ясно — в этих действиях недоброго человека кроется какой-то подвох. Мне захотелось крикнуть спаниелю:
— Остановись, глупая доверчивая собака, остановись! Тебя ожидает смертельная беда! Ни в коем случае не подходи к этой машине-убийце! Не приближайся к её открытой двери-ловушке! Там сидит не человек, а жестокий и безжалостный садист! Он убьёт тебя! Убьёт!
Но собака, видимо простив хозяину всё содеянное с ней, с завидным упорством снова предприняла попытку воссоединиться, как она считала, с родными и близкими ей людьми, находящимися в машине…
Безжалостная ловушка вторично сработала исправно. Но на этот раз дверь машины захлопнулась с ещё большей силой. Садист из БМВ достиг своей подлой цели. Получив страшный удар по голове массивной дверью, собака, даже не успев открыть рта и не издав ни единого звука, замертво упала на дорогу. Судорожно дёргая задними конечностями, она уже не делала никаких попыток подняться. Вытянувшись во всю длину своего изнеможенного худенького тела, спаниель неподвижно лежал подле дышащего жаром хорошо знакомого ему роскошного и дорогого автомобиля…
От увиденного внутри меня всё закипело и забурлило, а голова загудела ещё сильнее. Бесчеловечное, жестокое обращение садиста из БМВ с беззащитной маленькой собачкой, заставило меня напрочь забыть об осторожности. Не отдавая себе отчёта в том, что делаю, до упора нажав на педаль газа, я резко подрулил к БМВ, поставив свою «шестёрку» поперёк лимузина почти что вплотную к его лакированному капоту.
Из-за того, что стёкла БМВ были тонированными, находящихся в салоне мне разглядеть не удалось. А чтобы садист не дал задний ход и не сорвался с места, я вовремя вспомнил о подарке большого милицейского начальника… И тут же достав из машины гаишный жезл, выполненный в виде белого диска с рубиново-красным стеклом на чёрной ручке, которыми обладали только автоинспекторы специального батальона правительственного сопровождения, стал размахивать им перед лобовым стеклом БМВ, приглашая водителя выйти из авто и объяснить происходящее. Мне было хорошо известно, что такой жезл производит на водителей-нарушителей правил дорожного движения куда более сильное впечатление, чем обычная бело-чёрная полосатая деревянная палка, с которыми на дороге дежурят обычные постовые ГАИ.
Задуманное сработало. Дверь БМВ медленно, словно нехотя открылась и с переднего сиденья лениво поднялась рослая фигура «нового русского», одетого в дорогое кашемировое пальто лимонно-жёлтого цвета. От неожиданности я немного оторопел. Передо мною стоял человек-гора, ростом не менее двух метров, а весом около ста пятидесяти килограмм. Из-под расстёгнутого пальто верзилы торчал отвислый жирный живот. А на его сытой нахальной физиономии играла кривая улыбка. Глядя на меня снисходительно сверху вниз, мужчина раздражённо спросил:
— Чего тебе, мужик, надо? Из-за собаки, что ли остановил меня? Моя она, понимаешь? Моя частная собственность…
И носком лакированного ботинка брезгливо отодвинул бездыханное тело подальше от двери своей машины, чуть вперёд, ближе к моей, стоявшей как раз под фонарём уличного освещения. В тусклом его свете мне удалось рассмотреть бедняжку. Её разбитая голова оказалась залитой кровью. Но собака была живой. Она неподвижно лежала в ледяной луже и тяжело дышала. Что делать в подобной ситуации дальше, я не знал. Судя по всему, спаниель действительно принадлежал здоровяку. И спаниель преданно любил этого громилу, как положено четвероногому любить своего хозяина. Тем не менее отступить я уже не мог. Зло должно быть наказуемо, тем более совершённое над слабым беззащитным существом, подло обманутым злодеем-хозяином, подсказывал мне внутренний голос.
— Ты садист! Не позволительно издеваться над маленьким беззащитным животным, даже если оно твоё, — назидательным тоном и твёрдым голосом проговорил я.
— А вам-то, какое дело? — неожиданно, перейдя на «вы» ответила гора.
«Может быть, „новый русский“, одумавшись и осознав своё недостойное поведение, сейчас подберёт собаку и отвезёт её в ветеринарную скорую помощь и передаст животину в добрые руки врачей, оставив её в больнице за ненадобностью», — подумалось мне…
— Вовчик! Да пошли ты этого сраного мента, куда подальше. Поехали, а то в казино опоздаем, — раздался из салона визгливый недовольный женский голос. — Собака-то наша собственная и охотничий паспорт с родословной у нас на неё есть… Вовчик! Заканчивай трепаться со всякими разными уродами… нас уже ждут… итак опаздываем… пошли его к чёртовой матери…
Через открытую дверь БМВ в ярко освещённом салоне я увидел худосочную блондинку с вытравленными перекисью водорода бесцветными волосами и тонкими губами, которые еле заметно обрамляли её злобливо шипящий змеиный рот с выпирающими вперёд лошадиными верхними зубами. Анатолий Баранов
Садист
Однажды осенним воскресным вечером я со своей семьёй возвращался домой из гостей. Точнее — от тёщи и тестя. По вполне понятным причинам, автомобилей на дороге было немного. Но тем не менее, несмотря на отсутствие заторов, такая езда на машине особого удовольствия мне не доставляла. И всё из-за осенней слякотной погоды, которая нас, москвичей, в тот год, совсем не баловала. Шёл противный мелкий дождь со снегом. Щётки дворников работали на полную мощность, но мокрый снег тут же опять залеплял лобовое стекло. Да плюс к тому ещё сумеречная темнота, наступающая уже к пяти часам вечера. Но свет фар машины достаточно хорошо освещал дорогу. Мы ехали не торопясь, по знакомому нам пути, тем более что и ехать-то предстояло всего не более двадцати минут. Я давно проложил этот самый короткий путь от ВВЦ до дома и всегда им пользовался. С проспекта Мира сворачивал направо на Звёздный бульвар, потом, сделав левый поворот, выезжал на Шереметьевскую улицу, после чего, повернув направо, оказывался на Дмитровское шоссе. А там уж до Тимирязевской улицы было и рукой подать…
Но на этот раз мои расчёты не оправдались. Правый поворот к Звёздному бульвару оказался закрытым. Моему взору предстал недавно вывешенный запрещающий знак, так называемый «кирпич». И законопослушные водители, к которым я относил и себя, были вынуждены ехать метров на пятьсот дальше, а затем неизвестными закоулками продвигаться к уже знакомому накатанному маршруту.
Накатанный путь в данном случае означал известную мне до мелочей, до каждой ямки в асфальте дорогу. Едешь и заранее знаешь, где вовремя притормозить, где принять в сторону, ближе к обочине, а где, наоборот, к самому центру проезжей части. В незнакомых же закоулках, когда по ним едешь первый раз, обязательно попадёшь в достаточно глубокую выбоину, залитую водой и совершенно неразличимую на мало освещенной дороге.
Так и случилось. Я сразу же попал передним колесом в одну из таких предательски скрытых глубоких ям. От резкого удара германское панорамное зеркало заднего обзора, несмотря на малую скорость движения, тут же соскочило со своего кронштейна. Ничего не поделаешь, пришлось останавливаться и устанавливать его на место. Тут же на ум, как, наверное, и любому другому водителю в подобной ситуации, сразу пришли тяжёлые мысли о вполне возможных нарушениях в ходовой части машины — рулевых тягах, шаровых опорах и прочих её важных узлах. Вывод напрашивался сам собой — ехать следует ещё медленнее и почаще переключаться на дальний свет. Ну, и конечно же, за такие разбитые дороги продолжать платить ежегодный дорожный налог или, как его окрестили остроумные шофёры, «бездорожную подать».
Одним словом, водитель от наших советских дорог получал все радости шофёрской жизни, начиная от езды по ямам и асфальтовым колдобинам и заканчивая последующим посещением мастерских автосервиса с дорогостоящим ремонтом. Тот, кто посетил хоть один раз мастерскую и снизу посмотрел на свою машину, поднятую на подъёмнике, наверное, долго ходил потом под впечатлением того, что увидел… Напрочь разболтанные шаровые опоры и погнутые наконечники рулевых тяг сразу вызывали в душе владельца тоску и грустные размышления о том, как же он мог ездить на такой аварийной машине и как ещё не попал в автомобильную катастрофу. Ведь в любой момент от такой поломки при движении могло отвалиться переднее колесо или заклинить руль… Даже самые лихие автомобилисты тут же давали себе зарок больше по городу быстро не ездить. Должен сказать, что к последним я не относился… А потому, снизив скорость до самого минимума, аккуратно пробирался по тёмной ухабистой дороге, напряжённо всматриваясь вдаль.
Вдруг, слева от моей «шестёрки» пронёсся большой чёрный легковой автомобиль, обдав нас огромными потоками грязной воды и затмив обзор. Но на нашей машине стояли новые щётки-дворники, которые работали чисто, и потому всё вскоре прояснилось. Впереди меня, высвечивая яркими красными габаритными огнями и вместительным багажником, в центре которого заметно выделялась эмблема баварских автомобилестроителей, двигалась иномарка.
— Сильна машина, сильна, — пробурчал я без особых эмоций.
Мой семилетний сынок Алёша, сидевший на заднем сиденье и увлечённый игрушечным пистолетом, точной копией пистолета Макарова, только что подаренным ему дедушкой, оказывается тоже заметил, как нас лихо обошёл мощный автомобиль. В его мальчишеском сознании тут же родился с технической точки зрения правильный вопрос, который он мне, немедля и задал:
— Пап, а пап, скажи, для БМВ, наверное, и плохие дороги, не помеха? Пап, а пап, БМВ по конструкции это не то, что наши хлипкие «Жигули»?.. Ходовая часть у него намного надёжнее, чем наша, скажи?
Не успел я объяснить Алёше про огромную разницу между «Жигулями» и БМВ, как жена, сидевшая рядом со мной, воскликнула:
— Смотрите! На дороге, слева! Смотрите! Слева, слева!
В свете фар ближнего света слева, почти что у самой бровки проезжей части, бежала небольшая собака. Не бежала, а просто стремительно неслась вперёд, словно стрела, выпущенная из арбалета. В какое-то мгновение она нас даже обогнала, и, разглядывая её уже в лучах дальнего света, мы втроём в один голос произнесли: «Русский спаниель!»
Фантастика, да и только… Спаниель выступал в роли гончего пса. Несмотря на интенсивный дождь и снег, мы хорошо видели эту небольшую охотничью собаку, мчащуюся вдаль по грязной и мокрой дороге. Ледяная вода, видимо, промочила собаку насквозь, и в свете фар мы хорошо разглядели её худенькое чёрно-пегое тельце с аккуратной головкой и длинными ушами, с которых при беге, брызгами в разные стороны, разлеталась вода.
На своих невысоких ножках спаниель передвигался таким неестественно быстрым галопом, что нам временами даже казалось, будто это вовсе не живое существо, а ипподромный механический заяц, который обычно в качестве приманки используется на собачьих бегах. Но в данном случае это бежала совсем не гончая собака, обладающая огромным потенциалом для подобного бега, вроде борзой, у которой скорость бега может достигать семидесяти километров в час. Спаниель, как известно, по своей природе является подружейной собакой и незаменимым помощником охотнику лишь для подачи раненой или убитой пернатой дичи, в том числе водоплавающей птицы. Но для умопомрачительных гонок за современным автомобилем мощностью не менее трёхсот лошадиных сил спаниель уж никак природой не приспособлен.
Тем не менее спаниель уверенно догонял именно БМВ, который вынужденно остановилась на красный сигнал светофора. И вот собака почти что добежала до этой громадной по сравнению с ней машины… Но тут включился зелёный свет и… спаниель снова устремился за мгновенно набиравшим скорость лимузином.
Зрелище, скажу, было захватывающим, хотя смысл происходящего мы совершенно не понимали. В холодную дождливую погоду на довольно оживлённой городской улице маленькая охотничья собака преследует иномарку. Жена и сын, до этого сидевшие тихо и с затаённым дыханием наблюдавшие эту картину, стали высказывать свои предположения в отношении увиденного. Я тоже высказал гипотезу, что это какая-то новая методика тренировки охотничьей собаки. И вот таким образом в экстремальных условиях проходит её испытание и заодно вечерний моцион, хотя сам в такое не очень-то верил. Моё маловразумительное объяснение сыну также показалось совсем неправдоподобным. Из недавно прочитанной детской книги «Лесная газета» он отлично знал, что со спаниелем охотятся в основном на водоплавающую дичь, и вечером бешено гонять по городской дороге ей совсем не обязательно. Находясь под впечатлением увиденного, Алёша попросил меня поподробнее рассказать об этой породе собак.
Попав в зелёную волну светофоров и неотрывно наблюдая за мчавшимся впереди нас спаниелем, упорно пытающимся догнать БМВ, я, не переставая думать о том, что же происходит на самом деле, начал рассказывать про этих очаровательных существ, юрких и подвижных, а главное, чрезвычайно преданных человеку.
— Исконной родиной спаниеля считается Испания. Основное назначение этой породы — розыск пернатой дичи, затаившейся в траве, кустарниках или густых прибрежных зарослях… Почуяв дичь, спаниель броском, иногда с громким лаем, преследует её, вынуждая взлететь, как говорят охотники, подняться на крыло. А когда прогремит удачный ружейный выстрел, спаниель разыскивает дичь и подносит её охотнику. Рабочим собакам и дождь не помеха, а некоторые особи даже умудряются нырять под воду и в заросшей тиной водяной мгле отыскивать утонувший трофей. Охота на воде — это самая что ни на есть настоящая стихия для русского спаниеля…
Во время повествования о спаниеле я продолжал неотрывно следить за ситуацией на дороге и мне было видно, как пёс несколько раз каким-то чудом избежал колёс встречных машин, которые успевали его объехать или резко тормозили, чтобы не совершить убийство ни в чём неповинного животного, тем самым не желая брать тяжкий грех на душу.
— Спасибо вам, люди, — бормотал я вперемежку с рассказом о спаниелях.
Но почему же собака так настойчиво и упорно бежит за БМВ?. И вообще, какое отношение к собаке может иметь эта мрачно-чёрная иномарка? Эти вопросы неотступно сверлили мой мозг. А может быть, у меня просто разыгралась фантазия? Автомобиль БМВ едет сам по себе и никакого отношения к бегущей собаке вообще не имеет… Тем более что никакой реакции водителя лимузина мы всё это время не замечали. Видимо, ему действительно не было никакого дела до этой маленькой, промокшей до последней шерстинки собаки.
Мчится собака по шоссе и мчится… Мало ли на дороге мы встречаем беспородных собак со злыми ощерившимися мордами, лающих на проезжающие мимо них автомобили и затем долго преследующих их. А после небольшой пробежки такая собака как ни в чём не бывало возвращалась на свою исходную позицию. И так каждый раз когда проезжала мимо неё машина определённой марки или с только ей известными отметинами.
— Да, но это же породистая домашняя собака, — возразил я сам себе. — Не беспризорная дворняга, обиженная человеком…
Однако и породистых собак частенько выбрасывают злые люди. Подобных случаев я знал много. В Москве, когда работаешь на скорой ветеринарной помощи, всякого насмотришься — хорошего и плохого… В общем, я находился в полнейшем недоумении. Но внутреннее чувство мне подсказывало, что собака и машина БМВ связаны между собой каким-то загадочным образом.
Как мне казалось, БМВ специально не давал собаке догнать себя, но в то же время и не стремился уехать прочь. Хотя такая возможность у него бесспорно имелась. У меня сложилось впечатление, что БМВ таким способом подзадоривал спаниеля. Но с другой стороны, иномарка и не могла далеко умчаться, уговаривал я сам себя. Ведь улочки, ведущие к Звёздному бульвару, кроме многочисленных ям на дороге, имели ещё и много светофоров, регулирующих движение на перекрёстках. А перекрёстки, как знает каждый автомобилист, дело серьёзное. Небрежность проезда через них недопустима. Самые страшные аварии с тяжёлыми последствиями возникают в основном именно на перекрёстках.
Частенько случалось, что некоторые светофоры на этом маршруте выходили из строя и не горели, но в тот вечер все они работали исправно и по заданному циклу — красный, жёлтый, зелёный.
Мы наблюдали, как БМВ почти всегда дисциплинированно дожидался зелёного сигнала, чтобы вновь начать движение. Однако, когда замечал приближение собаки, старался рвануть вперёд, независимо от горящего цвета светофора. Всё это означало, что маленький спаниель целенаправленно бежит именно за этой чёрной машиной. А чтобы догнать её прилагает неимоверные усилия мышц своего хрупкого собачьего тельца. Людская забава выглядела слишком нечестно — мощный шестицилиндровый мотор БМВ, равный не менее двум-трём сотням лошадиных сил, состязался с одним единственным маленьким собачьим сердечком…
Как мне не хотелось верить в плохое, вскоре стало очевидно — владелец столь престижного авто затеял с собачкой опасную для её жизни игру. Не знаю почему, мои мысли опять вернулись к ситуации, когда некоторые одичавшие беспризорные собаки, зациклившись на какой-нибудь марке автомобиля, со злобным лаем упорно преследовали проезжавшую мимо неё строго определенную марку авто. Как я уже говорил, бежит такая собака за машиной и лает до хрипоты. И когда она понимает, что догнать её не может, возвращается на своё прежнее место и ожидает следующую ненавистную ей модель. И так весь день, пока её не собьет какая-нибудь встречная машина или какой-нибудь водитель-садист не направит колеса в её сторону, чтобы насладится предсмертным визгом искалеченного им насмерть животного.
На дорогах Москвы и Подмосковья, особенно в летнее время, сколько мы видим трупов сбитых и раздавленных бедолаг, лежащих на проезжей части или у самого края обочины. Но сейчас-то стояла поздняя осень. К тому же за машиной бежала не беспризорная дворняга, а необычный пёс-спаниель. Эта порода вообще не обладает генетическим свойством с лютой злобой преследовать легковые автомобили… Видимо, сам того не замечая, я высказывал все эти мысли вслух, потому что мой сын, тут же подхватив мои рассуждения, продолжил:
— Пап! Почему же спаниеля ты называешь необычной собакой? Умная она, пап, скажи она очень умная? — и, немного подумав, сам ответил на свой вопрос, сделав при этом совершенно правильное и логичное заключение: — Собака, видимо, совсем не дура. Она-то выбрала БМВ, а не наши дешёвенькие «Жигули»…
— Да, действительно, выбрала дорогой БМВ, — с глубоким вздохом поддержала его жена.
Действительно, всё именно так и выглядело. По всей вероятности, никаких других машин для бегущего спаниеля просто не существовало. Он целенаправленно мчался вперед и только за БМВ, нисколько не обращая внимания на громко сигналящие встречные машины.
Но вот преследуемый спаниелем БМВ остановился на красный свет очередного светофора. Мы затаили дыхание… Собака стремительно приближалась к автомобилю. Оставалось всего каких-нибудь несколько метров… Я, жена и сын Алёша в один голос, словно в спортивном азарте, стали подбадривать животное, как будто оно могло нас слышать:
— Пёсик, давай, давай! Ещё немножко, голубчик, поднажми, родной!
И пёс, словно услышав нас, действительно ускорил свой бег. Вот он уже сзади лимузина. Ещё секунда, и супермарафонец, тяжело дыша и высунув язык на всю длину наконец догнал машину…
— Ура! Догнал! — удовлетворённо вскричал Алёша.
Спаниель, радостно виляя хвостиком, собрав последние силы, поднялся на своих дрожащих задних ножках, а передними, упершись в водительскую дверь, стал ими быстро-быстро перебирать, как будто скрести. Этот собачий приём хорошо известен всем собаководам. Таким вот образом собаки показывают человеку, когда хотят войти в комнату или, наоборот, из неё выйти. И хозяин незамедлительно реагирует на просьбу животного — впускает его или выпускает. А здесь мокрая и грязная собака просится, чтобы её впустили в тёплый салон, по-видимому, хорошо известной ему, шикарной и дорогой машины с кожаными сиденьями и подогревом… Ну и дела, подумалось мне. Ну, а если водитель машины не является её хозяином, к тому же не собачником, и не поймёт желания этого маленького создания?
Но я оказался не прав. Намерение собаки забраться в салон тёпленького БМВ сидящий за рулём мужчина отлично понял. Передняя дверь машины медленно приоткрылась, осветив на мгновение зажёгшимся в салоне ярким светом худенькое мокрое тело спаниеля. Коротенький хвостик собаки тут же ещё сильнее завилял из стороны в сторону, выражая неподдельную и нескрываемую собачью любовь и радость.
— Наконец-то изнурительный и опасный забег собаки окончен, — с облегчением произнёс я.
Одновременно мне подумалось, что вот сейчас бедняжка, радостно приняв приглашение от близких ей людей, на своих уставших от бега ножках заберётся в сухое и тёплое чрево автомобиля… Её подхватят крепкие любящие руки владельцев, которые положат собаку на горячее сиденье, разотрут насухо мягким полотенцем холодное и мокрое, тяжело дышащее тельце, укутают и обласкают. А дома сытно накормят тёплой кашей с мясом.
— Вот это тренировка… Такому псу и в холодное болото за подранком броситься нипочём — уже вслух высказал я своё восхищение о закалке и силе духа маленькой охотничьей собаки.
— Ты не прав. Это жестокая, рискованная и совершенно неоправданная для спаниеля тренировка, — возразила жена, не будучи специалистом по ветеринарному делу. И добавила: — Собака наверняка простудится или сорвёт себе сердце, а тебе или твоим коллегам, поверь мне, потом придётся её лечить.
— Пап, у всех охотников, наверное, свои странности, — неожиданно задал вопрос Алексей, щёлкая курком игрушечного пистолета.
— Наверное, — согласился я и продолжил: — Каждый по-своему тренирует свою собаку. Мама верно подметила, что нам, врачам, частенько приходится спасать таких вот четвероногих горе-спортсменов — долго лечить их от сердечной недостаточности, вызванной непомерными нагрузками, как от бега, так и от эмоционального стресса…
Внезапный отчаянный крик или даже вопль жены оборвал меня на полуслове.
— Смотри! Смотри! — восклицала жена, срывающимся от волнения голосом.
Но я и сам отлично видел, что происходит там — впереди…
Спаниель, как нам этого очень хотелось, не запрыгнул в тёплый салон лимузина… Хозяин БМВ не позволил ему этого сделать. Крепкая мужская рука со сверкающим на запястье массивным золотым браслетом, вначале немного приоткрывшая массивную дверь авто и позволившая голове собаки оказаться в проёме, ведущем в салон, мгновенно её захлопнула и тут же снова открыла…
Со страшным от резкой боли визгом маленькое существо, словно подкошенное, упало на мокрый асфальт. Но быстро поднялось и, ничего не понимая, жалобно скуля, стало бешено трясти головой, как будто вытряхивая из своих больших мокрых ушей скопившуюся воду. А шикарный лимузин как ни в чём не бывало, тронувшись с места, медленно стал набирать скорость.
Однако, немного отъехав, БМВ немного замедлил ход и притормозил, видимо что-то придумав ещё… Затем, не включая сигнал повортника, круто взял к обочине и, сдав назад, остановился. Левая дверь машины опять чуть-чуть приоткрылась, снова приглашая спаниеля забраться в тёплый салон. Доброе домашнее животное, следуя укрепившемуся за многие тысячелетия врождённому инстинкту непоколебимой преданности человеку и особому устройству собачей психики — прощать людям все их необдуманные проступки, включая подлость и грубые выходки, — на полусогнутых ножках, шатающейся походкой, медленно направилось к автомобилю… Признаюсь честно, я перестал вообще что-либо понимать в происходящем у меня на глазах… В моих ушах стоял душераздирающий жалобный собачий визг, а в голове гудело, словно это меня, а не собаку огрели по черепу тяжёлой автомобильной дверью. Стало предельно ясно — в этих действиях недоброго человека кроется какой-то подвох. Мне захотелось крикнуть спаниелю:
— Остановись, глупая доверчивая собака, остановись! Тебя ожидает смертельная беда! Ни в коем случае не подходи к этой машине-убийце! Не приближайся к её открытой двери-ловушке! Там сидит не человек, а жестокий и безжалостный садист! Он убьёт тебя! Убьёт!
Но собака, видимо простив хозяину всё содеянное с ней, с завидным упорством снова предприняла попытку воссоединиться, как она считала, с родными и близкими ей людьми, находящимися в машине…
Безжалостная ловушка вторично сработала исправно. Но на этот раз дверь машины захлопнулась с ещё большей силой. Садист из БМВ достиг своей подлой цели. Получив страшный удар по голове массивной дверью, собака, даже не успев открыть рта и не издав ни единого звука, замертво упала на дорогу. Судорожно дёргая задними конечностями, она уже не делала никаких попыток подняться. Вытянувшись во всю длину своего изнеможенного худенького тела, спаниель неподвижно лежал подле дышащего жаром хорошо знакомого ему роскошного и дорогого автомобиля…
От увиденного внутри меня всё закипело и забурлило, а голова загудела ещё сильнее. Бесчеловечное, жестокое обращение садиста из БМВ с беззащитной маленькой собачкой, заставило меня напрочь забыть об осторожности. Не отдавая себе отчёта в том, что делаю, до упора нажав на педаль газа, я резко подрулил к БМВ, поставив свою «шестёрку» поперёк лимузина почти что вплотную к его лакированному капоту.
Из-за того, что стёкла БМВ были тонированными, находящихся в салоне мне разглядеть не удалось. А чтобы садист не дал задний ход и не сорвался с места, я вовремя вспомнил о подарке большого милицейского начальника… И тут же достав из машины гаишный жезл, выполненный в виде белого диска с рубиново-красным стеклом на чёрной ручке, которыми обладали только автоинспекторы специального батальона правительственного сопровождения, стал размахивать им перед лобовым стеклом БМВ, приглашая водителя выйти из авто и объяснить происходящее. Мне было хорошо известно, что такой жезл производит на водителей-нарушителей правил дорожного движения куда более сильное впечатление, чем обычная бело-чёрная полосатая деревянная палка, с которыми на дороге дежурят обычные постовые ГАИ.
Задуманное сработало. Дверь БМВ медленно, словно нехотя открылась и с переднего сиденья лениво поднялась рослая фигура «нового русского», одетого в дорогое кашемировое пальто лимонно-жёлтого цвета. От неожиданности я немного оторопел. Передо мною стоял человек-гора, ростом не менее двух метров, а весом около ста пятидесяти килограмм. Из-под расстёгнутого пальто верзилы торчал отвислый жирный живот. А на его сытой нахальной физиономии играла кривая улыбка. Глядя на меня снисходительно сверху вниз, мужчина раздражённо спросил:
— Чего тебе, мужик, надо? Из-за собаки, что ли остановил меня? Моя она, понимаешь? Моя частная собственность…
И носком лакированного ботинка брезгливо отодвинул бездыханное тело подальше от двери своей машины, чуть вперёд, ближе к моей, стоявшей как раз под фонарём уличного освещения. В тусклом его свете мне удалось рассмотреть бедняжку. Её разбитая голова оказалась залитой кровью. Но собака была живой. Она неподвижно лежала в ледяной луже и тяжело дышала. Что делать в подобной ситуации дальше, я не знал. Судя по всему, спаниель действительно принадлежал здоровяку. И спаниель преданно любил этого громилу, как положено четвероногому любить своего хозяина. Тем не менее отступить я уже не мог. Зло должно быть наказуемо, тем более совершённое над слабым беззащитным существом, подло обманутым злодеем-хозяином, подсказывал мне внутренний голос.
— Ты садист! Не позволительно издеваться над маленьким беззащитным животным, даже если оно твоё, — назидательным тоном и твёрдым голосом проговорил я.
— А вам-то, какое дело? — неожиданно, перейдя на «вы» ответила гора.
«Может быть, „новый русский“, одумавшись и осознав своё недостойное поведение, сейчас подберёт собаку и отвезёт её в ветеринарную скорую помощь и передаст животину в добрые руки врачей, оставив её в больнице за ненадобностью», — подумалось мне…
— Вовчик! Да пошли ты этого сраного мента, куда подальше. Поехали, а то в казино опоздаем, — раздался из салона визгливый недовольный женский голос. — Собака-то наша собственная и охотничий паспорт с родословной у нас на неё есть… Вовчик! Заканчивай трепаться со всякими разными уродами… нас уже ждут… итак опаздываем… пошли его к чёртовой матери…
Через открытую дверь БМВ в ярко освещённом салоне я увидел худосочную блондинку с вытравленными перекисью водорода бесцветными волосами и тонкими губами, которые еле заметно обрамляли её злобливо шипящий змеиный рот с выпирающими вперёд лошадиными верхними зубами.
Её призывная грубая речь, садисту, видимо, придали бравады и хамоватости, и он, отлично понимая, что нет таких законов, по которым его можно было бы привлечь к уголовной ответственности за жестокое обращение с принадлежащим ему животным, перешёл в контрнаступление.
— Ты чего лезешь не в своё дело, мент поганый? — прорычал он, надвигаясь на меня и выставляя на меня толстое брюхо. — Едешь и езжай своей дорогой на помоечной консервной банке, а ко мне не приставай, а то я и ножичком могу тебя невзначай чикнуть… — И одновременно с раздавшимся щелчком в его руке сверкнуло выскочившее из рукоятки лезвие ножа. — А для начала посмотрим, крепка ли твоя железяка…
И бугай-тяжеловес, не обращая на меня никакого внимания, направился к моим «Жигулям».
— Сейчас ты сможешь убедиться, что на все ваши ментовские законы я х…рен положил, — ехидно произнес он, подойдя к передней двери моего автомобиля.
Теперь мне стали понятны намерения детины. Он вошёл в раж. А я при всём желании физически не мог помешать осуществить его затею.
«Ну пусть ножищей он попинает мою хрупкую машину. Подумаешь, какое дело — несколько вмятин на дверях и крыльях… Это дело поправимое. Тем более что мой новый автомобиль застрахован на полную стоимость. Зато потом, когда он уедет, я смогу забрать израненную собаку и вылечить её», — молниеносно пронеслось в моем мозгу. И тут же автоматически, выпалил:
— Ну что же ты, садист, медлишь? С собакой справился, а с машиной слабо? Давай, бей, круши и ломай её! Она же точно так же, как и твоя собака, беззащитна! Начинай скорей…
Мои слова, видимо, ещё больше разъярили и раззадорили детину и он, не раздумывая, решил мен, как следует проучить, тем более что я его сам прошу об этом.
С перекошенным от раздражения лицом, возбуждённый садист мысленно прикинул расстояние, необходимое ему для сильного размаха ногой и нанесения крепкого удара по кузову. Поняв, что он слишком близко находится к машине и большой вмятины от удара ногой, лишённой достаточного для этого размаха может не получиться, решил отступить от неё подальше — всего на один шаг… И проделал это он стремительно в ярости и злобе. Не успел я мысленно представить глубину вмятины в передней двери машины, образовавшейся от зверского удара детины, как не поверил своим глазам…
Поспешный и резко сделанный шаг назад для человека-горы стал роковым… Взмахнув несколько раз в воздухе руками, но всё равно так и не удержав равновесия, садист со всего маху плюхнулся спиной оземь. Да так, что его откинутая назад голова от удара об асфальт произвела звук сродни тому, когда штангист резко опускает на деревянный пол не взятый тяжеленный вес…
Ничего не понимая, я удивлённо смотрел на распластанную неподвижно лежащую в грязном потоке воды массивную фигуру «нового русского», рука которого продолжала судорожно сжимать нож. Садист, видимо, находился без сознания. Его светлое кашемировое пальто от грязной воды мгновенно приобрело мрачно-серый цвет, точно такой же, как намокший осенний асфальт. Вспомнив о спаниеле, я взглянул на то место, где буквально минуту тому назад он лежал. Но мой взгляд его там не отыскал.
«Может быть, маленькую собаку придавил своей бесформенной тушей упавший садист?» — подумалось мне. Но по конфигурации его грузного тела понял, что под его спиной животного нет.
От льющихся с небес потоков ледяного дождя со снегом детина вскоре зашевелился, постепенно приходя в сознание. Можно было не сомневаться в том, что за этим сейчас последует… Такого позора, тем более перед своей крашеной визгливой девкой, «новый русский» мне точно уж не простит. Однако позволить себе трусливо бежать с «поля битвы», в которую я вступил по своей воле, мне было непозволительно. И я решил на крайний случай вооружиться складной сапёрной лопаткой, накануне купленной в хозяйственном магазине. В случае чего, подумалось мне, с её помощью смогу защититься от ножа… Но не успел я открыть дверцу машины, чтобы из-под сиденья извлечь лопатку, как мой догадливый отпрыск, смекнув в чём дело, уже протягивал мне свой игрушечный пистолет, который, как я уже говорил, являлся точной копией милицейского пистолета Макарова.
С этой игрушкой, которая сразу определила план моих действий, я вернулся к детине, который, напоминая опрокинувшегося на спину рыжего таракана, всё ещё интенсивно работал всеми четырьмя конечностями, делая неимоверные усилия поднять с асфальта своё намокшее, отяжелевшее грузное тело.
Увидев в моих руках пистолет, он без лишних слов отбросил подальше от себя нож. Трусливо закрыв голову обеими руками, садист начал покаянно бормотать, что он милицию уважает, что больше не будет хамски мне грубить и так жестоко обращаться с собакой и что во всём виновата его новая подружка — известная киевская шлюха Галька Петренко. С его слов, это она, дочь малярши, с детства ненавидящая собак и кошек, приказала ему таким вот нечеловеческим образом расправиться со спаниелем, которого он год тому назад, ещё до знакомства с ней, купил и вырастил с самого щенячьего возраста.
Не слушая его трусливого лепетания и не давая садисту опомниться, я несвойственным мне громким и зычным командным голосом выдвинул ему жёсткий ультиматум, что если он сейчас же не сядет в машину, обагрённую кровью невинного существа, и не уберётся с моих глаз прочь, то его башка будет разнесена в кровь точно так же, как у изуродованной им маленькой собачки….
— Да! Да! Товарищ, господин, милиционер… Слушаюсь… Сейчас, сейчас я уеду, — еле слышно промямлило мокрое громадное чудище, неимоверными усилиями поднявшееся с асфальта.
От его былой наглой самоуверенности не осталось и следа. Видимо, неожиданное падение и моё бесстрашие оказали на него соответствующее воздействие. Трусливо косясь на пистолет, который я, кстати, всё время держал дулом вниз и который так ни разу и не направил в его сторону, садист умоляющим тоном, продолжая просить у меня прощение, словно рак, пятился к двери своего роскошного БМВ.
От жалкого, убогого вида этого садиста меня совершенно некстати стал разбирать гомерический смех. Понимая, что это может вызвать у «нового русского» повторный приступ неадекватной ярости, мне пришлось огромным усилием воли сдерживаться.
Грязное, насквозь промокшее чучело, с которого так же, как и с его собаки, стекали потоки воды, так и не повернувшись ко мне спиной, плюхнулось в машину. Садист даже не обратил никакого внимания на защемлённую дверью полу своего дорогого пальто, свесившуюся до самого асфальта, которая теперь напоминала кусок мокрой половой тряпки. Забыв включить габаритные огни, БМВ, едва не задев фонарный столб, круто развернулось и, дав полный газ, не обращая никакого внимания на запрещающие сигналы светофора, растворилось в дождливой и тёмной осенней мгле…
С гордым видом победителя я вернулся к машине. А открыв дверь, оторопел от удивления и неожиданности… Жена и сын сидели на заднем сиденье, а между ними, укрытый шерстяным пледом, который мы всегда возили с собой для нашей собаки, лежал полуживой спаниель. Они ласково разговаривали с раненным животным, объясняя малышу, что все невзгоды уже позади и что он будет обязательно вылечен и, вообще, больше ничто ему уже не угрожает и никто его никогда не обидит…
Всецело поглощённый разборкой с садистом, я совершенно упустил из вида кое-какие детали происходившего. Оказывается, когда садист ногой безжалостно отодвинул от своей машины оглушённого спаниеля и, войдя в злобный раж, направился к моим «Жигулям» с целью их помять, собака пришла в сознание. С большим трудом поднявшись, она сделала всего несколько шагов вслед за любимым хозяином, но тут же, лишившись последних сил, упала.
Детина, слишком близко подойдя к моей машине и собираясь с ней зверски расправится, как я уже сказал, должен был немного отступить, чтобы как следует размахнуться ногой. И, резко отступя назад, неожиданно для себя, споткнулся о лежащую позади него собаку. Когда «бугай», взмахнув в воздухе руками, но так и не удержав равновесия, плюхнулся на спину, сынишка радостно воскликнул:
— Вот и вмазал по машине… Вот и вмазал по машине…
— Так тебе и надо, — пересказывали наперебой жена и сын ими пережитое.
А Алёша со всей своей детской непосредственностью тут же стал меня уверять, что умный спаниель нарочно так расположился, чтобы именно таким образом обидчику отомстить за себя. И чтобы подтвердить сказанное, привёл пример из своей школьной жизни.
— У нас в школе мальчишки этим приёмом часто пользуются: стоят, разговаривают, как будто что-то интересное обсуждают. В это время кто-то из заговорщиков тихо ложится сзади мальчика, которого они желали наказать — чаще всего ябеду или выскочку. А другой, видя, что подготовка к наказанию плохиша закончена, слегка толкает его в грудь. Плохиш, естественно, чтобы не упасть, пытается отступить. Но тщетно… Получается так, что тело начало поступательное движение назад, а ноги из-за возникшей преграды вынуждено остаются на месте. Равновесие тела вмиг оказывается нарушенным. Падение становится неизбежным… Доля секунды, и провинившийся, распластавшись, лежит на спине. Точно так же, как тот мерзкий тип, которого свалил спаниель…
Видя, что я его не перебиваю, Алеша с ещё большей уверенностью стал опять убеждать меня, что пёс всё это проделал не только, чтобы отомстить за себя, но и спасти меня от ножа отморозка.
— Пап, а мама, когда увидела у него в руке нож, тут же собралась бежать звонить в милицию… Ножом в живот тебя пырнуть он мог запросто, коли свою собачку не пожалел… И увезли бы тебя в Институт скорой медицинской помощи имени Склифосовского… Так что, дорогой папочка, собачка тебя, можно сказать, спасла от верной смерти… Ты у неё теперь в долгу и обязан её непременно вылечить, — сделал вывод Алексей из всего произошедшего.
Об этом я как раз и сам собирался поразмыслить. Но сначала следовало осмотреть бедолагу. В свете боковой лампочки освещения салона я смог более или менее разглядеть раненого спаниеля. Выяснил, что это кобелёк годовалого возраста. У него оказались рассечены нижнее и верхнее веко, порваны щека и ухо. Несмотря на то что область глаза оказалась сильно отёчной, глазное яблоко не пострадало.
— Доктор! Что с собакой? — нетерпеливо спросила жена.
— Жить будет, — ответил я. И повторил слова, сказанные мне Алёшей: — Ведь я его должник, так что обязан вылечить своего спасителя. Веки, ухо и щеку, когда приедем домой, — зашью, а ткани вокруг глаз удастся только за недели две привести к норме. Лишь бы кости черепа оказались целыми.
А про себя подумал: главное, чтобы сотрясение мозга, которое перенесла собака в результате сильного удара дверью, не вызвало у животного неврологические осложнения в виде припадков и судорог. Если бы мы не помешали этому садисту-выродку — в третий раз он точно уже превратил бы голову спаниеля в кровавое месиво. А коли невинному созданию на дороге погибнуть было не суждено, то вылечить мы его сумеем…
Пёсику повезло ещё и в том, что он оказался кобельком. Это означало, что на время лечения он мог пожить у нас дома. Хотя наше жилище представляло небольшую двухкомнатную квартирку, но для этой собачки, жестоко и подло преданной сытым нуворишем, не имеющим за душой ничего святого, тёплое местечко нашлось. Что же касается упомянутого мною везения, то об этом я обмолвился лишь потому, что с нами проживала собственная собака породы ротвейлер женского пола. Разнополость могла только укрепить их дружбу. Так что для спасённого кобелька всё складывалось удачно.
У промокшего спаниеля появился озноб. Его худенькое мокрое тельце содрогалось, но неповреждённый глаз светился счастливым блеском, а на израненной мордочке легко угадывалось выражение огромной собачьей благодарности. Собака поняла, что её, незаслуженно преданную и обиженную прежним хозяином, не только спасли от верной гибели, но и сердечно приняли в новую семью. А мы в свою очередь тоже испытывали радость оттого, что это маленькое существо не разочаровалось в людях, как те одичавшие уличные собаки, с лаем бросающиеся на проезжающие мимо них легковые автомобили с желанием укусить сидящего за рулём. Может быть, этих несчастных собак тоже когда-то незаслуженно обидели их прежние владельцы… От этого они в каждом человеке видели своего обидчика и, рискуя жизнью, готовы были поквитаться с ним за прошлое…
Наш же спаниель не озлобился. Во время осмотра, несмотря на серьезные ранения и усталость, его мокренький куцый хвостик радостно двигался из стороны в сторону, показывая нам, что он принял тепло наших сердец, а его душа осталась по-прежнему такой же доброй, какой её изначально создала матушка-природа.
Единственно, чего не хватало малышу для полного собачьего счастья, так это тёплого воздуха для согрева насквозь промерзшего тельца. Но это оказалось легко поправимым. Закутав его по самую голову в плед и включив на полную мощь печку отопления и уже не обращая внимания на ямы и колдобины, мы помчались домой…